Татьяна Дмитренко - Право на месть

Впрочем, нет, спохватился брат Зо, для него сущее самоубийство соваться туда, не зная слов доступа и не имея ключей от заклинаний. А вот для чернокожего призрака это будет приятной прогулкой. В конце концов, кому как не ему нужна эта книга. Значит решено, никаких визитов в хранилище, пока призрак не осмотрится на месте, и пока достойный Бен-Асатур из клана Сияющих В Ночи не даст своё благосклонное разрешение на посещение оного хранилища.

А пока выясним, где и что поделывает патрон...

Патрон отдыхал в своих покоях в обществе двух доверенных лиц, знакомые всё лица, братья-монахи из Решающих.

Брат Зо удобно расположился в Тени, вспомнив нахального призрака, вольготно возлежащего в невидимом кресле. Госпожа сумрак охотно вытянула язык тьмы и согнула в виде удобного сидения, в котором брат Зо расположился со всем возможным комфортом. Подумал мельком, что бокал с вином будет вполне уместен в его руке. Подивился собственной безмятежности, с которой нагло уселся в «кресло» на виду у трёх собеседников, а ещё более подивился абсолютной уверенности, что его самого не только не видно, но и не слышно этим собравшимся, как бы их назвать... стервятникам. Вот верное слово.

- Начнём с тебя, брат Левэр, - его преосвященство кивнул в сторону столика с угощением.

Высокий худой монах с неприметным лицом обернулся от окна к сидящим.

- Я опросил всех. Разрядил три амулета правды. Результат отрицательный. Вы знаете, господа, КАК я умею спрашивать... Никто из живущих в монастыре к хранилищу силы не подходил. Никаких следов, никаких нестыковок в рассказах, вообще ничего такого, за что можно зацепиться. В последние три года ни один посторонний человек порога монастыря не переступал.

- А не человек? - поинтересовался маг.

- Брат Орм, нечеловеческие следы по твоей части, - безмятежно парировал дознаватель.

- Свидетельствую, магических следов не обнаружено, - брат-маг развел руками, - амулета распознавания стихийных как не было в природе, так и нет. Если там побывал кто-то из них, то помогай нам Творец...

Брат Левэр дёрнул щекой:

- Ваше преосвященство, как вы определили утечку этой странной субстанции? Понизился некий её уровень? Прозвенел сигнальный колокол? Что представляют собой эти огненные струйки? Не кажется ли вам, братья-маги, что я должен чётко представлять это... искомое. Что именно я ищу?

- Не «я» ищу, а «мы» ищем, брат Левэр, - поправил брат-маг.

- Осмелюсь предположить, что ищем мы разные вещи, брат Орм. Непонятно? Охотно поясню. Я ищу личность, человека или нечеловека. Вы ищете нематериальные следы оных. А поскольку второе не найдено, то существование первого весьма сомнительно. Любая личность оставляет следы, - брат Лэвер прошёлся вдоль стены с гобеленами, постоял, созерцая вытканный сюжет, - а коли следов нет, не вижу смысла искать живое присутствие личности, ворующей некую энергию. И не пытайтесь свалить эту странную утечку на происки стихийных. Давно ли вы, господа, встречали стихийную ведьму? Кто и когда изучал свойства этой материи? Чем грозит утечка? Замечу, брат Орм, что пожатие плечами я не могу воспринимать как универсальный ответ на все вопросы. Когда вы, маги, чётко определитесь с этой субстанцией, её свойствами и дадите ей надлежащее определение, я смогу сформировать условия поиска неких людей или нелюдей. А до тех пор, прошу разрешения покинуть ваше общество, дела не ждут.

Глава Ковена потёр подбородок тыльной стороной ладони, разглядывая дознавателя так, словно увидел впервые. Брат Норт преисполнился невольного уважения - вот тебе и простолюдин, даже брата Орма пробрало, у нашего великого мага даже кончик носа побелел. От ярости? Движением руки его преосвященство отпустил дознавателя. Монах неслышно исчез в проёме двери, аккуратно прикрыв за собой дверь. Брат Орм последовал за ним, поклонившись патрону.

Брат Зо отступил вслед за ним, не забыв выразить глубокую благодарность госпоже Сумрак. Загадок прибавилось. Но это ничего, тайное вполне может стать явным, особенно, если уповать на Госпожу сумрак.

Глава 9

За немалую человеческую жизнь и гораздо более долгую нежизнь призраку приходилось сталкиваться с разными людьми. Жизнь человеческая была многогранной, бурной и в те благословенные времена Бен-Асатур сам себе казался налитым доверху силой, колдовским Даром и ощущением полноты жизни. Впрочем, первые полсотни лет после смерти ему тоже некогда было скучать. Кто бы ему позволил?

Да, он успел проклясть эльфийского колдуна, находясь между жизнью и смертью... точнее, успел запустить готовое смертельное проклятие, отдал последнему заклинанию все оставшиеся силы и едва ли не сам дар. Но и колдун многое успел - закрыл ему дорогу в мир мёртвых, обеспечил как ненужным бессмертием, так и пожизненным служением роду Мстящих Соколов, старому эльфийскому роду смертельных врагов, так неосмотрительно нажитых его предками.

Бен-Асатуру повезло, ибо через полторы сотни лет колдун отошёл в мир иной, съеденный заживо «мерцающей зеленью». И надо отдать должное колдуну, тот долго сопротивлялся проклятию. Бремя служения длиной в полторы сотни лет не показалось чернокожему волшебнику лёгким, а уж как эльфы могут истязать... и как они горазды на выдумки в отношении моральных пыток – всё это призраку довелось познать в полной мере. Даже спустя три века ему становилось не по себе от воспоминаний.

Велика мой удача, вздохнул Бен-Асатур, остроухий так и не понял, от чьего проклятия умирает, иначе боюсь даже представить свою дальнейшую судьбу. А что там представлять...ему, надежде рода Сияющих В Ночи, довелось служить главе рода Мстящих своим колдовским и воинским даром, служить так, как не приходилось никогда.

Спустя недолгое время он понял, что эльфы не по зубам человеческой магии и в особенности этот род, трижды проклятый Великой Матерью. Эльфы - существа, не подвластные человеческой логике, они одинаково равнодушны к людской ненависти и любви, даже их понятия добра и зла внеэтичны! Словом, наживать врагов среди перворождённых способны только сумасшедшие самоубийцы... вроде его, Бен-Асатура, прапрадеда, гореть бы ему в пламени погребального костра вечно.

Бен-Асатуру ценой жизни довелось постичь простую истину - подходить с человеческими мерками к перворождённым не только глупо, но и крайне опасно. Свидетельством этому его безжалостно истреблённый род. И нельзя сказать, что господа эльфы очень устали, уничтожая клан Сияющих под корень.

Глава Мстящих Соколов, удержавший его душу на Грани и навечно привязавший её к зеленому аметисту, был в своём праве. Это Бен-Асатур понял только после смерти колдуна. Винить следовало неосторожного прапрадеда, следовало бы... да только смысла в том не было. Можно обвинить весь мир в своих бедах, но что это изменит? Бен-Асатур далеко не сразу принял посмертие, как неизбежность, а уж исполнять приказы колдуна… приходилось всегда. Дело даже не в том, что отдавались распоряжения надменно-небрежным тоном и были, большей частью, неслыханно унизительными. Если бы только это! Проклятый эльфийский колдун нашёл способ причинять невероятную боль бессмертной душе, как если бы душа всё ещё принадлежала живому телу! В те проклятые Великой Матерью дни Бен-Асатуру казалось, что само слово «боль» следует писать с заглавной буквы, а лучше всего только заглавными. Самодовольный эльф даже снизошёл до объяснений, назвав неслыханное по силе воздействие «фантомной болью». Тоска и тягостный липкий ужас порабощённого существа отравили Бен-Асатуру и без того нелёгкое посмертие.