Гэв Торп - Время Легенд: История Раскола

Анамедион все еще не выглядел убежденным, но изменил свой подход.

— Какой нам прок тратить столетие на изучение заклинаний, когда друкаи идут против нас? — сказал он. — Король Каледор нуждается в нас со своими армиями, сражающимися с колдунами наггароти. Ты говоришь о будущем, но, если мы не будем действовать сейчас, будущего может не быть. Семь лет я слушал истории об ужасах, о войне, охватившей Тиранок, Крейс и Эллирион. Котик и Эатан под атакой. Должны ли гореть поля Сафери, прежде чем вы что-то сделаете?

Тириол покачал головой, борясь с отчаянием.

— Я бы не стал посылать ягнят сражаться со львом, как не стал бы противопоставлять умения своих учеников ковену Морати, — сказал князь. — Во всем Сафери есть только дюжина магов, которым я бы доверил сражаться с друкаями, включая себя.

— Тогда сражайся! — потребовал ответа Анамедион, шагая к трону, сжав кулаки. — Каледор просит твоей помощи, а ты глух к его просьбам. Почему ты выбрал его Королем-Фениксом, если не хочешь следовать за ним?

Тириол на мгновение отвел взгляд, глядя сквозь узкие арочные окна, окружавшие зал. Он не видел серого осеннего неба, его мысли блуждали в древнем прошлом. Он увидел покрытое магическими пузырями поле битвы, где бесновались демоны, а тысячи эльфов умирали, крича в агонии. Он видел, как самые могущественные волшебники эпохи сдерживали приливы Хаоса, пока Укротитель Драконов творил свой портал.

Его воспоминания переместились во время более позднее, но не менее болезненное. Он увидел воинов наггароти, с лопнувшей кожей и пылающими волосами, падающих со стен Анлека, пока он парил над головой на спине пегаса. Развращенные культисты, посвятившие себя непристойным жертвоприношениям, выкрикивали проклятия, когда молния из посоха Тириола пронзала их тела.

Война не приносила ничего, кроме зла, даже когда сражались за правое дело. Тряхнув головой, чтобы отогнать кошмар, Тириол с тяжелым сердцем вернулся к Анамедиону.

— Твой отец думал так же, и теперь он мертв, — тихо сказал Тириол.

— А твоя трусость делает его жертву напрасной, — прорычал Анамедион. — Возможно, ты боишься не темной магии, а смерти. Неужели твоя жизнь длилась так долго, что ты готов защищать ее любой ценой?

При этом Тириол окончательно вышел из себя.

— Ты обвиняешь меня в трусости? — сказал он, поднимаясь со своего трона и направляясь к Анамедиону, который стоял на месте и ответил на взгляд князя. — Я сражался рядом с Аэнарионом и Укротителем Драконов и ни разу не дрогнул. Тридцать лет назад я сражался рядом с Малекитом, когда Анлек был возвращен. Ты никогда не видел ни войны, ничего подобного, так что не обвиняй меня в трусости!

— А ты бросаешь мне в ответ обвинения, которым я не могу противостоять, — ответил Анамедион, раздраженно сжимая и разжимая кулаки. — Ты говоришь, что я не знаю войны, но обрекаешь меня провести годы в этом месте, скрываясь от зла, потому что боишься, что меня постигнет та же участь, что и моего отца! Ты так мало мне доверяешь?

— Да, — ответил Тириол. — Ты унаследовал своеволие отца и упрямство матери. Почему ты не можешь быть похожим на своего младшего брата, Элатринила? Он прилежен и внимателен… и послушен.

— Элатринил прилежен, но скучен, — ответил Анамедион с презрительным смехом. — Еще столетие или два, и он может стать достойным магом, но в нем нет величия.

— Не жажди величия, — сказал Тириол. — Многие разбились о скалы своего собственного честолюбия, не повторяй их ошибок.

— Так говорит правящий князь Сафери, друг Аэнариона, последний оставшийся в живых член Первого совета и величайший маг Ултуана, — сказал Анамедион. — Возможно, я ошибался. Ты боишься не битвы и не смерти, а меня! Ты завидуешь моему таланту, боишься, что моя слава затмит твою. Возможно, моя звезда поднимется выше твоей, пока ты еще цепляешься за этот мир из последних сил. Ты охраняешь то, что приобрел, и не смеешь ничем рисковать. Ты исповедуешь мудрость и проницательность, но на самом деле эгоистичен и завистлив.

— Убирайся! — взревел Тириол. Анамедион вздрогнул, словно от удара. — Убирайся с глаз моих! Я не позволю тебе снова находиться в моем присутствии, пока ты не извинишься за эту ложь. Ты ничего не сделал сегодня, но доказал мне, что не способен править Сафери. Думай долго и упорно, Анамедион, о том, чего ты хочешь. Не очерняй меня своими тщетными амбициями. Иди!

Анамедион заколебался, на его лице промелькнуло раскаяние, но оно быстро прошло, сменившись выражением острой ненависти. С беззвучным рычанием он повернулся спиной к деду и вышел из комнаты.

Тириол отступил назад к трону и чуть не упал на него, опустошенный своей вспышкой. На мгновение он обмяк, запутавшись в мыслях, стыдясь собственного гнева. Праведность боролась с виной, но ни одна из них не одержала решающей победы. Что, если Анамедион прав? Что, если он действительно завидовал доблести юноши, зная, что его собственное существование быстро угасает?

Закрыв глаза, Тириол прошептал несколько мантр сосредоточения и прекратил самоанализ. Виноват был не князь, а его внук. Десятилетиями он догадывался, что с Анамедионом что-то не так, но закрывал глаза на его недостатки. Теперь, когда Тириол наконец-то открыто высказал свои сомнения, а Анамедион высказал свои собственные опасения, возможно, они смогут двигаться дальше и разрешить свои разногласия.

Со вздохом Тириол выпрямился и сел на трон как подобающе. Маленький бунт Анамедиона отвлек Тириола, то, с чем он не мог справиться немедленно. Он ждал посланца Каледора, желавшего вернуться к Королю-Фениксу с ответом Тириола. Мир разрывался на части войной и кровопролитием, и против этого капризные протесты и наивная философия внука казались незначительными.

Тириол пошевелил пальцем, и в глубине дворца зазвонил серебряный колокольчик, возвещая, что князь Сафери желает его видеть.

Анамедион почувствовал, как другие колдуны открыли портал, который они создали именно для этой ситуации. Тень за их укрытием сгустилась, сливаясь с тенями пещеры на некотором расстоянии от дворца. Что-то бурлило в глубине тени, бесформенная масса, перемещающая свой вес вне пределов понимания смертных.

Хадриана и Меледир без единого слова ворвались в портал, боясь гнева Тириола. Вскоре за ними последовали другие ученики и Аллутиан, исключая только Иллианит и Анамедиона.

— Идем! — скомандовала мать, хватая его за руку. Анамедион стряхнул ее руку и посмотрел на деда.

Тириол был сломленным существом. Анамедион увидел эльфа в конце его лет, слабого и усталого, его собственные страдания просачивались сквозь каждую клеточку его существа. В нем не осталось сил бороться.

— Мне не стыдно, — сказал Анамедион. — Я не боюсь.