Вера Окишева - Кащей и Иван [СИ]

А юноша изумленно слушал, как отчитывала Василиса Волка, а тот всегда находил оправдания, прикрываясь велением Кощея.

— Ревнивая и глупая, — грустно вздохнул Бессмертный. — Тяжело придется Волку.

— Так он никуда не уйдет?

— Да куда ему идти-то, коли сердце здесь оставит? Смысл?

— Нет смысла. Ой, Кощей, мне яйцо твое вернули.

Бессмертный усмехнулся, обнимая Ивана за плечи, склонился к нему и тихо прошептал:

— Совсем замучил людей, уже даже яйцо тебе вернули, чтобы ты меня убил.

Иван вывернулся и гневно воззрился на Кощея:

— Я не буду…

Кощей кивнул ему, не давая закончить гневную тираду.

— Я знаю, Иван, и уже не прошу об этом. Я счастлив, а когда счастлив, о смерти и не помышляю.

Сидя под большим деревом, на ветвях которого сидела жар-птица, они чинно пили чай после плотного и сытного завтрака. Иван подкармливал птицу. Она клевала хлебные крошки с ладони юноши, чем очень радовала его. Он был горд тем, что птица доверилась ему и не обижалась за хвост.

— Вот отрастут перья, и сможешь встать на крыло, — ласково ворковал Иванушка с птицей, а Кощей, чуть сощурив глаза, за ними наблюдал.

— Что толку от крыльев, коли летать не дают, — тут же отозвалась жар-птица человеческим голосом.

Иван опешил вначале, а потом заулыбался, переглядываясь с Кощеем. Тот потешался над восторгом Ивана, качая головой от наивности юноши.

— Ты не серчай, голубушка, как только оклемаешься, так и выпустит тебя Кощей, — заверил ее Иван, рассматривая райскую птицу. Она горела вся огнем, даже клюв и тот был золотым.

— Не отпустит, — жалобно пропела птица.

— Отпустит, не думай плохого, — тихо прошептал Иван и погладил ее по голове пальцем.

— Добрый ты, Иван, — завела надоедливую песню жар-птица.

— Да, знаю, мне все это говорят в последнее время слишком часто, — буркнул Иван, да стряхнул крошки с ладони.

Устал он от снисходительных ноток, от сочувствия в глазах, словно прокаженный какой. Сел Иван за стол, да больше и не слушал птицу, которая запела грустную песню о том, как плохо ей в неволе.

Кощей понаблюдал за Иваном и тихо произнес:

— Не слушай ее, птица она. Всё по птичьим меркам меряет. Небо, так всё. Ветер, так в крыльях. А перья дергают, так всё лучшее людям. А то, что без хвоста ни одна птица не летает, в голове у нее не укладывается. Виноват я у нее постоянно. Сколько раз повторял ей, что головой думать надо. Всё без толку, только и твердит: свободу, я должна нести людям счастье и свет. Бьюсь с ней, бьюсь. Из лап таких, как халиф, вытаскиваю, а всё крайний.

— Пойдем отсюда, надоело ее слушать, — попросил Иван, у которого на душе кошки заскреблись.

Ведь прав был Кощей, беречь надо такое глупое счастье.

— Подожди, к нам гость идет дорогой, — остановил его Кощей и, жестко улыбаясь, воззрился куда-то за деревья. Туда уходила тропинка, и Ивану не было видно, кого дожидается Бессмертный. Чай давно остыл, птица затихла, а гость не спешил появиться. И когда Иван уже хотел второй раз встать из-за стола, юноша, наконец, увидел гостя. Вдоль по тропинке неспешным шагом шел очень статный великан в синих одеяниях, весь в тине и водорослях, которые даже в длинных густых седых усах застряли. Зеленоватая кожа подсказал Иванушке, кто ему яйцо отдал.

— Ну здравствуй, Кощей Бессмертный, что же ты так в гости зовешь, что нет сил отказаться? — пробасил гость.

— Так вопросы появились, как не позвать, Водяной, царь морской, — в тон ему насмешливо ответил Кощей и встал с места.

Обнялись они с великаном, и враз тот стал такого же росту, как и Бессмертный.

— Садись, чай испей с нами, — пригласил гостя Кощей.

Водяной покивал, напряженно глядя на Ивана. Сел за стол, и появилась перед ним чашка с позолоченным блюдцем.

— Ну, рассказывай, — не дав гостю даже испить чаю, сразу перешел к расспросам Бессмертный.

— А что рассказывать? — удивился Водяной. — Ты пригласил, ты и говори.

— Как скажешь, — согласился Кощей. — Болото свое убери, Ивана больше не тронь и в свои темные игры не впутывай.

— Ничего я не нарушал, так нечего со мной так говорить, — одернул Бессмертного Водяной, сверкнув глазами.

— Нарушил территорию, посягнул на мою жизнь, занимался подстрекательством. Продолжить? — уточнил Кощей, поглядывая на Водяного.

— Наговариваешь. Болото у тебя не я разлил под боком. Я еще твоему Волку сказал, что это всё люди. Лес рубят, вот топи и получаются.

Иван вспомнил, как брат приказал выстроить частокол, чтобы отгородиться от леса, из которого идет вся нечисть.

— А яйцо твой Иван уронил, щука не сумела его передать, пришлось самому гонцом быть. И подстрекательством не занимаюсь.

— Да ну, — не поверил ни слову Кощей. — Сказка в этот раз просто по чистой случайности не так пошла?

Водяной вдруг раздался в плечах, борода волнами пошла. Голос Водяного стал раскатистым, как волны бушующего моря.

— Да. Случайно! Случайно болото разлилось, случайно Иван свалился в него, всё случайно! Так же случайно, как в первый раз Иван яйцо забыл у щуки взять. А, Иван? Отчего не вспомнил о нем? Что помешало?

— Так Кощей пришел, — стал объяснять Иван, растерянно оглядываясь на Бессмертного.

А тот сидел, глаза отводил, словно жар-птица была намного интереснее, чем разговор за столом.

— Во-о-о-от! — радостно вскочил Водяной, указывая пальцем на Ивана. — Во-о-о-от! Так кто не по правилам играет? А? Кто мою лягушку Волку отдал? Только бы Иван ее не нашел. Кто стрелу старшего брата направлял?

— Угомонись, — устало отмахнулся Кащей от крикливого Водяного и тот враз жабой стал. — Достал со своей лягушкой. Ну не твоя она, не твоя. Никогда ею не была и не будет.

— Ква! — возмутился Водяной.

— У тебя и так утопленниц не пройти по болоту спокойно, всё за ногу цепляются, что оступиться и провалиться в топь — дело обычное, — примирительно ответил Кощей, с улыбкой глядя на Водяного.

— Ква! Ква! — жаба воинственно прыгала на Бессмертного, грозно раздувая бока.

— Остынь, сказал же. Не твоя она и не будет твоею.

Жаба замолчала, а потом спрыгнула со стола, ударилась оземь и превратилась опять в великана.

— Так знай, и он твоим недолго будет.

— Сколько будет, всё мое. Только узнаю, что руку приложил, море твое иссохнет, как и болота и реки.

— И что тогда? — с вызовом набросился на Кощея Водяной. — Всё живое умрет! Ты об этом подумал!

— Ну так и подумай, прежде чем мне угрожать. Я постоянно о вас, смертных, думаю. И днем и ночью, души подсчитываю, да места приглядываю.

Водяной отшатнулся от Черного бога и, так и не сказав ему больше ничего, ушел. А Бессмертный сел за стол, спокойно налил себе еще чай и задумчиво пригубил из чашки.

А Иванушка не знал, куда руки деть. Он осознал, что перед ним только что ругались два очень могучих бога. Выиграл Кощей, так как угроза, которую он озвучил, была чудовищна.