Вера Окишева - Кащей и Иван [СИ]

Смотрел он на Кощея и видел, как тот одинок, даже среди своих, его все боялись.

— Не смей меня жалеть, Иван, — холодно одернул его Бессмертный и впился черными глазами в его лицо, заглядывая в самую душу.

— Это не жалость, — тихо отозвался Иван.

Юноша встал из-за стола и бездумно пошел во дворец, так как в голове не было ни одной мысли. Зайдя в купальню, решил Иван ополоснуться, чтобы смыть с себя странную усталость и налет безысходности. Скинул с себя одежду и ступил на первую ступеньку, когда за спиной тихо скрипнула дверь. Кощей зашел вслед за ним и стал раздеваться.

Засмущался юноша и поскорее зашел в воду, да только разве сбежать от Кощея, если он этого не хочет. Так и сидели рядом в купели, глядя, как расходятся круги по воде.

— Я люблю тебя, Иван, — тихо прошептал Бессмертный, переплетая свои пальцы с мозолистыми юноши.

Тот улыбнулся в ответ, глядя, как причудливо вода увеличивает их сцепленные руки.

— Я счастлив, — тихо ответил Иван.

Бессмертный дернул юношу на себя и ловко поймал в объятия.

— Я всегда буду с тобой, пока ты этого хочешь, — тихо прошептал он, глядя на возмущённое лицо Ивана, на то, как тот пытается вырваться, как еще больше краснеет, до самых кончиков ушей.

А в спальне Ивана Волк аккуратно забрал яйцо и сам убрал его в ларец, туда, где ему самое место.

Возвращался Серый Волк бегом, так как увидел, что из лесу вышел отряд вооруженных людей, во главе с царем Василием. Столкнулся зверь с хозяином, когда тот вышел из купальни, бережно неся на руках Ивана, закутанного в простыню.

— Чего такой запыхавшийся? — тихо спросил его Бессмертный, зная, что Волк так просто тревожить его не стал бы.

Зверь замер, услышав ласковые нотки в голосе хозяина, и, зная его очень хорошо, сразу догадался, чем тот занимался с Иваном в купальне, и отчего юноша без чувств пребывал. Да и нюх не подводил зверя. Вот только время поджимало.

— Войско царя идет к дубу, — тихо прорычал он в ответ.

— Время, самое время, — мечтательно произнес Кощей и двинулся в сторону спальни.

Дверь в нее отворилась перед Бессмертным. Опустил он юношу на кровать, Волк предусмотрительно откинул одеяло. Когда Иван был укутан, обласкан, Кощей повздыхал, счастливо улыбаясь, прежде чем выйти за дверь.

— Василису свою бери и на поле.

— Василису? — горько переспросил Волк.

— Ее, ее. Пусть посмотрит, каких дел натворила и, в конце концов, решит для себя, что ей по сердцу: свободно с любимым жить, али в темнице своих обманов томиться.

— Да, сделаю, — отрешенно ответил зверь и направился в высокую башню, забирать Василису.

А Кощей на вороном коне спешил встретить брата своего возлюбленного.

Иван проснулся от того, что его звал прекрасный женский голос. С трудом раскрыв веки, юноша не поверил своим глазам — прекрасная девица сидела на подоконнике. Рыжие густые волосы ниспадали на плечи, укрывая обнаженное тело. Чарующие черные глаза могли поспорить красотою с глазами самого Кощея, да только не было в них нежности. Холодная отчужденная красота не притягивала, а скорее отталкивала юношу. Насторожился он, прислушиваясь к словам девицы.

— Иван, просыпайся.

— Ты кто? — удивленно спросил ее юноша, садясь на кровати.

— Я — жар-птица, Иван. Вставай. Тебе надо спешить, — настойчиво приказывала незнакомка.

— Куда?

— К дубу, яйцо Кощея достать и сломать иглу.

Юноша подобрался весь и насупился.

— Я не буду…

— Надо, Иван, — твердо остановила его девушка. — Он твоего брата убьет. Я слышала, что они уже выдвинулись навстречу войску царя Василия. Зло сеет Бессмертный, людей убивает, а ты не буду и не буду. Надо, Иван. Надо! — наседала девушка, хмуря свои черные брови.

Встал Иван с кровати и оделся, жутко смущаясь присутствия жар-птицы.

— Послушай, с чего ты взяла, что он брата убьёт? И чего ты так на него взъелась. В саду халифа было лучше тебе?

— Нет, не лучше. Но и халиф был обычным смертным. Он не мог запретить мне дарить счастье всем людям, а Кощей легко. Я не могу жить по-другому, Иван. И ты не можешь. Добро должно быть среди людей, а не нелюдей.

— Давай так. Я выпущу тебя, лети куда хочешь, делай что вздумается. А вот когда ты умрешь, не смей плохим словом поминать ни меня, ни Кощея.

— Иван, ты не понимаешь, он меня всё равно поймает.

— Не поймает, — бросил ей юноша и подал девице простынь с кровати. — Пошли, провожу к выходу.

Жар-птица шла за юношей, пытаясь ухватиться за руку, а Иван шел и никак не мог понять, почему злился на девицу. То, что произошло между ним и Кощеем в купальне, было стыдно вспоминать. Он сам не понял, как дозволил себе расслабиться настолько в руках Бессмертного. Как осмелился на такой шаг. Но худо стало именно тогда, когда, проснувшись, увидел девицу рыжеволосую и осознал, отчего Кощей постоянно ее неволит.

Руки сжались в кулаки, больно впиваясь ногтями в ладони. Иван злился на себя, что помог Кощею осуществить мечту — поймать птицу. И вот теперь сам не рад. Понял Иван, зачем мечтал Бессмертный поймать ее — красавица, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

— Иван, надо убить Кощея, — тихо прошептала девица, а Иван передернул плечами.

Юноша устал от того, что от него это все требуют. Постоянно требуют одно и то же.

— Ты же счастье приносишь, а такие вещи говоришь. Как ты можешь, — отозвался Иван, продолжая вести за собой девицу.

— Так убьешь его, и наступит счастье для всех, легче вздохнут порабощенные им. Скинут с себя гнет! Заживут вольной жизнью, счастливой.

Иван слушал девицу и вспоминал, как люди жили после того, как он убивал Кощея. Так же. Кто и был счастлив, а кому-то так оно и не досталось. Почувствуют свободу и те, кто душою был черен. Счастье ведь для всех, невзирая на то, какой человек — плохой или хороший.

Раскрыв ворота, Иван выпроводил Жар-птицу и сказал:

— Лети, и дорогу сюда забудь.

— Благодарю тебя, Иван. Но ты должен спешить. Беда скоро нагрянет, если не поторопишься, то прольется твоя родная кровь, — молвила девица, ударилась оземь и превратилась в жар-птицу.

Взмахнула золотыми крыльями и взмыла ввысь. Иван проводил ее полет взглядом и вернулся во дворец, на конюшни Кощея.

Не соврала девица, вороного Бессмертного не было. Оседлал Иван коня и пустился к полю, туда, где встали в два ряда друг напротив друга два воинства: Черного бога и русского царя Василия.

Рядом с Кощеем стояла Василиса, со слезами всматривалась она в своего мужа и слушала жестокие слова Бессмертного:

— Ну, рада, Василисушка? Решился-таки Василек твой за тобой прийти, а ты всё говорила, что царю негоже по лесам скакать. А, как видишь, есть и время и желание.

— Отпусти меня, Кощей, — взмолилась девица.