С. К Ренсом - Отражение. Опасность близко [litres]

Я виновато улыбнулась:

– Сейчас я выдохлась и не могу мыслить четко. Мне надо немного отдохнуть.

– О, Алекс, прости! Я забросала тебя вопросами. Как твои синяки и ссадины?

– Вдобавок к тому, что у меня такое лицо, за ухом имеется еще и шишка размером с яйцо и впечатляющие отметины на руке. – Я закатала рукав, и у Грейс перехватило дыхание. Красные рубцы потемнели, и пониже плеча был виден явственный отпечаток нижней части клюшки от гольфа.

– Алекс, ты и в самом деле должна пойти в полицию. Тебе очень повезло, что она не убила тебя.

– Что я им скажу? Она знает обо мне так много, что может повернуть мои слова как угодно, а я не могу и дальше попадать в неприятности. Нет, я должна уладить все сама.

– Но не в одиночку, Алекс. Я с тобой, и я сделаю все, что в моих силах.

– Ты уверена, что должна встревать в такие дела? Ведь это опасно.

– Тебе нужна помощь, а я твоя лучшая подруга. А лучшие подруги именно так и поступают.

– Спасибо, Грейс, я очень, очень благодарна тебе.

– Прости, малышка, мне не надо было так долго торчать у тебя. Ты, должно быть, очень страдаешь от боли.

Я быстро сжала ее руку:

– Было так здорово наконец поговорить с тобой, но, несмотря на таблетки, у меня раскалывается голова, и я думаю, мне надо лечь в постель. – Я посмотрела прямо на нее: – Никому не рассказывай об этом, хорошо? – Здоровой рукой я показала на свои синяки. – Мне не хочется ни с кем объясняться.

Прежде чем ответить, она долю секунды помедлила:

– Конечно, как скажешь. Но тебе придется что-то говорить людям; завтра ты еще не оправишься и не проснешься утром прекрасной и удивительной, как всегда.

Я повернулась на стуле и посмотрела в зеркало. Прежде когда я делала это, то искала в нем Кэллума, а на свое лицо не обращала особенного внимания. Теперь я увидела, что со скулы содрана кожа, и, несмотря на мои попытки очистить ее, к ней все-таки прилипли частицы гравия. Сильных кровотечений не было, но все же где-то сочилась кровь, рана на губе начала затягиваться и покрылась какой-то далеко не симпатичной пленкой. Я взяла салфетку и осторожно приложила к лицу, скрипя при этом зубами. Когда я отняла салфетку, то обнаружила, что внизу щеки тоже начинает вырисовываться большой синяк. Грейс была права: выглядела я ужасно, и так будет продолжаться еще некоторое время.

– Какой кошмар! Завтра мне придется сказаться больной и немного прийти в порядок. – Не удержавшись, я громко вздохнула, и Грейс посмотрела на меня с сочувствием.

– И тебе нужно что-то придумать, чтобы объяснить свой вид.

– Я сказала соседке, что меня свалил с ног щенок, потому что я запуталась в его поводке.

Грейс ненадолго задумалась над этим, поджав губы и ненамеренно подчеркнув собственные безупречные скулы.

– Ну, наверное, это сойдет. Ты должна удостовериться, что Джош тоже в курсе твоей истории. Не надо, чтобы он сообщал о случившемся родителям, пока они отсутствуют. Ты можешь представить, что они сделали бы?

– Нет – то есть да, могу. Ничего хорошего тут ждать не приходится. Надо постараться, чтобы он держал рот на замке.

– Хорошо. Ладно, я ухожу. Позвони мне, когда тебе этого захочется, и я приду; нужно будет дать тебе несколько уроков маскирующего макияжа. – Она крепко обняла меня, нечаянно сжав мою поврежденную руку. И мне потребовалась вся сила воли, чтобы не закричать от боли.

– Спасибо, что пришла, Грейс. И спасибо за то, что выслушала. До завтра.

Я слышала, что она немного поговорила с Джошем, а потом входная дверь захлопнулась. Я села на кровати, мое сердце колотилось. Взглянув на часы, я увидела, что пора принимать следующую дозу сильного обезболивающего, но оно действовало на меня не слишком эффективно – лишь слегка приглушало боль. Да и то только боль физическую; боль и гнев в моем сердце приглушить было куда труднее.

В мои мрачные мысли внезапно вклинился звонок ожившего телефона. Я автоматически посмотрела на номер звонившего, но он был скрыт. Немного посомневавшись, я дождалась второго звонка и нажала на зеленую кнопку.

– Алло? – решительно сказала я.

Незнакомый голос показался мне кристально чистым.

– Я просто хочу поздравить тебя с прекрасным маневром, который ты осуществила сегодня днем. На самом-то деле ты должна бы сейчас быть в реанимации.

– А ты – в камере предварительного заключения, Кэтрин. За попытку убийства.

– Но тому не было свидетелей, сладенькая моя. Какая жалость.

– А мне не нужны свидетели. У меня есть доказательство на руке, по которой ты мне вдарила.

– Ты действительно считаешь, что когда-нибудь сможешь убедить кого-то в том, что это моя вина? Я ведь совершенно не похожа на убийцу, правда?

– Послушай. Хватит играть в эти игры. Амулет тебе не принадлежит, он мой, и я собираюсь вернуть его.

– И как же ты собираешься сделать это? Ты же понятия не имеешь, где я нахожусь. К настоящему времени я вполне могла оказаться на другом конце страны.

– Но ты же не там, верно? Иначе ты не сможешь продолжить превращать мою жизнь в одно сплошное несчастье.

От ее звенящего смеха у меня по шее побежали мурашки.

– О, ты не можешь представить, какой еще более несчастной я могу сделать твою жизнь оттуда, где я сейчас. Немного везения, и скоро ты будешь так же несчастна, как я.

Но прежде чем я успела спросить, что она имеет в виду, телефон замолчал. Моя душа наполнилась страхом перед теми ужасными поступками, которые она еще может совершить, чтобы причинить мне боль. И в то же время я не могла не представлять Кэллума, пытающегося урезонить ее: его брови насуплены, золотистые волосы взлохмачены, а губы сжаты в тонкую линию.

Я знала, что не должна мучить себя, думая о Кэллуме, что главное – это сконцентрироваться на том, как найти Кэтрин, но я ничего не могла с собой поделать. Я сидела за столом и держала перед собой зеркало, изучая каждый его уголок в надежде увидеть его. Временами мне начинало мерещиться покалывание в кисти. Но каждый раз, стоило мне подумать, что все еще может наладиться, что Кэллум найдет способ решить проблему, что он может быть со мной, я понимала, что ошибаюсь. Я была одна в своей комнате, тишина, стоящая в ней, оглушала меня. Сломленная, я положила голову на стол, стараясь не думать обо всех приятных беседах, что мы провели здесь.

Я гадала, слышит ли он меня? Смотрит ли на меня прямо сейчас? И знать не знала, как обстоят дела на самом деле. По моему лицу потекла одинокая слеза. Я быстро села, злясь на саму себя. Слезы не помогут вернуть амулет. Мне нужно составить план, как отыскать Кэтрин, а когда я ее найду, то заберу у нее амулет, чего бы мне это ни стоило. Я никогда ни с кем прежде не дралась, но я буду драться, не жалея сил, чтобы вернуть свое себе. Я собиралась заставить Кэтрин пожалеть о том дне, когда она украла у меня амулет.