Константин Фрес - Старая эльфийская сказка

Но никто из них не жаждал крови так сильно и так истово, как тот, кто пришел убивать.

Именно убивать, потому как в запаху ярости и одержимости примешивался запах погребальных костров. Такой чудится путешествующий воинам, которые, захмелев, вспоминают битвы и смерти.

— Странно, — произнесла озадаченная женщина, — что за недобрые дела замышляются в нашем городе?

И она пошла на запах этот, как ищейка, вскоре пришла в ничем непримечательное место, маленькую харчевню неподалеку от окраины города.

Стараясь не привлекать внимания, она прошла в дальний угол и уселась там, осматривая публику.

Люди, тролли, гоблины — все было как обычно. Они попивали крепкое красное вино, подогретое и сладкое, чтобы согреться после непогоды, царящей за дверями гостеприимного заведения.

Существо, от которого исходил этот опасный запах, не пряталось и не таилось.

Старая женщина с седыми волосам сидела у огня, грея озябшие ладони. Добрая хозяйка готовила путнице ужин, даже не подозревая, что красные огни, разгорающиеся в глазах уставшей путницы — это не отсвет от рдеющих углей, а ее ярость.

Старуха, пряча лицо в тени низко опущенного капюшона, молча принюхивалась к воздуху. Казалось, она ищет кого-то — или что-то. Она, как ищейка в лесу, по запаху определяла, тут ли ее вожделенная добыча, или уже давно ушла, ускользнула.

Для ведуньи не было тайной, что она пришла за Ночным Терновником. Но такая свирепость, и такая страшная сила поразили ее.

"Однако, мальчик мой, у тебя могущественные враги, если по следу твоему они пускают полубезумную орочью дочь. Такая страшная ненависть может родиться только в сердце орка, хоть раз в жизни отведавшего человеческой свежей крови!

Странно это. Уже давно орки не нападают на людей, и люди научились ладить с орками, или хотя бы справляться с теми из них, кто безумеет. Откуда же пришла ты, старая ведьма?"

Меж тем расторопная хозяйка подала старухе ее заказ, и женщина схватила свою тарелку торопливо, словно голод терзал ее уже несколько дней. Наблюдая, как поспешно и жадно она ест, ведунья подумала, что так оно и есть. Ведьма или нет, человек или орочья дочь, а все же она была простой смертной, уставшей женщиной. У нее не было ни коня, ни мула. Она пешком шла через лес, и, наверное, последнее обитаемое поселение встречалось ей несколько дней назад. С нею был небольшой походный мешок, но в него не вошло бы много запасов.

— А скажи-ка мне, добрая хозяйка, — женщина, набивающая рот хлебом, ухватила женщину за руку, и та испуганно вздрогнула. Странная гостья произвела на нее впечатление помешанной немой, и она не ожидала от старухи вопросов. — Нет ли в городе вашем такого человека — молодого, но всего израненного, искалеченного? У него синие глаза и темные, как ночь, волосы?

— Ты говоришь, верно, о Ночном Терновнике? — неприязненно ответила хозяйка, высвобождая свою руку из цепких худых пальцев старухи. — Только он не человек. Он полуэльф.

От злости старуха заскрежетала зубами и с такой силой сжала в ладони ложку, что чуть не переломила потемневшую от времени деревянную ручку.

— И где же он? — глухо спросила старуха.

— Он уехал, — сухо ответила хозяйка, делая вид, что занята. Она сметала какие-то несуществующие пылинки со своей стойки, и, сама не зная почему, искренне радовалась, что Ночной Терновник не встретил странную ночную гостью. — Еще засветло он покинул город.

— Как?! — прокаркала старуха, подскакивая. Ее бледные щеки загорелись румянцем, ноздри трепетали. — Я же чую, что он тут!

— Твое чутье подвело тебя, орочья дочь, — все так же неприязненно ответила хозяйка. — Наверное, он часто ходил по этим улицам, раз ты пришла сюда по его запаху. Да только правду я говорю. Уехал он.

Старуха зло шипела, сжимая бессильно кулаки.

— И преследовать его я бы тебе не советовала, — уже грубее продолжила хозяйка. — Не знаю, из каких земель ты пришла, но в наших запрещено охотиться на кого бы то ни было. Если Терновник погибнет, а Король узнает, что ты его преследовала, плохо тебе придется.

Старуха перевела взгляд горящих глаз на хозяйку, и ее тонкие губы разъехались в недоброй ухмылке.

— Преследую? Я? — словно бы искренне удивилась она. — Да вовсе нет. Я к нему по делу. Но никак не могу нагнать его.

Хозяйка, видимо, не поверила старухе ни на грош, но смолчала.

А ведунья спряталась поглубже в тень. Ей не хотелось привлекать к себе внимания.

Глава 20

И снова туда, туда, где все и началось! Отчего-то казалось, что это странное, страшное и священное место отчаянно звало, влекло к себе Ночного Терновника так, словно не израненный мальчик нуждался в древнем колдовстве его темной воды, а наоборот.

Все все больше Ночной Терновник задумывался о тревожащих его с самого детства снах, о том, кто были те Эльфы, что зазывали его под темные лапы елей, поближе к заброшенному колодцу, и не находил ответа. Но больше всего его теперь угнетало то, что с пути его, словно почуяв неладное, исчезли все звери, даже днем крохотные птички умолкали, стоило лошади Ночного Терновника ступить на тропу рядом с их маленькими гнездышками. А ведь днем в седле была Гурка!

И это было странно и страшно.

Гурка от волнения не могла спать; она глядела на притихший испуганный ночной лес глазами своего возлюбленного и видела, как прочь уносятся даже светляки, и белый пес зря рыщет в кустах, выискивая добычу. Все лесные обитатели были надежно упрятаны, ушли от тропы прочь, были укрыты лапами елей, словно дети руками родителей.

— Лес не хочет отдавать никого, — горько заключила Гурка.

— Или источник не хочет того, кого лес согласен отдать, — ответил Ночной Терновник. — Ему нужен особый дар.

Внезапно собака, до того молча бегающая в темноте, залаяла. В ее голосе были злость и страх, и сердце ночного Терновника дрогнуло.

— Лес отдает нам того, кто хочет источник, — прошептал он.

Громкий грозный рев пронесся над испуганным притихшим лесом, с визгом выскочил белый пес из кустов, трусливо прижимая уши, и Ночной Терновник соскочил с коня, нервно заплясавшего под ним.

Он пошел на звуки, доносящиеся из темноты, тропа вывела его на прогалину в лесу.

Небольшой холм, поросший бьющейся под порывами холодного ветра жесткой сухой травой, присыпанной снегом, весь окруженный лесом, был ярко освещен луной, и под ее ослепительно-белым серебряным диском стоял прекрасный олень, огромный зверь с черной блестящей шкурой, с белой, как снег, грудью.

У него были большие ветвистые белые рога, словно высушенное дерево, на котором дожди и время нарисовали причудливые желтоватые узоры. Они были так огромны, что россыпи бледных звезд в темном небе казались листвой на них. Его лоснистый мех был покрыт каплями ночной росы, вспыхивающей в лунном свете бриллиантовой россыпью, пар белесыми клубами валил из огненно-алых ноздрей. Он поднял к звездному небу голову и вновь огласил притихший лес своим грозным ревом, а затем обернул взгляд своих огромных глаз к замершему перед ни на тропе охотнику.