Вероника Батхен - Мю Цефея. Дикий домашний зверь

Мартин делает читателям «кровавого орла», заставляет чувствовать, напоминает о бренности жизни. Ведь самое главное, как считали спартанские воины и японские самураи, — улыбка, с которой встречаешь смерть. Придется ли тратить последние мгновения жизни на слова «Дурак! Подлец!», обращенные к самому себе? В стерильном, выхолощенном современном мире, где создается иллюзия, будто все достойные люди тихонько отходят без боли в чистых постелях при нотариусе и враче, Мартин кричит: «Безумцы, вы все умрете!» И показывает, как это бывает — в муках или мгновенно, с достоинством или в грязи и дерьме, со стариками, видящими крах всех жизненных начинаний, и с детьми, которые едва начали жить. Грандиозная данс макабр набирает мощь, и даже в самых заледенелых сердцах прорезаются настоящие чувства.

Смерти все равно, как ты жил, совершал ли подвиги или подлости, купался в золоте или ходил босиком. И окружающим все равно — их беспокоят лишь их собственные шкуры и судьбы их близких. Только тебе, тебе самому действительно важно — как ты сейчас умрешь. Можно взять и преклонить колено перед Матерью Драконов, спасти себя, род, сына, владения и свершения. Все поймут и поддержат, Рендилл, доспехи не помеха, склонись — или уйди с честью. И он уходит, сгорает заживо, как истинный рыцарь, потому что иначе не может. Тема рыцарства, обреченного и великолепного в своей обреченности, глубоко задевает Мартина. Его герои, если залезть в дебри архетипов, — Ланселоты, Тристаны и Дон Кихоты, те, кто идет на дракона с копьем наперевес и жертвует жизнью ради любви. Правда, Роберт Баратеон не слишком похож на короля Артура или короля Марка, а Серсея — не Гвиневра и не Изольда, для нее нет ничего святого… И это отдельная тема для размышлений. «Сиськи!» Точнее, женщины и их судьбы.

С одной стороны, Мартин и здесь беззастенчиво проходится по архетипам, местами утрируя образы дев, стариц, воительниц и куртизанок. С другой — женщины «Игры Престолов» — ни разу не декорации, на фоне которых мужчины живописно размахивают мечами. Они решают свою судьбу, правят, ведут войска, совершают подвиги, побеждают или проигрывают, вышивая сталью и шелком узоры своей судьбы. Среди них есть изумительные красавицы и совсем не красавицы, хорошие и плохие матери, верные и неверные жены, девственницы и распутницы, королевы и Королевы. Прием в общем тоже не новый — можно вспомнить «Ведьмака», Арью… простите княжну Цириллу, хищную Сорокопутку, львицу Каллантэ, мудрую Нэннеке. Но у Сапковского за время саги героини практически не меняются, время и испытания лишь покрывают их шрамами и морщинами. А у Мартина от книги к книге женщины растут, стареют, осознают и переоценивают свой опыт. И раз за разом выбирают свой путь, ведет ли он к Лунной двери или Железному трону.

Многие упрекают «Игру престолов» в объективизации женских тел — хочется в ответ упрекнуть в лицемерии. Грудастые красотки в бронелифчиках волновали читателей еще со времен Конана и его банды. Сериалов и книг, где тема секса педалируется, чтобы привлечь аудиторию, — более чем достаточно. Взять хоть «Скорую помощь» и прочую анатомию похотливых врачей, их медсестер и ординаторов обоего пола, хоть «Викингов», куда более жестоких и откровенных. Честно видно — люди дерутся и делают других людей, чтобы взбудоражить чувства читателей, возбудить их внимание, удержать у экранов.

Мартин же заставляет задуматься. О смысле и бессмысленности человеческой близости, о границах и нарушении границ, о запредельности скотства, до которой способен дойти хомо сапиенс, и высоте подлинного благородства. О магии любви и крови, разделяющей и связывающей людей. Ненавидимая многими Серсея Ланнистер — лучшая иллюстрация. Из красивой игрушки, испорченной девчонки, машины для производства наследников престола она превращается в великую правительницу, которая принимает решения, мстит врагам и добивается того, чего хочет, не гнушаясь любыми средствами. Она любит своего брата так сильно, что любовь превращается в ненависть. Она страшна, как страшна всякая женщина, которой больше нечего терять и нечего бояться. Она истинная дочь и духовная наследница своего отца — не хитрец Тирион и не благородный дон Джейме. Путь Серсеи — путь Кали, огненной черной разрушительницы, частица которой есть в каждой женщине.

Дейнерис Таргариен совсем другая — если Серсея учится думать, то Драконья Королева учится чувствовать и обуздывать свои чувства и страхи, объезжать их, словно драконов. Сила Таргариенов — в безудержности и свободе, в неукротимом полете души, в стремлении к невозможному и недостижимому. Те, кто учится вести своих драконов, — побеждают, овладевают городами и царствами. Те, кто позволяет драконам-страстям повелевать собой, — гибнут, как Мейгор, Дейрон и Безумный Король. Дейнерис пытается найти третий путь, баланс между свободой страстей и узами разума. Драконы служат ей, но не подчиняются, они соратники, дети, а не рабы. Хочется верить, что сердце королевы Таргариенов смягчится на самом деле и она действительно станет матерью, сохранив своевольную девчонку лишь для воздушных игр. Она обрела истинную любовь — кровную родню, как водится у Таргариенов.

Белый Волк, Джон Сноу, который, как оказалось, совсем не Сноу, — одна из интереснейших фигур в сериале. С каждым сезоном он все больше похож на Азор Ахай, Обещанного Принца. Он подчиняется воле Рока, обретает свой меч (пусть и не вытаскивает его из камня), делает то, что должен, и идет по проторенному судьбой пути. В нем, невзирая на мужество, чувствуется некая жертвенная покорность, роднящая его с Фродо. Не с беспечным хоббитом, отправившимся повидать эльфов, а с Девятипалым героем Войны Кольца.

Сыновья былых поэтов

Песни новые сложили…

Мир меняется. И это —

Жизнь, которой мы служили.

И. Шальнова

Джон, как и Фродо, не ищет славы и власти. Он служит — служит Ночному дозору, служит Северу, служит миру живых. И скорее всего прекрасно понимает, что обречен в любом случае — героям былых времен, ветеранам великих битв редко находится место в дивном новом мире. Мало кто (точнее, никто) не может понять масштаб их пути и потерь, разделить их одиночество. Ветеран Первой мировой Толкиен знал это и сумел передать. У Джона есть свой Сэм, есть Дейнерис, которой не было у отважного хоббита, появляется и дракон — ключ к свободе. Но тем не менее пророчество прозвучало: «Одинокий волк гибнет, но стая его живет». Джон — одиночка, чужак среди родных. Мальчишка-бастард, ставший королем и отказавшийся от короны и Севера. Белый волк — или белая ворона?

Впрочем, судьба всех детей Старков кажется предопределенной изначально. Лютоволчица-мать убита гигантским оленем. Симпатяшка Леди убита просто так — Санса жива, но от славной доверчивой девочки в ней ничего не осталось. Нимерия оставила хозяйку и не стала присоединяться к ней снова — у маленькой волчицы теперь своя стая, и Арья — лишь одно из ее имен. Лето бился за свое летнее дитя до последней капли крови и унес в могилу частицу души Старков — Бран теперь лишь трехглазый ворон, ничто не связывает его с родными. Серый Ветер утих вместе с отважным и безрассудным Роббом. Лохматик ушел вместе с Риконом, не успев проявить себя. Призрак все еще жив, но он отличается от других, и различие неискоренимо. И все же — пока лютоволк бежит по снегу, дом Старков жив и готов встретить зиму, будь она сколь угодно долгой.