Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

— В ближайшее время, — ответил он, со всем возможным аристократизмом окуная ложку в суп. Во время трапез ему всегда доставляло удовольствие видеть, как более расслабленные собеседники напрягаются от его подчёркнутой аккуратности. — Я подпишу указ, как только вернусь. Много людей прислать не получится: Вы же понимаете, бои всё ещё идут. Коронники никуда не продвинулись за последние недели, но и сдавать позиции не спешат. В Волчьей Пустоши и в низовьях Реки Забвения воины всё-таки нужнее, чем здесь, — Ректор важно закивал, комкая салфетку рукой с узловатыми венами. Всё-таки нервничает. — Не больше сотни мечей, полагаю. Может быть, меньше. И несколько двуров из Альсунга — из числа тех, кого милостиво направил к нам его величество.

Он произнёс это нарочито небрежным тоном, но седые брови Ректора поползли вверх.

— Альсунгцы? Здесь, в Академии? Но, господин наместник…

— Вы ведь хотели безопасности от коронников? Это лучший способ обезопасить и людей Академии, и её драгоценные знания. Один всадник-двур стоит десятка ти'аргцев, господин Ректор.

Свободной от салфетки рукой старик принялся крошить хлеб: отламывал от куска комочки и зачем-то бросал их в суп. Смотреть на это было уморительно. Лорды и кое-кто из профессоров старательно прислушивались.

— Но, кхм. Господин наместник, ряд студентов и молодых преподавателей… Если позволите…

— Поддерживают изменников? — он убедительно изобразил холодную злость, глядя прямо в глаза Ректору — на своё чёрно-белое отражение. Над переносицей старика выступили капельки испарины. — Вы это хотите сказать? Тогда к чему было лицемерить и просить меня о защите?

— О нет! Клянусь Льер и Шейизом, нет, господин наместник! Однако господа из Альсунга в этих стенах… Это может быть воспринято… Как нечто необычное. Впрочем, мы справимся, — столы начали обносить вторым блюдом, но Ректор даже не заметил, как мальчик забрал его суп, чуть не опрокинув часть на парадную мантию с серебристой окантовкой. — Конечно. Спасибо его величеству. Мы обеспечим им достойный приём.

— Вот и хорошо, — он улыбнулся. Светило науки Обетованного — а давить так же просто, как и на других. Скучно. — Тем более, некоторые полезные навыки господ двуров защитят вас и от тех порождений тьмы и Хаоса, что сейчас сражаются за коронников. Долго объяснять, но некоторые двуры теперь наделены, — он понизил голос, — сопротивляемостью магии.

— Порождений тьмы и Хаоса… — сдавленно повторил Ректор, невидящим взглядом пронзая свинину и тушёные овощи. — Ах, Вы об Отражениях? Да-да, разумеется… Я хочу сказать…

В двух шагах от него, за спиной, кто-то робко кашлянул. Он помнил этот кашель — мальчик-виночерпий, служивший в резиденции ещё при Велдакире. Виночерпий — и шпион, по приказу наместника нередко следивший за теми, кто считался подозрительным. Наверняка далеко пойдёт: он ещё и зрелости не достиг, но хватка хищника уже чуется. Если бы среди людей были хищники и жертвы, как среди его народа, такой родился бы рысью или волчонком.

— Что такое, Эдан? Мой бокал ещё полон.

— Простите, господин наместник. Там какой-то человек на кухне… К Вам. Похож на бродягу, но сказал, что должен поговорить с Вами. Что это очень срочно.

Ректор привстал, уже сам не свой от беспокойства.

— В Академии нет бродяг. Должно быть, это какое-то недоразумение. Я сейчас велю…

Он остановил его снисходительным жестом.

— Не нужно. Если это действительно срочно, пусть его впустят, — сладко улыбаясь, он добавил: — Просьбы народа святы.

Мальчик покраснел и прерывисто вздохнул.

— Я предлагал ему, но он настаивает на разговоре наедине. Говорит, что должен видеть именно Вас. Я сказал, что Вы заняты переговорами и обедом, но…

— Он назвал своё имя?

— Только прозвище. Росомаха. Попросил передать, что «пришёл Росомаха». Сказал, что Вы сразу поймёте.

Вот как. Интересно. Весьма-весьма интересно.

Ещё раз — для закрепления эффекта — улыбнувшись Ректору, он взглядом успокоил лордов и охрану и поднялся.

— Я скоро вернусь, господа. Прошу вас, продолжайте трапезу. Кажется, ко мне приехал знакомый со срочным посланием. Обед изумителен, господин Ректор. Передайте моё восхищение поварам.

Разговоры стихли; профессора и студенты смотрели на него в замешательстве. Он спустился с возвышения и направился к двери в кухню, незаметно нащупывая под курткой кинжал.

К счастью, «бродяга» ждал его не в самой кухне, откуда исходили чад, звон посуды, чьи-то возмущённые крики и запах подгоревшего яблочного пирога (всё-таки Академия не привыкла к пирам), а в узком коридоре между кухней и залом. Стоял у зарешёченного окна и подбрасывал на ладони маленький медный колокольчик. В Ти'арге и Дорелии такие носят прокажённые и другие заразные больные из нищих, чтобы издали предупреждать о своём присутствии. Раньше, в первые годы Великой войны, их нередко носили и те, кто переболел «чёрной немочью» — пока учёные Академии и лекари не убедились, что следы этой колдовской хвори не живут в людях долго.

Трудно не узнать эти грязные руки с длинными, точно спицы, ногтями. И маслянистые чёрные волосы. Он приглушил брезгливость, убрал пальцы с кинжала — лежать ему там же, под подкладкой куртки, — и тихо отпустил мальчика. Незачем ему слушать язык Двуликих.

— Дуункур.

Гость белозубо осклабился, ещё раз подбросил колокольчик и сжал его в кулаке. Звон замер. Ему почему-то вспомнился другой звон, голоса других колоколов — давно, в одном из воздушных, похожих на облака храмов Вианты, столицы Кезорре. Как он музыкально переливался над площадью, рвался к небу, лаская весенний воздух. Как в узорчатом ритме ударов рождалась мелодия, от которой тянуло остановиться и замолчать, а под ногами гудели камни.

Кезорре. Альен Тоури. Странная вещь — память.

— Тхэласса.

Он неосторожно вздохнул — и сразу поморщился.

— От тебя и впрямь воняет, как от бродяги.

Росомаха хмыкнул.

— А ты всё такой же чистюля. Я, знаешь ли, шёл пешком издалека, — он демонстративно завёл руку за спину и поскрёб между лопаток, — и как-то не было времени помыться. Торопился.

— Зачем?

— Поговорить с тобой, конечно, — Дуункур просунул палец в шнурок, на котором болтался колокольчик, и снова оскалился. — Зачем же ещё.

Мысленно он перебирал возможности — будто перелистывал страницы чужого дневника. Дуункур здесь, чтобы угрожать ему? Предупредить? Показать, что и ему дорога на восток не заказана? А может, с посланием от…

— Как я понял, ты теперь тут правитель, — мимо них испуганно прошмыгнул поварёнок с подносом. Дуункур не подвинулся, чтобы его пропустить. — Высоко забрался, нечего сказать. Бедняги двуногие.