Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

Он почувствовал, что уже не один в саду, и невольно вздрогнул. Обернулся — чтобы увидеть изящную тень, метнувшуюся по дорожке… Гибкие, тонкие лапы ступали по песку совершенно бесшумно; Шун-Ди беспомощно замер, и рука его не менее беспомощно замерла на чётках. Он смотрел, как тень отходит от кустов и попадает в полосу лунного света. Как плавно, во все стороны шевелятся, исследуя обстановку, острые уши. Как подрагивает кончик золотисто-рыжего пушистого хвоста.

Лис наконец выступил из тени и вышел навстречу Шун-Ди. Тот уже успел позабыть, как быстро и тихо он может двигаться. После грубости людей это обескураживало… И восхищало.

Глаза Лиса, однако, почти не менялись при смене обличья. Янтарная желтизна переливалась в них — странная, чужая желтизна.

Шун-Ди так долго скучал по ней.

— Лис, — сказал он. Его друг остановился посреди дорожки, всего в нескольких шагах, залитый светом луны. Шун-Ди сунул руку в мешочек на поясе и вытащил смятый комок — хлопковую простыню, в которую можно быстро завернуться. Время, проведённое в племени Двуликих на западе, заставляло заботиться о таких вещах. — Вот, я принёс. Хотя не был уверен, что ты придёшь в этом облике.

Вместо ответа Лис подобрался, перенеся вес на задние лапы, и прыгнул вперёд… Шун-Ди зажмурился от сияющей вспышки, после которой воздух испуганно задрожал; всплеск магии сотряс ночь, словно молния в грозу. Он не видел, как Лис описал в воздухе свой любимый кувырок — несколько мгновений он вообще ничего не видел. Магия слепила, и Шун-Ди мог бы сказать, что отвык — если бы к ней можно было привыкнуть…

Кувырок, в общем-то, не был необходим Двуликим для превращения. Но все они — и волки, и ласки, и птицы, и смертельно опасные тигры, и соплеменники Лиса — предпочитали делать его; Шун-Ди не знал, почему. Наверное, им просто нравилось впечатлять.

А Лису это нравилось ещё больше других.

Шун-Ди ненадолго отвернулся, стоя с протянутой рукой. Он сомневался, что Лис стыдится своей наготы — зато не сомневался в собственном смущении. Ещё до того, как шорох простыни стих, зазвучал насмешливый голос:

— Ты не был уверен, Шун-Ди-Го? Снова? Я уже и не помню, когда слышал от тебя слова с обратным смыслом…

Шун-Ди с обречённым вздохом взглянул на него. Лис уже завернулся в простыню — и довольно забавно в ней выглядел. Впрочем, это не помешало ему подбочениться, выставив длинную смуглую руку. Залихватски и шутливо подбочениться — как подобает менестрелю, а не оборотню.

Не Двуликому, мысленно исправился Шун-Ди.

— Я не был уверен, что ты превращаешься прямо на острове. Это чревато последствиями.

— Знаю, — Лис скорчил гримасу и зажмурился — жёлтые глаза-щели почти исчезли. Покачнулся с носков на пятки, забросив край простыни за плечо. — Чревато тем, что твои боязливые сородичи схватят меня и сожгут на костре.

Шун-Ди нервно усмехнулся. Шутка (если это была шутка, конечно) ему не понравилась.

— Ну, костра вряд ли следует ждать… Мы ведь не в Альсунге. В Минши уважают магию.

— Да уж, — Лис демонстративно зевнул, показав острые зубы. — Уважают — пока магия не угрожает вашим драгоценным птичникам… У Ниль-Шайха я уже стащил одного индюка, — Лис улыбнулся — с такой неповторимой хищностью, что было невозможно удержаться от улыбки в ответ. — Не сумел устоять, Шун-Ди. Твой приятель — редкостный тупица. А что до Альсунга, я побывал там однажды, лет пять назад. Малоприятный опыт.

— Как ты там выжил? — нахмурившись, спросил Шун-Ди. — Лис, это очень опасно. Я безумно рад встретить тебя в нашей части Обетованного, но ты должен пообещать мне, что…

Лис с игривой скорбью положил руку Шун-Ди на плечо. Его ладонь была узкой и лёгкой, как пёрышко. И горячей.

— Ах, Шун-Ди, роль заботливого батюшки тебе совсем не даётся… Возложи его в себе на погребальный костёр, пока не стало слишком поздно, — Лис покачал растрёпанной головой. — Иначе, глядишь, Заботливый Батюшка вытеснит Шун-Ди Благородного и Шун-Ди Законопослушного, моих старых знакомых.

Шун-Ди хмыкнул и постарался скрыть разочарование, когда Лис убрал руку. Вальяжно потягиваясь, он отошёл к кустам и с любопытством втянул их свежий запах.

— И как я жил без твоих насмешек?

— Я тоже не понимаю, — серьёзно кивнул Лис. — Надеялся, что ты объяснишь мне, в чём секрет твоей выносливости. Вы, люди, вообще-то нечасто ею отличаетесь.

Шун-Ди оставил без внимания новый укол. Ему важно было услышать правду.

— Лис, послушай. У нас не так много времени до рассвета. Ты скажешь, зачем ты здесь? И что делал в Альсунге? И почему…

— О, а вот и Шун-Ди — Тысяча-Бессмысленных-Вопросов… Давно не виделись. Ты совсем не изменился.

Сам Шун-Ди думал иначе, но не стал спорить.

— Полагаю, это к лучшему.

— О, не знаю, не знаю… — промурлыкал Лис, зачем-то подпинывая кусты голой ногой. — Даже жёны Ниль-Шайха не в восторге от твоего занудства. Но почему-то (вот уж не постигаю, почему) находят тебя симпатичным.

Шун-Ди засмеялся — но тут же прикусил губу. Ему совершенно не хотелось, чтобы кто-нибудь из слуг проснулся и обнаружил хозяина в саду, беседующим с каким-то длинноволосым северянином в простыне. Слуги и без того косятся на него с подозрением — как косятся в Минши на всякого, кто плавал на западный материк и пробыл там достаточно долго.

— Приму это как комплимент… Лис, тебе нужно соблюдать осторожность. Я не шучу. Если на Рюе кто-нибудь увидит, как ты превращаешься, ты обязан будешь предстать перед Светлейшим Советом.

— Могу вообразить… — протянул Лис, улыбаясь краешком губ. — Несчастные миншийцы. У твоих сородичей все представления о мире сломаются, если они увидят живого оборотня. Окажется ведь, что предания — не просто развлечение для детей. Вы, люди, так смешны в своей наивности. Вы думаете, что всё Обетованное принадлежит вам, а сами не знаете его законов… И поэтому делаете глупость за глупостью.

— Ты говоришь загадками.

— Разве тебе не нравится? И, в конце концов, здесь я менестрель. Удивительно, как на западе это не пришло тебе в голову.

— Теперь мне и самому удивительно, — признал Шун-Ди, глядя, как Лис по-хозяйски обходит рассаду с лилиями, склонив голову набок. Казалось, он едва сдерживается, силясь не чихнуть от цветочной пыльцы. — Ты всегда был похож на менестреля. У Аль-Шайх-Йина была с собой флейта, и несколько раз ты так внимательно слушал её… Я должен был догадаться.

Лис фыркнул. Его волосы невесомыми змейками разбросались по простыне. В лунном свете он казался именно тем, кем был — существом с запада, созданием из колдовских краёв. Он ничем не напоминал тех менестрелей, с которыми Шун-Ди доводилось встречаться.

— Я слушал внимательно, потому что старикашка фальшивил в каждом третьем такте. Ты мог догадаться и по другим вещам, о Шун-Ди — Изредка-Прозорливый… Но «капли прошлого уже утекли», как говорят здесь, у тебя на родине. Это неважно. Начнём с того, за что ты обижен на меня.