Юлия Пушкарева - Тени и зеркала [СИ]

Это не могло не льстить, и Синна увлечённо кокетничала, не пытаясь разубеждать его или кого-то ещё в своей исключительности; откровенно говоря, она и сама в ней нисколько не сомневалась, хотя отнюдь не считала себя совершенством. «Возвышенности» в Синне на самом деле было не больше разумных пределов: если бы её поклонники заглянули в хозяйственные расчёты, они бы разочаровались, натолкнувшись на не по годам развитые практицизм и расчётливость.

Однако, загляни они (да оградят от этого боги) в её голову, их удивили бы ещё более странные сочетания. Синна любила свою жизнь, каждую мелочь в ней — от повседневных забот и ночных бесед с внешне суровым отцом до самого положения богатой наследницы. Но в то же время она с первых сознательных лет мечтала о переменах, и однообразие Заэру угнетало её. Старый учитель, специально приезжавший из Энтора, научил её читать и писать (отец её в этом смысле придерживался новых взглядов), и запущенная, довольно однообразная замковая библиотека рано была перерыта в поисках новых впечатлений. Их же, впечатления, Синна жадно искала всюду — в рассказах об Отражениях и магии, в поездках на ярмарки, в турнирах и воспоминаниях стариков… Её ум искал работы и своего подлинного места.

И тогда появился Линтьель.

Музыкант и певец, талантливый даже по меркам Кезорре, он приехал в Дорелию, ко двору короля Абиальда, ради заработка — как многие соотечественники. Задержавшись там, он, конечно, не мог избежать знакомства с лордом Заэру. Так всё и началось.

Вопреки тайным надеждам Синны, юный друг лорда приехал именно как обещал — утром на следующий день и, едва коснувшись тщательно продуманного ею завтрака, бросился осматривать укрепления. Слегка обидевшись (от Энтора меньше дня конного пути, Линтьель мог бы явиться и пораньше; впрочем, всю ночь она провела в спокойном сне, а вовсе не в ожидании стука копыт по опущенному мосту), Синна последовала за ним. Будет у слуг повод перемыть ей кости — ну и пусть.

День расходился, но становилось всё более пасмурно — к досаде Синны; к тому же от земли поднимался холод, который она ненавидела. Поднявшийся ветер трепал её платье и плащ Линтьеля — простой, сообразно его положению, но из очень дорогой тёмной ткани. Они брели вдоль внешней стены, окружавшей ров и самой старой из всех — Синна, не особенно корпевшая над историей рода, не решилась бы точно утверждать, который по счёту из лордов Заэру и сколько веков назад хоть как-то её подновлял. Сейчас камень крошился то здесь, то там, кладка была расшатана, а на месте многих зубцов зияли провалы. Пустые бойницы чернели, точно глаза сонного чудовища, плачущие побегами цепкого плюща.

— Потребуется много работы, — сказал Линтьель, озабоченно дотронувшись до стены изящной смуглой рукой. — Замок не готов к обороне, миледи.

— Ничего удивительного. Никто не решался атаковать его со времён нашествия Феорна… В каком-то там году.

— Около трёхсот лет назад, — Линтьель улыбнулся — чуть насмешливо и с затаённой не то печалью, не то усталостью — как улыбался всегда. Синне нравилась его улыбка — но лишь когда была обращена к ней. — И осада закончилась неудачей. Мне это известно, миледи.

«Мне это известно, миледи…» Он точно так же говорил с леди Квенир», — мысленно передразнила Синна, удержав на лице выражение вежливого внимания. Старая леди Квенир, вздорная чудачка, глухая на одно ухо, была двоюродной бабушкой Синны и жила где-то на берегах Зелёной реки. Пару раз в год — обычно на её день рождения и на праздник урожая — она заявлялась в Заэру, где по нескольку дней изводила нотациями лорда, своего любимого племянника.

— Вот видите. Никому не удавалось взять замок. К тому же все вассалы моего отца со своими людьми съедутся сюда по первому его зову.

— Конечно, миледи, — Линтьель отошёл от стены, выверенным плавным жестом предложил Синне руку, и они побрели дальше. — Но всё это, увы, не гарантирует успеха. Замок отнюдь не так неприступен, как в былые годы.

— Но неужели опасность так велика? Ведь Ти'арг…

— Наша защита от Альсунга, это верно, — закончил за неё менестрель и тут же прикусил губу, спохватившись, что перебил дочь своего господина, то есть совершил непростительную дерзость. На мгновение обнажились зубы — такие белые и хищно-острые, что Синне стало немного не по себе. — Однако Ти'арг сейчас настолько слаб и разобщён, что, боюсь, опасения милорда не напрасны… А новый альсунгский король отстраивает корабли, проводит наборы рекрутов. Участились нападения на торговые ти'аргские суда, и говорят, что перевалы в Старых горах скоро станут опасным местом.

Линтьель говорил очень ровно, и его приятный голос обволакивал, как в ритмичных переливах сказаний. Но Синна отлично видела его волнение, бледность и тени от бессонных ночей, залёгшие под южными, с поволокой, глазами. Он был предан её отцу искренне, предан больше, чем дорелийскому королю или кезоррианским правителям — а для неё до сих пор оставалось загадкой, за что именно. Синна не сомневалась, что какая-то важная для обоих история неожиданно и крепко связала их (лорд Заэру любил помогать людям, чтобы потом получать от них ощутимую пользу, и привил склонность к этому своей дочери), но эту тему Линтьель всегда обходил молчанием — хотя в остальном доверял ей, как не всякому мужчине. Это льстило Синне и захватывало её настолько, что время от времени она боялась забыться.

Кажется, сейчас наступил именно такой момент. Опираясь на его тонкую, но сильную руку, чувствуя плечом его тепло, Синна наслаждалась самим фактом того, что они идут рядом, — и это наслаждение смешивалось с тоской от недолговечности и хрупкости чего-то неуловимого и неназываемого. Разозлившись на себя за лишние мысли, Синна легко вернулась к государственным вопросам.

— В любом случае у нас есть время, а это уже хорошо, — мягко произнесла она, обращаясь к привычке искать преимущества в любой ситуации.

— Только это меня и успокаивает, миледи, — совсем тихо произнёс Линтьель. — Потому что всё остальное… — он умолк, будто замявшись, и Синна подсказала:

— Магия?

Менестрель искоса взглянул на неё, и в выражении его лица проскользнуло необычное сочетание благодарности и предостережения. «Опасно тебе лезть в это, держись в стороне», — словно просил этот взгляд. Но Синна не собиралась сдаваться.

— Так я права? Магия?… Вы писали мне, ещё летом, что чувствуете что-то неладное… Что в столице происходят странные вещи, которые Вас тревожат. Но выражались так туманно, что напугали меня окончательно.

Синна лгала: ни тогда, ни теперь не было в ней ни капли страха — только жгучее неудовлетворённое любопытство и предвкушение чего-то неслыханного. Когда дело касалось колдовства, её всегда охватывала эта горячка…