Юлия Пушкарева - Тени и зеркала [СИ]

— Вот здесь, — Мора, слегка запыхавшись, обернулась к Альену на одном из пролётов и чуть не налетела на него. Сразу, конечно, жутко смутилась и рассыпалась в извинениях.

— Ничего, — с сухой усмешкой сказал Альен, придержав её за талию. И вдруг обнаружил, что рядом с этой дамочкой ему как-то проблематично думать об «узах духа»…

— Только Дарет… Я не предупредила Вас, милорд, — прошептала она, толкая тяжёлую дверь. — Он не хотел, чтоб Вы знали заранее… Прошу Вас, помягче… То есть… Он всё ещё переживает.

И, задохнувшись в смятении, убежала — наверняка ублажать трескотнёй старика-лорда. Альен сначала ничего не понял из её оговорок, но всё же догадался раньше, чем увидел брата. Так вот почему тот не спустился вчера встретить его — а вовсе не из-за старой злости…

Дарет полулежал на огромной кровати, опираясь спиной о груду подушек, под шерстяным одеялом — хотя камин был жарко натоплен, а в небольшой комнате стояла жара. Он выглядел, вопреки годам, ещё старше Горо, вместо густой тёмной шевелюры на голове появилась плешь, а на впалые щёки было больно смотреть. Худоба его вообще поражала: даже у голодных бродяг Альен редко встречал такие по-птичьи торчащие ключицы и кости рук. А судя по пышущим здоровьем Горо, Алисии и Море, в Кинбралане отнюдь не голод.

В отличие от разорённых альсунгцами деревень.

— Альен! — слабым голосом воскликнул Дарет, откладывая книгу. — Поверить не могу, что мы снова увиделись!.. Подойди, дай обнять тебя.

Он с усилием приподнялся навстречу, но нижняя часть тела осталась неподвижной; это не укрылось от Альена. Принуждённо улыбаясь, он присел на край постели. На прикроватном столике ждал заботливо собранный, но нетронутый завтрак: ветчина, хлеб, вино и поздние фрукты, — но теперь совершенно не манил.

— Ты… болен, Дарет? — тихо спросил Альен, наблюдая, как вымученная радость испаряется с худого лица. Лучше уж обговорить это сразу, чтобы потом не травить. — Мне ничего не писали, я не знал.

— Ноги отказали, — Дарет кивнул на них, как на что-то неодушевлённое. — Через неделю после свадьбы, можешь себе представить?… Вот так теперь… Калека. Прямо как дядя Эдингар, помнишь его?…

— Нужно было сообщить мне, — помедлив, сказал Альен; в нём закипал новый приступ гнева на отца. — Я мог бы помочь. Правда. И Отражения могли бы.

— Конечно, ты мог бы, — Дарет горько улыбнулся. — Ты всегда всё мог… Самый умный из нас и самый смелый. Нет, не смейся — смелый не как Горо, а как положено… Ты всегда всё знал и умел настолько лучше всех нас — мы даже сомневались, человек ли ты, — он засмеялся, но как-то визгливо, а улыбка перешла в болезненную судорогу. Альена передёрнуло.

— Мы не об этом, Дарет. Я хочу сказать, целительная магия…

— Я понял. Ну что ж теперь, слишком поздно… — он кашлянул в кулак — крошечный, почти детский. — Отец приглашал тогда целителей из Академии… Это он-то, с его скаредностью! Не поскупился… Но не помогли они своими травками и растираньями. Хоть и корчили здесь почти месяц умные рожи… Тебя бы сюда, поиздеваться над ними. Хоть какое-то было бы мне удовольствие…

— А Эйвир и Мелдон? — спросил Альен после паузы. Он решил пока оставить эту тему: ноги лучше осмотреть позже, а уход обсудить с Морой и Алисией. — Я их тоже ещё не видел.

Дарет со вздохом потянулся и, взяв со стола толстую жёлтую грушу, лениво стал очищать её ножичком. Альен смотрел на тонкую ниточку кожуры, отстранённо понимая, что брату с ним очень не по себе.

— Ну, Мелдон всё ещё при дворе, в Академии, — вздохнул Дарет. — Дослужился бы, наверное, до места в Совете, если бы не эта война… А Эйвир откликнулся на призыв короля, — его улыбка впервые стала искренней. — Ты же помнишь его — такая мельница, лишь бы помериться с кем-нибудь силой… Ушёл представлять Кинбралан в армии Ти'арга, прихватил почти всех наших рыцарей… Знали ли мы тогда, что они доберутся досюда… — новый вздох и хруст надкушенной груши. — Он писал нам оттуда, Альен… Такие ужасы. В одной стычке, совсем недалеко от наших земель, он потерял почти всех… Включая крестьянских парней, рекрутов, которые за день до того меч держать научились, — он медленно покачал головой, глядя в пустоту. — Это конец, Альен. Никогда раньше не было такого. Никогда они не пролезали дальше побережья… Да им, кажется, и не нужно было. А теперь вот… — он уставился на Альена расширенными, по-детски наивными глазами. — Что теперь, Альен? Неужели конец королевству?

— Ну, это мы ещё посмотрим, — с лживой бодростью возразил Альен, наливая себе вина. По приличному южному вину он ужасно соскучился. — Всё королевство — не моя забота, а вот Кинбралан мы попытаемся отстоять.

— Но как? Они жестоки, будто… — Дарет умолк, силясь подобрать слова.

— Будто альсунгцы? — усмехнулся Альен и сделал глоток. Вскоре по телу разлилось приятное тепло, а в мыслях появилась долгожданная лёгкость. — Ничего, братишка. Эти камни выбирались и не из таких неприятностей.

— Да я ведь знаю, как мы слабы, — качнул головой Дарет, очевидно, борясь с желанием довериться Альену. Он неровно дышал и блестел глазами, точно влюблённый, жадно всматриваясь в его черты. — Ров пересох, стены в упадке, а строителей нанимать не на что и некогда… Нет ни баллист, ни лучников, из мечников — с десяток безмозглых рубак. Даже ров пересох. Ладно, со стороны гор к нам не подойти, но с юга мы как на ладони. Мора не рассказывает мне всего, но я могу представить, как далеко они зашли…

— Дай мне пару дней, и я придумаю что-нибудь, — Альен добавил в голос ровно столько уверенности, чтобы предотвратить немужественную истерику, нараставшую в глубине Даретовых глаз. Всем им здесь нужен сильный лидер — и некогда уже размышлять, годится ли он для этой роли. Раз уж пришёл… — Я подлатаю укрепления. И магию подключу.

— Отец никогда не согласится на магию… — Дарет вдруг протянул руку и с тихим смехом взъерошил волосы Альена. У того сжалось сердце. — Знаешь, ты стал таким… Совсем как странствующий рыцарь-волшебник из старых легенд. Разве что немного сумасшедший… А все эти глупые сплетни о тебе… Чёрная магия, экперименты на людях, яды… Я никогда не верил, клянусь.

Альен вертел в пальцах бокал, сосредоточившись на замысловатой гравировке. На последнюю тираду он предпочёл не отвечать — не говорить же Дарету, в самом деле, что сплетни эти скорее правдивы…

— Если не согласится, я сделаю это без спроса, — твёрдо сказал он. — Он сам ещё будет благодарить меня.

— О, ты как будто не знаешь отца, — хмыкнул Дарет, нехотя убирая руку. — Не будет. Прости, но он скорее сдастся этим скотам, чем примет твою помощь, — и прибавил шёпотом, сквозь тот же нервный смех: — Старый идиот, да простят меня боги.