Юлия Пушкарева - Прорицатель [СИ]

— Если я с ними встречусь, будет безразлично, узнаю я их или нет, — заметил Мей. — Вы уходите?

— Да, — Гэрхо уже стоял в дверном проёме. — Подожду тебя снаружи. Это всё же нечто личное для тебя... И отдай мне эту книгу, кстати.

«Откуда такая тактичность?»

Когда Гэрхо ушёл, Мей дотронулся до рамы и представил своё последнее видение так, как помнил; а точнее — так, как было написано в его записной книжке.

Он честно пытался думать о Близнецах, но, закрывая глаза, видел только Анну — и тогда его охватывала знакомая тревожная истома. «Что за чушь?» — с сердитой досадой спросил у себя Мей и прогнал её образ — зыбкий, как дым над костром.

— Близнецы, — проговорил он вслух. Рама нагрелась под его рукой и легонько запульсировала, точно живая плоть; он открыл глаза. Из зеркала на него смотрели они — двое как одно. Они стояли рядом — неподвижные, словно каменные истуканы — и их губы беззвучно шевелились. Если бы Мей не знал, что они не люди, он бы принял их за южан — тёмно-золотистая кожа, иссиня-чёрные волосы и миндалевидные глаза. Тела тонкие и гибкие — такие, наверное, бывают у хищников.

Мей смотрел на них некоторое время, а потом решил убрать руку и прекратить это — он всё равно не разбирал ни слова из того, что они бормотали в унисон. Но его ладонь намертво приросла к раме, и он, сколько ни дёргал, не мог сдвинуть её с места. В горле у него пересохло. Продолжая тащить руку, Мей пару раз позвал Гэрхо, но стояла тишина.

Он понял, что ещё немножко завораживающих взглядов и речей Близнецов прямо нос к носу — и он сойдёт с ума. Может, это замысел Отражений — оставить его здесь приваренным к этому зеркалу, чтобы он лишился рассудка или умер от жажды и голода?... Нет, Отражения защищают его. Он должен этому верить.

— Меидир, сын Кейлы, — прозвенел невдалеке детский голосок. В тот же миг рука Мея легко отошла от рамы, и Близнецы стёрлись со стеклянной глади. Обернувшись, Мей увидел Ридиема — тот стоял, покачиваясь из стороны в сторону и улыбаясь от уха до уха.

— Спасибо, — растерянно сказал Мей. Ридием рассмеялся, поманил его за собой и понёсся по коридору, весело подпрыгивая. Мей побрёл следом. Выход очень просто найти — он хорошо помнил, где он.

Однако зеркала тянулись и тянулись, а мальчишка всё скакал впереди, напевая что-то нечленораздельное. С Гэрхо они явно шли меньше, да и поворотов столько не насчитывалось...

— Куда ты меня ведёшь?

Ридием никак не отреагировал.

— Ридием, постой! Мне нужно к выходу.

Опять никакого ответа. Разозлившись, Мей остановился.

— Я не пойду дальше, пока ты не объяснишь, чего тебе надо.

Ридием медленно развернулся, отражаясь сразу во всех зеркалах. И у Мея перехватило дыхание, потому что его лицо было теперь лицом одного из Близнецов.

— Твою жизнь, — глухо сказало то, что казалось Ридиемом, и неспешно двинулось к нему.

Бежать от семилетнего ребёнка — смешно. Но Мей покрылся мурашками. Оно приближалось медленно и неумолимо — и он знал, что не скроется среди бесконечных зеркал, знал, что ни кулаки, ни Дар тут не помогут.

И тут где-то сбоку мелькнула вспышка бледно-зелёного света и качнулись ветви на седой голове.

— Деос, — успел удивиться Мей, а после его окутала темнота.

«403 год от падения Королевств Обетованного, месяц ручьёв, 16 день.

Айрегу всё хуже. Будь моя воля, я бы назвал день приезда Меакара днём, когда Город умер. Надеюсь, летописцы примут это к сведению.

Сегодня утром он проснулся и не смог встать. Болезнь совсем разбила его.

«Смерть — это неизбежность, Мезор», — сказал он мне, такой же спокойный, как всегда. Даже Меакар был бы лучшим правителем, чем я.

Я каждый миг умоляю смерть не забирать его, но понимаю, да и все мы понимаем, что это бесполезно. Каждый миг приближает к концу.

Айрег, Айрег, повремени уходить в чертоги богов, в которых ты не веришь. Городу-на-Сини не выжить без тебя, а о себе я молчу. Все, кто был мне дорог, уже и так там.

... , 18 день.

Пейрик, его лучший лекарь, даже не посчитал нужным поговорить со мной и стал теперь мрачнее тучи. Айрег иронизирует, но его явно тяготит моё общество — едва ли не больше, чем присутствие врачей.

Я смотрю — и вижу его молодым и сильным. Вижу наши уроки с учителями из Города-под-Соснами и Академии [4] [4] Академия — учреждение (в прошлом — также одноимённый город), бывшая столица королевства Ти'арг. Крупнейший центр знаний, место образования всеобщего языка Обетованного. , его успехи и мою тугодумность, свадьбу с Клариссой, вижу конные бега, заседания Совета, обнародование законов... Вижу всё что угодно, и то, о чём больно и стыдно вспоминать, и то, о чём радостно. Только не того немощного старика, который существует сейчас. Он всегда был лучшим.

Интересно, что я должен думать о том, что, видимо, стану последним из Декаров — тех, кто почти два века правил Городом? Не знаю. Я не создан для власти, я давно привык понимать это. Иногда мне кажется, что я создан лишь для того, чтобы оттенять совершенство Айрега... И ещё кажется, что я лет с четырнадцати повторяю здесь эту мысль. Безумие.

... , 19 день.

Для чего я пишу всё это? В который раз спрашиваю и не получаю ответа. Айрег всегда посмеивался над этим обыкновением. Сегодня, когда выдалась передышка (он уснул) просмотрел первые записи — ещё совсем детские каракули. Сколько мне было — одиннадцать?

Сколько времени прошло. И как незаметно. Это пугает.

Дни тянутся медленно и вязко, а я барахтаюсь в них, как муха в смоле. Все желают мне крепиться — будто я юная дева, жених которой уходит на войну. Неужели у меня и правда такой жалкий вид? Смешно. В конце концов, я был смешон всегда, так что же сейчас должно измениться...

... , 21 день.

Сиделка Айрега доложила, что во сне он повторял одно имя — Меидир, Мей. Я не сразу сообразил, кто это, но потом вспомнил — мальчишка с Улицы Кожевников. Не знаю даже, жив ли он ещё.

Отчего-то не отпускает его эта история. Да и меня тоже, признаться. Особенно эта девушка, дочь Кейлы, — вот только имени её не помню... Такая смелая. Куда ушла моя молодость? Наверное, к таким, как она.

«Народ завоёвывают страхом», — всегда говорил Айрег. Но она не боится меня — и правильно. К чему бояться обрюзгшего, больного старика, разряженного в шелка? Даже у дочери моей судомойки больше власти над своей жизнью, чем у меня. Странно это осознавать.

И она проведёт меньше времени с братом.

До чего же грязный случай всё-таки. Как ты допустил его, Айрег? Ты всегда был умён — наверняка сумел бы придумать и что-то против Цитадели Порядка.