Вероника Батхен - Лигр [litres]

И только тогда Ларт вспомнил нужное заклинание.

Слова шли на язык сами: заклинаю, изгоняю, из тела, из духа, из плоти, из крови, из одного, как из всех, закрываю, запрещаю, замыкаю, заклинаю… Между разведенными в стороны напряженными руками оно дрожало, пульсировало, тянулось – и не могло дотянуться. В комнате стремительно темнело, потом светлело. Мир за гранью обозначенного свечами круга размывался, как бывает, когда смотришь сквозь запотевшее окно. Доски пола плясали под ногами, а звуки все ушли, оставив звенящую тишину. Последние слова заклинания Ларт выкрикнул, не слыша собственного голоса, и из последних сил резко, на выдохе, свел ладони вместе в замыкающем жесте.

Когда он вдохнул снова, все было кончено.

– Марран!

Ларт схватил его за плечи, потряс – голова Маррана безвольно перекатилась в сторону, но глаза чуть приоткрылись. Марран часто заморгал, потом закашлялся, и по его телу пробежала дрожь.

– Я… что случилось? Ничего не помню, – пробормотал он, пытаясь сесть. Ларт решительно придержал его за плечо.

– Ты перенапрягся, – коротко сказал он. – Лежи спокойно.

– Я… мы… это ты его остановил? Ты смог?

Марран выглядел растерянным, испуганным, и еще было в его взгляде едва уловимое напряжение: казалось, он колебался, не зная, какой ответ хочет услышать.

Зато Ларт знал наверняка, какой ответ он услышать должен.

Сколько же в нем силы, Светлое небо. Невозможно ни нащупать, ни увидеть ее дна – а ведь он еще мальчишка, что же будет спустя годы? Заклинание, то самое, перед зеркалом, было одним из самых элементарных, а Марран вывел его на такой уровень, что едва удалось порвать! Перевоплощается он как дышит, и это не только чистая сила, не только гибкость воображения – это дар, врожденный талант. Марран сам – воплощенный талант.

Слишком юный, чтобы это понять. Слишком неопытный, чтобы распорядиться своей силой верно. Слишком…

Слишком рано.

– Да, – глухо сказал Ларт. – Я его остановил. Все кончено.

– Здорово, – выдохнул Марран с видимым облегчением, и в голосе его прозвучало такое восхищение, что все внутри Ларта свело едким чувством вины. Он обманул мальчишку, присвоил себе то, что тот сделал. Так правильно. Так нужно. Мальчишка слишком молод, чтобы пытаться такое повторить, это слишком опасно, ему лучше просто не знать…

Ларт подхватил Маррана на руки – тот слабо сопротивлялся – и зашагал к двери.

Женщина за его спиной наконец была мертва.

Ларт провел пальцами по клавишам, едва касаясь их, и, чуть помедлив, убрал руку. В соседней комнате спал беспокойным сном Марран; тревожить его после событий сегодняшнего дня казалось кощунством.

И еще очень, очень не хотелось смотреть ему в глаза.

Клавесин был немым укором. Ларт вздохнул и опустил крышку, оперся на нее локтями, растер виски кончиками пальцев.

– Закрой окно, – устало сказал он, не оборачиваясь. – Сквозняк.

От дальнего окна донесся хриплый смешок, и долговязая худая тень шагнула в комнату, казалось, прямо из поверхности шторы.

– Спасителю города не спится?

– Не делай вид, что ты ничего об этом не знаешь, Аль.

Минуты две между ними царило молчание, затем Ларт раздраженно щелкнул пальцами, зажигая свечу в большом подсвечнике. Неровный желтоватый цвет выхватил из темноты лицо гостя и неприятную улыбку на этом лице. Бальтазарр Эст, величайший волшебник в своих владениях по ту сторону реки; последний раз по эту сторону он заходил едва ли не полгода назад. Собственно, когда реку и порешили сделать границей – чуть было не притопив в горячке деревеньку за излучиной, но право же, это такие мелочи, когда ссорятся два старых соперника…

– Очень прискорбно признавать, – протянул Бальтазарр, – но в этот раз я одобряю твое решение. Мальчишка слишком силен. Ему самому лучше не знать, насколько. Признайся, – усмехнулся он внезапно, – ты солгал не ради его блага, верно?

– Я не солгал, – сквозь зубы сказал Ларт. – Я… не сказал всей правды.

– Но ты знаешь всю правду. Он сильнее, чем ты был в его возрасте, и он быстро учится. Скоро он захочет свободы. Два сокола не уживутся в одном небе. Не разумнее ли подрезать птенцу крылья, чтобы всем было спокойно?

– Ты боишься, что он станет сильнее тебя? – прямо спросил Ларт. – Что тебе придется признать его превосходство? Ты ему завидуешь?

Бальтазарр спокойно пожал плечами – вот уж кто был с собой честен.

– Разве ты – нет?

Ларт промолчал и поднялся, показывая, что разговор окончен. Бальтазарр шелестнул плащом, отступая во тьму.

– Мальчишка еще доставит нам хлопот, – от окна донесся его хриплый голос. – И – попомни мои слова – это будут очень, очень большие хлопоты.

И дом затих.

Ларт задумался. Подрезать крылья птенцу – так просто… Мальчишка ничего и не узнает.

Вот только… Вот только – как с этим жить?

И снова «Армагед-дом». Загадочные Ворота, которые во время каждого апокалипсиса естественным образом (так ли?) появляются в местах большого скопления людей и обеспечивают спасение тем, кто успел до них добраться, – обыденность каждой мрыги. Оставшимся за пределами Ворот спасения нет.

Но, оказывается, иной раз и Ворота могут не спасти. В романе описан такой случай: поврежденные землетрясением, они «застывают», не исчезают после завершения очередного апокалипсиса – и… не выпускают укрывшихся в них людей. После чего становятся объектом пристального внимания ученых (которые обязаны воспользоваться любой, даже самой призрачной возможностью раскрыть тайну апокалипсисов) – но это, конечно, не защитит от превращения Ворот в объект туристского бизнеса.

Что может произойти с этими поврежденными Воротами? В «Армагед-доме» об этом не сказано. А «Экскурсия» предлагает один из возможных ответов.

Сегодня экскурсантов было немного. Сентябрь. Школьники и студенты, составляющие львиную долю гостей, вернулись к учебе, грызть черствую горбушку науки. Честно сказать, не то чтобы они ломились сюда летом. Залив обмелел уже лет десять назад, и приток любопытных за эти годы сильно спал.

Важик одернул фирменную рубашку-поло хорошо заметного издалека оранжевого цвета, поправил бейджик и постарался как можно более радушно улыбнуться своей группе.

В прошлом году он закончил школу. В фирму «Бон Вояж» его взяли охотно – он легко болтал на трех языках. А среди экскурсантов были в основном иностранцы. И за работу Важик держался крепко – в Приморском крае с трудоустройством было не очень здорово.

Важик еще раз оглядел свой маленький отряд. Тринадцать человек. Он, конечно, не суеверен, но все же. О чем только они в офисе думают, когда формируют группы?