Вероника Батхен - Лигр [litres]

«Ритуал»? Все тот же «Ведьмин век»? Сразу несколько новелл, отголоски которых угадываются в «Пентакле»? Может быть, даже что-то из «Стократа» (там – девушка-Мир, здесь – девушка-Город)? Или что-то – очень и очень многое! – из рассказа «Подземный ветер»?

Да. Да, да. Может быть. И нет. Прочитайте «Город для дракона» так, как будто этого перечня не существует. А потом прочитайте все рассказы и романы Дяченко из этого перечня – и вы откроете для себя дополнительные измерения радости.

Сжать когтями купол оперного театра, чтобы хрустнул, как яйцо. Вспороть мосты, один за другим – освободить реку. Пыхнуть жаром на вонючие, громыхающие повозки. Разодрать асфальтовую чешую, грязную, в домах-бородавках – пусть хлынет из порванных труб-артерий вонючая кровь…

Дракон запрокидывает голову к небу, натягивая жилы. Мускулистые лапы сводит судорогой от невозможности желаний. Низкий, неслышный человеческому уху вой вырывается из глотки и захлестывает город.

Отчаянный взмах крыльями. Вверх!

Драконья ненависть оседает невидимым пеплом, погребая под собой людей.

Лето. Время пива и сахарной ваты, липкой потной жары, сизого дымка над асфальтом, девочек в коротеньких юбчонках.

Дракон сидит, развалившись, на скамейке, ест мороженое и разглядывает человеческую шушеру, собравшуюся в Первомайском сквере. Шелестит фонтан, ветер сдувает на дракона брызги. Течет по пальцам растаявшее мороженое.

На другой стороне площади вопит ребенок, желая прокатиться на лошади. Дракон морщится: какой противный писклявый голос. Мать наконец разрешает. Заморенная кобыла вяло переставляет ноги. Поравнявшись со скамейкой, взбрыкивает. Ребенок орет от восторга, мамаша – от ужаса. Дракон ухмыляется и вольнее раскидывает руки по изогнутой деревянной спинке. Подсесть на заманчиво-полупустую скамейку никто не решается. Человечки, конечно, тупее животных, но кое-какие инстинкты у них сохранились.

Жарко. Над фонтаном вспыхивают крохотные радуги. Ротовое отверстие подземного перехода изрыгает воняющую потом людскую массу. Электронное табло на мэрии пугает небывалой температурой.

Еле слышная поступь кроссовок. На плечо дракону падает узкая тень. Он лениво поверчивает голову. Молоденькая дурочка, ошалевшая от внимания сексуально озабоченных сопляков. Было бы на что смотреть: короткие волосы цвета асфальта, узкое бледное личико, маленькая грудь, тощая попа. Ножки… ну, ножки ничего, хорошие. Девица переступает под его взглядом, сейчас уйдет.

Нет, дерзко щурится.

– Разрешите присесть, господин дракон?

Ведьма! Колет под лопатками – крылья рвутся на волю. Ноет челюсть. Дракон торопливо заглаживает языком прорезавшийся клык.

Девчонка опускается на скамейку, кладет ногу на ногу. А ведь она не природная. Городская. Из тех, что гадают по трещинам на асфальте и ворожат на автомобильные номера.

– Пристав Лиза Градская, ковен Заельцовского района, горохрана.

Клык все-таки приподнимает губу. Дракон цыкает.

– И что же от меня понадобилось ковену?

Лиза постукивает ноготками по крашеной доске.

– Странное дело, господин дракон. Каждую неделю в ночь с четверга на пятницу мы фиксируем всплеск агрессии. Жестокие драки, убийства. Ссоры, несколько самоубийств.

Клыки заострились, ответ выходит шепелявым:

– Люди, что с них взять!

Пристав Лиза Градская смотрит сердито.

– У вас полный оборот, насколько нам известно, раз в семь дней. С четверга на пятницу. Вы ничего не хотите передать ковену?

Дракон зевает, демонстрируя набор зубов.

– Нет.

Кажется, ведьму такой ответ радует.

– У вас был шанс смягчить приговор, но вы от него отказались. – Она протягивает тонкую папку. – Здесь все доказательства. Ковен вправе наложить взыскание.

Дракон папку взял, но перебирать вложенные в мультифоры листочки поленился. Пусть подавятся своими взысканиями.

– И сколько же?

– Тридцать лет.

Чтоб оно им поперек глотки встало! Драконы живут долго, очень долго, но лишиться тридцати лет из-за каких-то людишек!..

– Это еще не все. – Ведьма старательно смотрит ему в лицо. – Месяц ареста истинной личины.

В горле запершило. Дракон кашляет, сплевывая сажу. Дрянь! Нечисть городская! Пальцы сгибаются, готовясь выпустить когти.

– Приговор начинает действовать с этой минуты.

На месте клыка ноет пустое место.

– В течение месяца вы будете находиться под наблюдением.

Лиза уходит, лавируя в толпе. Дракон трогает языком крохотный зуб, смотрит в спину девчонке. Ей очень хочется обернуться, очень… Ведьма передергивает лопатками.

Ольга Дмитриевна, гремя ключами, закрывает дверь. На лестничной площадке стоит огромная сумка на колесиках. Пахнет нафталином.

Дракон удивлен.

– Уезжаете?

– Да вот, подруга позвала. Она у меня в Кудряшах живет. Звонит, приезжай, дескать. Хоть на завалинке вместе посидим, молодежи косточки перемоем. – Соседка дребезжаще смеется.

– А Филимон как же?

Толстый рыжий кот, как и все прочее зверье, его не любит. Дракон же относится к нему с уважением. Не каждая псина решится гавкнуть, а кастрированный Филимон при встрече шипит и топорщится, точно ершик для унитаза.

– Племянница присмотрит. Не моя, Викторовны. Кошек, говорит, любит.

Странно, он не заметил ее сразу в полутемном углу лестничной клетки. Совсем нюх потерял.

– Здравствуйте, – говорит пристав Лиза Градская тоненьким благовоспитанным голоском. Примерная внучка, гордость любой бабушки.

– Вечер добрый, – иронично приветствует ее дракон. – Не знал, что вы любите животных.

– Так вы знакомы? – радуется Ольга Дмитриевна. – Вот хорошо!

Лиза решительно перебивает старушку:

– Пойдемте. Пробки, можем на электричку опоздать.

– Да, конечно. И кто их придумал, эти пробки? Вот раньше, помнится…

Дракон закрывает за собой дверь, отрезая голоса.

Комната – маленькая коробка. Давит потолок, сжимают стены.

На волю!

Утробный вой, слишком мощный для человеческого горла. Болят надсаженные связки.

Испуганно хрипят часы, отсчитывая удары. Всего лишь два. Мало! Ночь бесконечна.

Боль скручивает спину, ломает, но крыльев нет. Истинная личина под арестом.

Приступы следуют один за другим, заставляя выгибаться, упираться в пол затылком и пятками.

В небо! Нет крыльев…

Бетон, камень, цемент – дракон задыхается. Слабые человеческие пальцы царапают ковер. Тело покрыто липким потом. Знобит.

Утро медленно поднимается, вытесняя темноту.

Серо в комнате. Дракон лежит на спине, смотрит в потолок. Нет сил отползти в ванную.

Так будет еще три раза. Каждый четверг месяца, запрещенного для полетов.

Он поворачивает голову и щерится в стену. Пристав Лиза Градская тоже не спала. Ведьма все слышала.