Вероника Батхен - Лигр [litres]

– Не циркачка это, а сама Ева – мать греха, которая праотца Адама соблазнила райское яблоко есть. Что, да ну? Муляй их возле брода видел, где они дневали, так она, как есть голая, ходила, а вокруг змей обвивался, не иначе – тот самый, искуситель.

– Оп! – громко выкрикнула Марианна и, крутанув сальто-мортале, очутилась на спине бегущей сзади лошади, после чего успела поймать все девять пущенных в воздух колец. Затем спрыгнула на землю и подбежала к клоуну.

– А так можешь?

– Не могу! Мне никогда так красиво «оп» не крикнуть.

Марианна взяла шапку, пошла вдоль рядов:

– За нашу работу от вашей щедрости.

От зрительской щедрости не упало ни одного грошена.

Маэстро Фильконти тем временем вновь затрубил в горн, занавески на дверях фургона раздвинулись, и появился сеньор Гариотти во всей красе.

– Карла! – завопила ребятня.

Сеньор Гариотти раскланялся, стащив с головы цилиндр, а второй рукой вынув из воздуха букет цветов. Пожал плечами, как бы не зная, куда девать цветы, а потом засунул букет в шляпу. Сзади с маленьким столиком подбежала Марианна, и шляпа была поставлена на столик тульей вниз.

Сеньор Гариотти направился вдоль рядов публики, совершая пассы и на ходу вынимая то из воздуха, то из уха кого-то из зрителей самые разные предметы, которые вскоре исчезали в никуда. Одни из зрителей испуганно отшатывались или зажимали уши, другие, напротив, лыбились и спрашивали: «Ну-ка, а у меня там что?» – и «там» непременно что-то находилось.

Пока сеньор Гариотти обходил по кругу арену, маэстро Фильконти демонстративно подкрадывался к оставленному без присмотра цилиндру, несколько раз испуганно отпрыгивал и наконец, когда фокусник завершил круг, решившись, сунул в шляпу руку. Оттуда немедленно повалил густой дым.

– Пожар! – закричал маэстро и, схватив стоящее у дверей фургона ведро, плеснул в шляпу воды. В ответ ударил столб огня.

– Кажется, горим, – с ходу успокоившись, заметил Фильконти и уселся на ступеньки фургона.

Сеньор Гариотти неспешно вернулся к столику, повел над цилиндром рукой, и огонь мгновенно потух. Гариотти с видом истинного джентльмена водрузил цилиндр на голову, поежился, словно ощущая некоторое неудобство, вернул шляпу на столик, сунул внутрь руку и вытащил измятый и порядком обгоревший букет. Швырнул его клоуну и принялся выволакивать наружу разноцветные ленты, платки, связки мишуры, а под конец, пошуровав рукой поглубже, добыл живого кролика.

Марианна, бывшая у сеньора Гариотти в ассистентах, посадила кролика в клетку, которую поставила тут же на столик, рядом со шляпой. Гариотти придирчиво оглядел девушку, выудил, на этот раз из рукава, волшебную палочку и указал ею на шест. До сих пор шест почти не использовался артистами, только во время вольтижировки Марианна несколько раз хваталась за него, совершая горизонтальный оборот. Теперь она подошла к шесту и полезла наверх. Шест был тонкий и гладкий, но Марианна поднималась неспешно и без заметных усилий.

– Вот бы кому на ярмарке по столбу за сапогами лазать! – раздался голос. – Небось бы, достала.

Марианна на мгновение остановилась на середине шеста.

– У ярмарочных сапог подошва картонная! За такими лазать – себя не любить.

Медленно и красиво Марианна поднялась до самого верха, застыла там, откинув руку в сторону.

– Трамболино-хоп! – сипло выкрикнул сеньор Гариотти и взмахнул жезлом.

Толпа ахнула. Вместо шеста все увидели стоящую на хвосте трехсаженную змею.

Марианна легко соскользнула вниз, и Трифон не рухнул, а словно сполз наземь и тут же обвился вокруг талии хозяйки, положив голову ей на плечо.

– Точно, она! – послышался из задних рядов кляузный голос Муляя. – Вот и змеюка!

Далее по программе, составленной циркачами, должен был идти танец со змеей, и маэстро Фильконти уже поднес к губам трубу, из которой, когда надо, умел извлекать и звуки лирические, но в этот миг ход спектакля грубо нарушил еще один возглас:

– Дрянь у вас, а не представление!

Говоривший стоял в первом ряду, многим загораживая вид на арену. Был он высок, широк в плечах, плотно налит салом и дикой силой. Замасленный передник и нож за кушаком однозначно указывали род его занятий. Никем, кроме трактирщика, верзила быть не мог.

– Что это за цирк, – гремел он, – если у вас даже силача нет, бока намять некому, в пыли повалять!

Сказанное было вдвойне обидно, поскольку еще неделю назад силовой акробат в труппе был. Теодор Бурмаш (силачи традиционно не носили итальянских имен) не выдержал полуголодной кочевой жизни и ушел в подручные к кузнецу, став молотобойцем Федей. Там, во всяком случае, были харчи и надежная крыша над головой. Кузнец, как ни будь прижимист, знает, что молотобойца надо как следует кормить, иначе от него работы не дождешься.

Федя был устроен, а труппа стала ущербной. Но признавать этого было никак нельзя. И Марианна звонко откликнулась:

– Тоже, нашелся атлет меж котлет! Да тебя и я в пыли изваляю.

– Вот уж с тобой, красавица, я бы повалялся, – ухмыльнулся трактирщик. – В охапку бы схватил, в сараюшку заволок и там извалял всласть!

– Трифона прими, – негромко скомандовала Марианна, передавая питона дядюшке, а затем во весь голос закричала: – Все слышали? А давай на пари: я тебя на лопатки положу – ты платишь десять талеров, ты меня одолеешь – волоки в свой сарай, рыпаться не буду. Идет?

– Ха! Дело-то беспроигрышное! – принял вызов трактирщик. – Идет!

– Краль, не смей! – раздался из толпы женский голос. – Тоже вздумал – поганиться у жены на глазах!

– Молчи, дура! Циркачку поять – греха нет. А начнешь возникать, я тебе пасть шире рта порву.

Разразившись проклятиями, женщина убежала с площади.

– Ну что, начнем? Можешь сразу раздеваться, одежка целее будет.

Марианна крадущейся походкой пошла навстречу трактирщику. Плотоядно улыбаясь, он схватил девушку за руку, но та, крутанув что-то вроде сальто, разжала захват и очутилась у противника верхом на шее. Маэстро Фильконти, ждавший подобного трюка, кинул племяннице жонглерский кнутик.

– Но, коняшка! – Звонкий щелчок сопровождал команду.

Краль зарычал и, поймав Марианну за ногу, сдернул ее со своей шеи, но гимнастка совершила еще один пируэт и очутилась уже не на шее, а на спине противника.

– Но, тебе говорят! – На этот раз кнутик пребольно стеганул по тому месту, откуда, как говорится, ноги растут. И тут же, не дав врагу секундной передышки, Марианна спрыгнула со спины и короткой подсечкой сбила с ног.

– Есть!

– Нет! – Трактирщик вскочил. Теперь они вновь стояли друг напротив друга, но Краль уже знал, что так просто с худенькой девушкой не справиться и был готов, кажется, ко всему.