Оберон Ману - Падение Коцита [СИ]

Опустив глаза, что выглядело особо забавно в полной темноте, они разделись. Неловкость сотворяемого скорее состояла в непривычности производимого действия. Потому как вхождение мужчины в женщину, а юноши в деву — дело естественное и вообще-то только приветствуемое всеми родственниками и прочими сочувствующими.

Вот только вот вдвоём всё это вот вытворяется. А тут всё племя внимание своё вот сюда вот устремило, — раз. Богиня невдалеке покровом своим защитным обволакивает и тоже вроде как вниманием не обделяет, — два. И душа Кано в предельной близости, в коконе ауры присутствует. Наблюдает, так сказать, — три. Впервые такое в истории племени. Чтобы вот так вот… Непривычно. Необычно. Впечатляет, в общем. Поневоле очи в пол упрёшь, и даже в полной темноте.

— Да позволит мне великодушная Миа выполнить обговорённое.

Сидя на коленках и ощущая непривычное напряжение в важнейшей на этот момент части тела, Гаян склонился до пола. Ритуал. Когда ум и душа в смятении, следуй ритуалу. Ритуал берёт ответственность за происходящее на себя и человеку становится легче. Увереннее в себе становится, если так можно выразиться.

Миа порывисто вздохнула и, так же сидя на коленях, повторила поклон. Потом, выпрямившись, склонилась набок, выпрямляя ноги, и легла на спину. Ощущая небольшое волнение в груди и немного ниже. В том месте, где великие деяния, собственно говоря, и делаются.

Великое дело — бёдра девы! Право слово! Входят внутрь только мужчины. А выходят потом, впоследствии, и мужчины, и женщины. Ма-асенькие такие. Нет, волшебство, просто волшебство какое-то там, внутри. Вот.

Впервые выполняющееся вхождение внутрь — дело волнительное. Правда, впоследствии про это как-то позабывают. Привыкают, что ли? Но Гаян о последствиях не думал. Он вообще сейчас ни о чём не думал. Когда в одно место кровь приливает, в другом отливает. А другое — это то, чем обычно думают. Вот он и не думал.

Трепетно приблизившись к пределу своих мечтаний, а сейчас, в силу обстоятельств, напарнице по выполнению задания, жизненно важного для племени, Гаян поступал, можно сказать, предельно просто. Как наипростейшее из наимельчайших.

Вытягивая вперёд руки, нащупал впереди цель устремления. Определив направление расположения цели в пространстве, постарался произвести сближение, но, вследствие отсутствия опыта, выход на цель осуществлял методом проб и ошибок. Несколько раз случайно коснулся главным соединителем кожи бедра и живота цели, отчего мышцы под кожей всего нижележащего объекта невольно вздрагивали.

Когда в его широкую грудную клетку сначала упёрлись две твёрдые точки, а потом, за ними обнаружилось нечто более мягкое и слегка пружинящее, — тоже два, — он принял окончательный упор на локтях. Ноги его как-то сами собою скользнули между длинного, мягкого, убравшегося в стороны. А затем что-то пошло не так, и он вроде как куда-то промахивался. И так несколько раз. Главное соединительное устройство упиралось, а потом скользило куда-то не туда. А голова всё ещё ничего не соображала. И только когда на твёрдое и горячее легло нечто, в количество несколько, потоньше и похолоднее, он послушно замер, — всем телом. А его твёрдое опустили чуть ниже и оно, которое твёрдое, упёрлось в нечто иное по качеству ощущения. Несколько ударов сердца тело провело в недоумённой неподвижности, а потом какой-то задний мозжечок, в отсутствии более высших отделов мозга взявший управление телом на себя, наконец-то догадался, что искомый вход обнаружен, после чего решительно вошёл.

Вздох, вскрик, внезапная смена ощущений заставила обоих вздрогнуть, замереть и прийти в себя. Ненадолго. Во-первых, потому, что её ладонь оказалась зажата между их телами. Временно управляющий мозжечок дал приказ пошевелиться и ладошка удалилась. После чего, практически одновременно, два голоса выдохнули один вопрос:

— Ты — что?

Мужчина должен быть более активен и потому его вопрос прозвучал более настойчиво.

— Больно. Немного. Было. Уже всё.

Взглянула в его глаза, и, несмотря на темноту, их взгляды пересеклись.

— А ты? Меня предупреждали, я ждала. А ты? Что?

— Горячо, — виновато произнёс он, досадуя на свою неопытность.

— Где? — не поняла она.

Невольно приподнявшись и согнувшись, он совершенно машинально попытался взглянуть, и она поняла. Порывисто вздохнув и покраснев от смущения, она повернула свою голову набок, а движением руки притянула его голову к своему плечу и лицом в другую сторону, чтобы не смутиться ещё больше от взгляда глаза в глаза.

И когда он порывисто вздохнул, запах её тела вошёл в его голову, и тут уже даже упомянутый выше задний мозжечок выронил из рук последние вожжи управления телом. И тогда наступило полное беспамятство. Во всяком случае, с его стороны.

Возвращалось сознание в его подрагивающее тело — неохотно. Но, ввиду выхода из тела причины бессознательности, сознание вернулось и, скорчив гримасу, пнуло участок мозга, ответственный за ответственность и чувство долга.

Вспомнив всё, он изменил положение своего тела, взял в ладони её голову, развернул её лицо к себе и спросил:

— Получилось?

Помолчав, она послушно потянулась вопросом своего чувства вовне. Пришёл ответ. И, находясь в неком раздвоенном сознании, своём и божественном одновременно, растягивая звуки, несколько туманным голосом она ответила:

— Зачатие ещё не произошло, зачатие произойдёт немного позднее, но душа уже засыпает и начинает втягиваться внутрь тела своей будущей матери….

Затем присутствие богини в её сознании окончилось, и она осталась одна. Относительно, разумеется. А ввиду того, что её маленькая человеческая душа только что поняла, что произнёс её голос, она тихонечко не то охнула, не то вскрикнула, снова повернула голову вбок и зажмурилась. Всё-таки с ней такое случилось впервые.

Он почувствовал, что происходит. Всё-таки его душа тянулась к её со всей искренностью. Поэтому, со всей нежностью, на которую он оказался способен, здесь и сейчас, Гаян зашептал ей на ухо — ну, даже повторять не хочется такую ерунду, впрочем, действие своё сия метода оказала.

И они повторили великое деяние, но уже с большей личной заинтересованностью.

А потом вошли во вкус.

— Одной заботой меньше, — вздохнул вождь.

— Осталась главная: как идти дальше, — с некоторым вызовом в голосе добавил старший человек боя.

— Резиновый воздух пройдём завтра, сегодня всем подземным проходчикам — день отдыха.

Оба человека с интересом взглянули на богиню. Вождь прищурился, хмыкнул и спросил:

— А что не так сегодня?

Богиня улыбнулась:

— А сегодня главные действующие лица совершенно не работоспособны. В подземном смысле этого слова.