Мамору Хосода - Волчьи дети Амэ и Юки

Однако сейчас всё по-другому. Хана сама зашла на территорию медведя, пусть и совершенно не нарочно. Если что-то случится, ей останется лишь пенять на себя…

Медведь ещё долго смотрел на Хану. Возможно, прошло лишь несколько секунд, но для неё они растянулись на минуты и часы.

— …

Как вдруг…

Вш-ш-ш …

Дождь резко стих.

— У-у-у, — услышала она.

Из тумана появились два медвежонка и остановились рядом с медведем.

— !..

Хана изумлённо слушала медвежьи голоса.

Один из медвежат мельком глянул на неё, но быстро потерял всякий интерес и вернулся в туман. Второй уткнулся мордочкой в медведя и заскулил, словно просил поторопиться.

Взрослый медведь отводил взгляд медленно и с неохотой, но всё-таки пошёл на зов детёныша и исчез в тумане.

«Медведица. Это была их мать», — подумала Хана.

Наверное, она потеряла детёнышей из-за дождя и искала их по лесу. А теперь, отыскав, успокоилась.

«А как же я? Что я тут делаю?»

— Амэ, — обронила она, внезапно почувствовав облегчение.

Её спина заскользила по буковому стволу, и Хана осела на землю.

— Амэ… где ты?

В себя она пришла далеко не сразу.

Опустился ветер. Голубой свет падал в окно и выхватывал из тьмы очертания парт. Сохэй, дремавший в полутёмном классе, проснулся, зевнул и потянулся.

Затем глянул на дверь… и не смог сдержать крика:

— А-а-а-а-а! Что ты здесь делаешь?!

В дверях стояла ошеломлённая Юки. Вопрос её сильно озадачил.

— Как что… Тебя ищу.

Они вернулись в спортзал, но там оказалось пусто. Только холодный свет лампы отражался от пола.

— Что? Никого нет. Все по домам разошлись?

— Лишь за нами никто не приехал, — Сохэй подобрал брошенный рюкзак.

— Может, с мамой что-то случилось? — Юки тоже подняла ранец.

Она не верила, что мать решила не приезжать. Наверное, они разминулись. Или дома что-то произошло, и она просто не смогла.

Юки пыталась понять, что же могло случиться, но на ум ничего не приходило.

— Холодно…

Она потёрла голые руки — рукавов у платья не было.

— Айда бродить, — Сохэй бросил на девочку короткий взгляд и пошёл к выходу.

Взволнованная Юки осталась на месте.

— Юки, — позвал её Сохэй.

Девочка опомнилась и побежала следом.

— Эй, подожди меня.

Они гуляли по безлюдным школьным коридорам. Через окна пробивался голубой свет, горели красным аварийные огни, но лампы в коридорах уже выключили. В открытом нараспашку медкабинете виднелись холодные койки. Перед столовой тускло отсвечивала стальная тележка для тарелок. На доске в учительской красовался план со словами настолько сложными, что они напоминали иноземные письмена.

Почему в пустой школе так жутко? Вдали послышался гром.

— Что будем делать, если за нами не приедут?

— Жить в школе, что ещё.

— Но мы не сможем.

— Спать будем на койках в медкабинете.

— А есть что?

— Что в столовой осталось.

— А если за нами никогда не приедут? Останемся жить навсегда?

— Работу найдём. Газеты, там, разносить.

— Мы же дети. Никто нас не возьмёт.

— Соврём. Скажем, старшеклассники, хотим подрабатывать.

Они остановились перед ростовым зеркалом на лестничной площадке. Сохэй посмотрел на себя.

— Я похож на старшеклассника?

Юки тоже глянула на своё отражение и увидела худого, жалкого ребёнка. За старшеклассницу её никак не примешь.

— Нет.

— Правда? — Сохэй задумчиво наклонил голову.

Юки провела по волосам рукой и пробормотала удручённо:

— Я так хочу повзрослеть.

Сохэй скосил на неё взгляд, а затем вновь уставился в зеркало.

— И я.

— Уф… уф… уф…

Дождевик еле проглядывал под налипшими на него листьями.

— Уф… уф… уф…

Она шла на подкашивающихся ногах, постоянно наступая в лужи, едва успевая хвататься за обнажившиеся скалы.

— Уф… уф… уф…

Такую тропу и тропой не назовёшь, даром что в гору. Её ширины еле хватает на одного человека, склон крутой и весь бугрится корнями. Вниз по нему бегут грязные ручьи.

Куда ни посмотри — стоят каменные берёзы. Их тёмные извилистые стволы напоминают скелеты небывалых зверей. Говорят, эти деревья первыми вырастают в горах после стихийных бедствий. И здесь когда-то давно такое было?

Хана, видимо, забралась очень высоко. Она долго бродила по безлюдным горам, но Амэ не показывался.

А потом она поняла, что заблудилась. Она не знала, куда идти. В глазах темнело, она не видела ничего перед собой. Ей было холодно.

— Уф… уф… уф…

«Амэ. Где ты? Амэ».

Вдруг она наступила на влажный корень берёзы и поскользнулась.

— ?!

Хана вмиг опомнилась, посмотрела вниз, но…

Вш-ш-ш-ш-ш!

…ничего не успела сделать и покатилась по склону. Она цеплялась за землю ногтями и не могла остановиться. Но всё тянула и тянула руки. Как вдруг её рука за что-то зацепилась. Ей каким-то чудом удалось ухватиться за ветку молодой берёзы. С листьев прямо в перепачканное лицо брызнула вода.

— Уф!.. Уф!.. Уф! — она тяжело дышала.

Если Хана упадёт снова, то наверх уже не вернётся. Она изо всех сил напряглась и вытянула вторую руку.

— Гх!.. У-у-у!

Ей кое-как удалось зацепиться пальцами за ту же ветку.

— Уф!.. Уф!.. Уф!

Хана из последних сил подтянулась. Ветка затрещала. Руки соскальзывали, но она держалась как могла.

— У-у-у-у… у-у-у-у-у!..

А потом вдруг стало легко.

— ?!

Она выдернула берёзку вместе с корнем. Не прошло и секунды, как Хана кубарем покатилась по склону. Затем ударилась о низкорослое деревце, ветки которого разодрали ей кожу. Но удар не остановил её.

Дерево громко заскрипело.

Вш-ш-ш-ш-ш-ш-ш! ..

Наконец, звук стих. Остался лишь шум бесконечного дождя.

— У-у… у… — слабо стонала Хана где-то под скалой, в тени деревьев.

Её сковало странное чувство: не боль и не онемение. Она пыталась хоть как-то пошевелиться — и не могла. Хана не сдавалась, но в отчаянном желании сдвинуться с места смогла лишь слегка подёргать пальцами. Наконец, силы покинули её.

Дождь вновь усилился. Мир перед глазами превратился в невнятную кашу. Воздух становился всё холоднее. От стужи дрожали губы. Сознание меркло, но Хана продолжала думать о сыне.

— Амэ… где ты?.. Зябко тебе?.. Не можешь вернуться домой… и плачешь?..

Если подумать, за него приходилось беспокоиться с младенчества. Плаксивый, хиленький, пугливый, упрямый и капризный… «У него есть только я». Поэтому…

— Я… должна… защищать…

Капли нещадно стучали по телу.

— Я… должна…

Наконец она потеряла сознание.

Дежурный шёл по школе и проверял, все ли двери закрыты. Фонарь осветил очередной коридор.

Пусто. Неторопливо отошла в сторону дверь шестого класса.

— Есть тут кто? — раздался во тьме голос дежурного.

Кабинет молчал. Свет скользнул по классу, дверь снова закрылась. Заскрипел пол в коридоре.