Сильвия Лайм - Мертвая академия. Печать крови

От ярких картинок слегка бросило в жар.

Даже несмотря на то, что сделал этот мужчина, я продолжала вздрагивать от одного воспоминания о нем. Даже несмотря на то, что он, похоже, до сих пор не решил, стоит меня убивать или нет.

Опять обожгло болью где-то между ребер. Я почти до скрипа сжала зубы, чувствуя, что глаза вдруг стали влажными.

Нет уж, сейчас точно не время для этого.

— Назвать белую крысу именем ректора, — фыркнула Эмилия. — Только такая глупая овца, как ты, могла до этого додуматься!

— Имя хомяку придумал Леонар, — ответила, не поднимая головы. — Я передам ему, какого ты мнения о его мыслительных способностях.

Как и предполагалось, после упоминания принца Эмилия побелела, как утиная скорлупа.

— Тебе бы подучиться манерам, нахалка, может, для официантки в трактир и сгодилась бы, а так…

Кажется, от этого диалога у меня начинала раскалываться голова.

— Плохие манеры у меня, да? — переспросила я, поджав губы от внезапной обиды. Ведь в глубине души я понимала, что она права. И наверняка для каждого магиана этой академии становится очевидным мое происхождение, стоит мне только открыть рот. Похоже, для них я — низшее существо. Только почему вдруг меня стало это так задевать? Не потому ли, что это делало пропасть между мной и ректором еще больше? Еще темнее?

Хотя, может, больше уже и невозможно.

Не успела Эмилия ответить хоть слово, как я схватила со стола тот самый камень, который вертела в руках по дороге сюда, и швырнула в обидчицу.

— Вот тебе мои манеры! — крикнула я и тут же поняла две вещи.

Во-первых, кидаться камнями было бы глупо даже в Козьих Шишечках. К тому же, честно говоря, мне не очень-то хотелось травмировать несчастную маркизочку. Но гнев иногда мешает думать головой.

А во-вторых, вместо камня я сдуру швырнула в высокородную выскочку хомяка! А уж его мне было гораздо жальче!

В результате через пару мгновений, которые показались вечностью, бедняга Люциан-младший впечатался в девушку и неожиданно прилип к ней, как банный лист.

А Эмилия пронзительно закричала.

Я вскочила с места, уже собираясь подбирать искалеченное животное, но тут же замерла на месте. Белоснежный комок завис где-то в области шеи девушки, а та усиленно пыталась его оторвать, громко вереща. Совсем скоро ей это удалось, грызун свалился в траву и удовлетворенно потрусил ко мне.

— Эта тварь меня укусила! — рявкнула магиана, зажимая небольшую ранку.

В целом она выглядела не такой уж и пострадавшей. Из маленького пятна на шее даже кровь не шла.

Я пожала плечами, помогая Люциану-младшему опять забраться на стол.

— Прости, друг, я не нарочно, — бросила ему, почесав пушистое ухо. А для Эмилии невозмутимо прибавила: — Я бы тебя тоже укусила, будь я хомяком.

Она захлебнулась очередной фразой. Широко округлила свои пустоватые голубые глаза и умчалась за деревья.

А я села обратно на древесный ствол и глубоко вздохнула. Что-то не клеилось у меня общение с высокородными. Хотя мне вполне хватало Фирузанны в качестве подруги.

Но оставалось надеяться, что хотя бы этот инцидент не повлечет за собой последствий. Впрочем, всегда можно сказать, что мне совершенно не известно, кто там покусал эту маркизочку. Насколько я помнила, она вообще третьекурсница. С какой стати нам быть знакомыми?

Я еще раз погладила хомяка и вздохнула.

В этот момент за моей спиной раздался хруст веток. Резко разворачиваясь, я запальчиво бросила:

— Тебе что, мало?

И тут же слова застряли в горле, а грудь словно сковало морозными цепями: ни вздохнуть, ни отвести взгляда.

Передо мной среди изумрудной зелени стояла высокая фигура ректора. Он странно смотрел на меня дождливой серостью своих глаз. И от этого пристального тяжелого внимания все внутри меня переворачивалось.

— Да, мне мало, магиана Ирис, — мрачно ответил он и шагнул ко мне.

Не знаю, как у него это получалось, но от одного этого неподвижного взгляда, приправленного низким тембром, будто хрустящим от острых осколков, хотелось в ту же секунду спрятаться или убежать.

Или прижаться ртом к его мягким прохладным губам, стирая с них ледяную стужу. Прогоняя грозу из глаз, наполняя их тем самым взглядом, от которого подкашиваются колени…

Я не должна была об этом думать. Не должна была этого хотеть. Ректор обманывал меня, и по всему выходило, что он мне враг.

Но, несмотря ни на что, я не могла не хотеть.

— Нам нужно поговорить, магиана Ирис, — тихо и уверенно сказал он, подходя ближе.

— Разве мы не все обсудили? — с какой-то затаенной обидой бросила я. Хотелось, чтобы это вышло гордо, но получилось жалко.

— Думаю, что не все.

Он подошел еще ближе, заставляя воздух вокруг меня стать горячим, и неожиданно сел на бревно рядом. В каком-то полуметре от меня! Протяни руку, и дотронешься. Поверни голову, и спрятаться от серого взгляда станет уже некуда…

— Мне кажется, вы не до конца поняли все, что я хотел сказать. И для чего я это вам рассказал, — начал он, и голос вдруг оказался тихим. Почти бархатным.

Нет, если он будет говорить вот так, у меня совсем не получится на него злиться!

Я на миг задержала дыхание и отвернулась, прежде чем ответить:

— А разве тут много вариантов?

Не смотреть. Я не должна смотреть на него, иначе вся обида исчезнет под взглядом его серых глаз.

— Вы убили мою мать, сделали меня сиротой и до сих пор раздумываете, а не нужно ли убить еще и меня, — продолжала я, чувствуя, как по крови расползается болезненная отрава обиды. — По-моему, все предельно ясно.

— Лариана, — тихо позвал он, и я вздрогнула, услышав свое имя, — вы должны понять, что другого выхода не было ни у меня, ни у остальных членов корпуса. Тех, что остались в живых… — добавил он отрывисто.

А я почувствовала, как липкие пальчики ужаса чертят у меня на позвоночнике холодные круги.

Значит, это была не просто резня?

— Ваша мать, — продолжал Люциан будто через силу, — была высшей жрицей. Вы знаете, что это означает?

— Нет, — коротко ответила я.

Горло вдруг отказалось повиноваться, сдавленное чем-то горьким, застывшим у самых ключиц.

— Это значит, что благодаря темным ритуалам и служению Тиамант сумеречная магия настолько сильно вошла в ее тело, что она перестала быть человеком. Даже ее кровь была отравлена некромантией. И ее цвет изменился.

— Но… я не понимаю, — едва выдавила я, чувствуя влагу, подступающую к глазам.

Ректор вздохнул.

— Она собиралась принести свою дочь в жертву богине. Вас, Лариана. Если бы не мы, вы бы не выжили.

В этот момент что-то мокрое полилось по щекам.

Значит, у меня все-таки не было матери…

— Мне жаль, — проговорил он.

Тихо. Ошеломляюще тихо. Только стук сердца, отдающийся пульсом в ушах.