Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 3. Исход [СИ]

Они одинаково зарделись.

— Ну же, потанцуем! Ребёнок так просит! — Лайсве кивнула на Геда, который старательно прятал от них взгляд. — Не расстраивай его, он между прочим очень хочет тебя развеселить.

Не дожидаясь согласия, Лайсве повела мужа к танцующим. Заиграли танец влюблённых, единственный, в котором дозволялось преодолевать расстояние учтивости в вытянутую руку. Микаш прижал Лайсве к себе неприлично туго, сильные ладони сошлись на её талии стальным обручем — всё встало на свои места.

— Чем ты теперь недоволен? Ты же получил звание маршала. С поддержкой отца никто не оспорит твоё место в ордене. Или тебе не хватает мраморного замка на берегу моря и всего мира в придачу?

Микаш усмехнулся, вспоминая свои детские выходки. Какой же долгий путь они прошли!

— Или ты недоволен своей женой и ребёнком? — спросила Лайсве, когда ей удалось перевести дыхание в его тесных объятиях.

Ох, и зря она это сказала! Его хватка стала ещё туже, словно он боялся, что жена вот-вот вырвется и убежит.

— У меня не получается принимать чествования. Когда полностью выкладываешься во время подготовки к военной компании или сражаешься из последних сил, то остальное забывается. Ты одерживаешь победу чудом, на пределе возможностей, едва живой. После, когда ты уже стоишь на плацу и маршал несёт тебе награду, все вокруг празднуют, а ты опустошён настолько, что не можешь даже улыбаться. Хочется только одного — вернуться поскорей домой… и не возвращаться, потому что дома может никто не ждать.

— Только в этот раз не дождалась я…

— Прости! Это я должен спрашивать, не жалеешь ли ты, что вышла за меня. Недовольна ли ты мной?

— Я довольна, когда ты доволен. Знаешь, какое желание я загадывала на каждый свой день рождения в детстве?

Микаш покачал головой.

— Выйти замуж за благородного воина, который будет любить меня больше всего на свете. Моя мечта сбылась. Сбылось даже больше!

Лайсве нашла глазами Геда. Он удирал от няньки между танцующими парами. Нужно уже уложить его спать.

Микаш шумного выдохнул и немного расслабился, хотя продолжал хмуриться. Упрямец!

— Спорим, что я заставлю тебя улыбнуться! — Лайсве задорно пихнула его в плечо.

Он подозрительно прищурился:

— На что спорим?

— На что ты хочешь?

Микаш красноречиво посмотрел на неё и облизнулся.

Лайсве подмигнула ему:

— Как закончишь тут, приходи в спальню. Я уложу Геда. Хорхор за ним присмотрит. От старого шамана наш сорванец не сбежит. Придёшь?

Микаш взял её ладонь в руки и принялся целовать пальцы, не желая отпускать.

— Приходи, не пожалеешь!

Лайсве выскользнула из его рук. Сын уже нёсся к ней, топоча башмаками.

Укладываться Гед отказывался, требуя то сказок, то игрушек, то сластей, но Лайсве с Хорхором его победили. Упрямо шепча «я не сплю», он закрыл глаза и свернулся калачиком.

— Не заставляй мужа ждать. Если у тебя и есть шанс усмирить своё чудище, то только сейчас, — подтолкнул Лайсве к двери Хорхор.

Она приложила палец к губам, указывая на сопящего под тёплыми одеялами сына, и прокралась за дверь. Времени и правда осталось мало: показалась луна, гости расходились по отведённым комнатам. Служанки едва успели переодеть Лайсве в сорочку для сна и расплести волосы, как в спальню вошёл Микаш. Все поспешили убраться, кланяясь беспрестанно.

Микаш уселся на край кровати. С таким же зверским видом он требовал у Лайсве поцелуй в награду за спасение от Лунного Странника. Смягчился бы он немного, не грубил, не обрастал ножевой бронёй, а сказал искренне, чего желал, и возможно, получил даже больше.

Лайсве устроилась у него за спиной. Тесёмки соскользнули с непослушных волос, жгуты раскрутились в свободные пряди. Лайсве целовала макушку, затылок, щёки, шею, плечи — докуда могла достать. Он терпел молча, скрежетал зубами. Был у него один его секрет: если нежно погладить губами кожу над ключицей, пощекотать языком и слегка прикусить… Микаш не выдержал и засмеялся, опрокинув Лайсве на кровать.

— Я победила, — она шаловливо выгнула бровь.

Его потемневшие глаза щурились, изгибался в улыбке до ушей рот.

— Коварная! — разыгрывая трагедию, выкрикнул Микаш.

— Ты не знал?

Он захохотал и потянулся за краем её сорочки. Его язык щекотал её пятки так, что бока распирало от смеха.

— Что же ты хочешь за победу над чудищем? — хрипло спросил Микаш, когда покрыл мучительно сладостными поцелуями всё её освобождённое от сорочки тело и добрался до лица. Победителем уже был он, а не Лайсве.

— Ну-у-у, — она скопировала его выражение, разглядывая упрятанное под одежду тело.

Намекать дважды не пришлось.

Свечи обгорели почти до конца и слабо чадили, погрузив комнату в таинственный полумрак. Супруги лежали на боку и всматривались друг другу в лица, боясь моргнуть.

— Ты так и не ответила… — сказал Микаш.

Осколки страсти спали, оставив его взгляд таким же печальным, как прежде.

— Нет, я не жалею, как не жалела ни о чём в своей жизни, — Лайсве притянула к себе его руки. — Но не всегда у нас будет небо в розовых лепестках и медовая сладость на губах. Появятся ещё обиды, беды и грозы, но клянусь, я сделаю всё возможное, чтобы у нас получилось. Сквозь тьму и свет мы пройдём рука об руку, даже если окажемся порознь.

— Клянусь, — прошептал он тихо и переплёл пальцы с её: — Вдвоём мы выстоим против всего мира!

Лайсве засыпала в его объятиях, размышляя о том, что смысл высоких слов и благородных клятв люди постигают, только когда проживают их, узнают их истинную цену и подтверждают своими поступками.

А вэса она найдёт позже.

Длинные светлые волосы разметались по подушке. Девушка дышала томно. Глаза её стали глубокими и чёрными от неги. Тусклый свет едва просачивался сквозь плотные гардины и сглаживал все черты красавицы. Благодаря этому на её месте можно было представить любую другую.

Грозно зазвонили колокола в Храме всех богов. Вейас прислушался к бою: нет ли сигнала к тревоге, какие случались давеча по три раза на дню. Но всё оставалось так же сонно, как обычно. Вейас расправил кружевные манжеты на белой рубахе, затянул широкий пояс на суконных узких штанах и принялся шнуровать высокие сапоги.

— Куда ты в такую рань? — промурлыкала девушка, протягивая к нему руки.

Вейас не помнил её имени, в голове не задерживалась даже внешность девушек, которые приедались ему после первой же близости.

— Долг зовёт.

— Бежишь, как и все? — ехидствовала она.

— Если прикажут. А пока я должен нести службу, за которую отвечаю головой. Прости!