Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 3. Исход [СИ]

Вейас накинул на плечи тёплый чёрный плащ и вышел в коридор, не одарив любовницу даже взглядом на прощание. Не хотелось её видеть так же сильно, как прошлой ночью хотелось разделить с кем-нибудь своё одиночество.

На ясном небе нестерпимо ярко сияло солнце, предвещая первые осенние заморозки. В ранний час уставленные деревянными домами улицы безмолвствовали. Стольный град за последний год почти вымер из-за войны с единоверцами. Сумеречники бежали на запад в Дюарль, где под покровительством норикийского короля бывший член Малого Совета Сумеречников, мэтр Жерард Пареда, создал Компанию Норн, которая обещала защиту всем желающим. Неодарённые же устремились на юг, чтобы поскорей заверить победителей в своей верности. Единоверцы принимали всех кающихся. Всех, кроме богомерзких колдунов Сумеречников, конечно.

Люди появлялись только на подходе к штабу. Богачи отбывали вместе с вооружённой до зубов охраной, служащие дожидались разрешения на выезд, а те, кто мялся сзади, явились на обязательную проверку. Её учредили из-за участившихся предательств даже среди Сумеречников.

Рыцарей в штабе осталось всего четверо. Небольшой отряд патрулировал город, но с поддержанием порядка уже давно не справлялся. Часовых на стенах стояло чуть больше, но защитить город они не могли. Все остальные присоединились к оборонявшейся армии в полусотне миль от города. Большинство сбежало. Конец света, даже неверующий Вейас признавал это.

Трёхэтажный помпезный особняк с неохватными колонными и изысканной лепниной выглядел неуместно посреди запустения. На высоком пороге показался капитан Оленин. Молодой ясновидец был у них сейчас за главного. Плоское лицо туго обтягивала жёлтая кожа, под сросшимися чёрными бровями в узких прорезях век тлели угольки глаз.

Плечистый и высокий, Оленин приехал с востока Сайберы, что находилась у отрогов Снежных гор на границе с Поднебесной. Звали его на самом деле Буранбай. Вейасу это имя показалось настолько несуразным, что он дразнил сослуживца Бабайкой из детских страшилок. Разозлившись, капитан выдал, что на всеобщем его имя означает олень. Тогда Вейас согласился называть его Олениным, чтобы не доводить до бешенства насмешками.

Говорил капитан с сильным акцентом, интонируя фразы совсем не так ровно, как привыкли коренные веломовцы. Волнуясь, он торопился и присвистывал на отдельных слогах. Но всё искупала лидерская харизма и серьёзный настрой, которого так не хватало остальным штабным работникам.

Со своим даром Оленин обращался необычайно ловко. Даже мурашки бежали по коже, когда молочный полог застилал его глаза, и урчащий низкими нотами голос предостерегал о предстоящих событиях. «Бабайка» останется верен службе до конца и пойдёт на вражеские сотни с голыми руками, настолько самоотверженным он выглядел, особенно когда соглашался подменять товарищей на ночном дежурстве.

— Как оно? — Вейас поприветствовал его почтительным кивком.

— Честно или соврать?

— Не томи! Кто-то снова сбежал?

— Соболев, трус несчастный, демоны его побери! Допросы теперь один проводить будешь.

Полноватого и нерасторопного ветроплава третьего уровня назначили в дознаватели в пару с Вейасом. Он был смешливым, добронравным парнем, жаль только, совсем слабым и к службе малопригодным. Неуклюжий и излишне жалостливый, он постоянно опаздывал, забывал всё на свете и засыпал на дежурствах. Понятно, почему он сбежал: жена у него больная, ребёнок мелкий. Это давно витало в воздухе. Даже осудить не получалось. Но работы, конечно, прибавится, с ненавистными отчётами — так точно.

— А сам-то как? — поинтересовался Вейас.

— Не спрашивай, просто… — Оленин взмахнул рукой. — Не сейчас. Как решу — скажу.

Вот и «Бабайка» уже темнит. Неужто и правда последние дни?

Миновал длинный узкий коридор. В уборной Вейас побрился над тазом с горячей водой. Устроившись за столом в своём кабинете, дознаватель первым делом вынул из-за пазухи серебряный медальон и погладил миниатюрный портрет сестры внутри него указательным пальцем. Звякнул колокольчик. Мальчик-посыльный пригласил первых посетителей.

Допросы тянулись мучительно долго. Чтобы получить разрешение на выезд, нужно было пройти мыслечтение. Вейас скользил по мыслепотокам посетителей, выискивая преграды и блоки, следы внушения и другого вмешательства в разум, подозрительные волнения аур, тёмные сгустки на них или прорехи. Но после дюжины допросов всё сливалось в круговерть, голова раскалывалась, перед глазами плыли цветные пятна. Не удавалась различить ничего, даже если Вейас перенапрягался. К обеду носом пошла кровь.

— Перерыв! — помахал дознаватель на последнего посетителя и снова позвонил в колокольчик, призывая слугу.

— Но у меня назначено время! Обозы ждут! — возмутился первый в очереди вихрастый, рыжий с проплешинами седины рыцарь.

— Имейте совесть! — гаркнул Вейас, стараясь держать нос кверху, чтобы не заляпать белую рубаху. — Вас сотни — я один. Не хватало мне ещё надорваться из-за вашей крысиной трусости!

Посетитель недовольно сплюнул и развернулся так резко, что едва не сбил с ног слугу, который нёс на подносе чашку с лечебным отваром.

— Нервные все стали, — пожаловался Вейас.

От чашки поднимался ароматный дымок. Дознаватель взял её и принялся греть об стенки стынущие руки. Вот демоны! Резерв до предела опорожнился.

— Единоверцы прорвали оборонную линию. Все переживают, что враги со дня на день подступят к стенам, а защищать их некому. Подкрепления не успеют, — за слугу ответил показавшийся на пороге морочь Кедров, четвёртый и последний Сумеречник здесь.

— Не нагнетай! — Вейас заглотил весь обжигающий отвар. Напиток не согрел и даже не унял сосущую изнутри боль. — Сбегаю к вулканистам, прикроешь меня? Надо до конца дня вытерпеть.

— Так некуда бежать. Уехали целители, разве что парочку на стене задержали на всякий, — осадил его Кедров, прислонившись к дверному косяку.

Тонкий-звонкий щёголь был самым зелёным из штабных. Коренной житель Стольного не был обременён семьёй. С его языка постоянно сыпались остроты. Впрочем, Вейаса заткнуть за пояс он не мог, хотя в больших компаниях они часто соперничали, но всегда оставались друзьями.

Вейас выругался:

— Хоть кампалу вёдрами глуши, чтоб не сдохнуть тут! Целители же должны за ранеными ухаживать. Милосердие их стихия. Или их клятвы оказались ложными, как только запахло жареным? Кто-нибудь в этом городе ещё собирается исполнять свой долг?

Возмущаться, конечно, глупо, но из-за того, что Вейас перепил и не выспался накануне, сварливость хлестала желчным гноем.

— Что там долг? От него только рожки да ножки остались. Вон, Оленин тоже скоро уйдёт.