Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 3. Исход [СИ]

Его неловкость Даррен понял быстро. Письма стали более редкими, а потом и вовсе пропали, пока недавно тайной почтой не доставили записку:

«Ты будешь на коронации Лесли, я знаю. Давай встретимся на могиле Кевина утром перед церемонией, почтим память. Он бы хотел.

Ойсин до последнего откладывал решение. Такие сантименты Архимагистру ни к чему. Но чувство вины грызло изнутри. Ведь ни на похоронах, ни после Ойсин ни разу не приходил на могилу друга.

На рассвете Архимагистр явился на северную окраину столичного Ловонида. Даррен уже ждал его у скошенных каменных плит, украшенных родовыми вензелями. В налитых синевой радужках отражались все тайные страстишки и пороки осмелившегося заглянуть в них Ойсина.

— Спасибо, — сказал Мелкий. — Кевин любил тебя, он был бы рад.

— А… а как твой отец? — с трудом выдавил из себя Ойсин.

По статусу Архимагистр был выше регента, который готовился сложить полномочия, но могущество лорду Комри давала вовсе не должность и даже не божественная кровь, а нечто более весомое — характер.

— Ты видишь его чаще, чем я, — вздохнул Даррен. — Отец весь в политике, как раньше был в войне. Откупается деньгами, не навещает, не выпускает из загородного поместья матери, как тюремщик.

— Но как же ты?.. — нахмурился Ойсин.

— Сбежал. Думаешь, Мелкому это не под силу? — Даррен глянул на него с вызовом.

Ойсин неуютно повёл плечами.

— Меня скоро обнаружат, но я успел прийти сюда на годовщину и привести тебя, — Даррен отвернулся, словно не желал смотреть на Архимагистра дольше, чем следовало. — Лорд регент всегда пренебрегал отцовскими обязанностями. Кевин заменил мне и мать, и его тоже. Когда брата не стало, я осиротел. Никакая золотая клетка мне его не заменит.

— Погоди чуть-чуть. Политика отнимает много времени и сил, особенно в нашу неспокойную эпоху. После коронации лорд Комри обязательно встретится с тобой.

Ойсина перебил каркающий смех, каким умели смеяться только Даррен и его отец:

— Ты до сих пор остался таким же наивным, как Кевин! После коронации он станет первым министром или найдёт для себя иное поле битвы. Если бы он желал со мной встретиться, то нашёл бы время. Я — его позор и разочарование.

Даррен взмахнул рукой, как делали все ветроплавы. Лежавший на земле камень сдвинулся с места лишь на палец, хотя в детстве Мелкий хорошо владел своими способностями.

Ойсин прищурился, разглядывая его бледную, как у неодарённого, ауру. Голубая сила ветра вытекала из неё, как из решета, мелкими струйками и не накапливалась внутри, будто Даррен надорвался окончательно. Только отчего?

— Может, со временем?.. — предположил Ойсин.

— Нет, я потерял дар и отлучён от вас навеки. Я следил за отцом. Он хоть и вышел в отставку, а Сумеречником быть не перестал. Только об ордене и печётся. Но я не часть ордена, даже самая маленькая и никчёмная. Потому мне нет места ни в его жизни, ни в твоей. Не смотри на меня так виновато, я не для этого тебя позвал. Давай просто вспомним, каким он был — наш мир, солнечный и весёлый, сплочённый благородством и высокими порывами, словно сам Безликий спустился на землю и освещал её небесной мудростью. Мы не забудем тебя, брат!

Даррен держал в руках букет паладинников, похожих на большие голубые колокольчики. Этими цветами почитали усопших из-за того, что собрать их оказывалось очень непросто. Они росли только в тенистых чащах вблизи болот мелкими островками, один-два цветка — не больше. Почему Ойсин забыл о столь важной традиции?

Заметив его затруднение, Даррен вручил ему большую часть своих паладинников. Архимагистр кивнул обескуражено и положил их на могилу:

— Мне… мне уже пора.

— Иди, конечно. Спасибо, что выделил для нас время. Кевин бы оценил. Если увидишь отца, передай, что я презираю его. Хотя нет, лучше ничего не говори. Ему и дела не будет. Ступай и не чувствуй себя виноватым, ты исполнил свой долг перед Кевином.

Надо было ответить, подбодрить Даррена, раньше ведь они дружили, как мальчишка на семь лет младше может дружить с товарищем своего старшего брата. Но слова не находились, а вина перед Мелким за отчуждение и холодность гнала прочь ещё пуще, чем вина перед Кевином.

Ойсин ушёл, а Даррен остался стоять на могиле брата.

На коронацию Архимагистр едва не опоздал. Сопровождавшие его Канцлер и Церемониймейстер из Малого Совета ордена сильно волновались из-за задержки. За Ойсином следили не меньше, чем за Дарреном. Из-за этого он тоже ощущал себя пленником. Его, конечно, допускали и на военные советы, и на поле боя, но не давали и шагу ступить самостоятельно.

Поддержка и помощь пришлись весьма кстати в первое время на столь ответственном посту. Теперь уже Ойсин набрался опыта, чтобы обходиться своим умом, но высокие лорды продолжали навязывать ему союзников, друзей, собеседников, невест и любовниц. Совет диктовал, какие мероприятия посещать, что говорить и даже что есть. Ойсину отчаянно хотелось сбежать ото всех и насладиться свободой. Как Даррен сегодня.

Коронация длилась невыносимо долго. В заполонённом вельможами зале дышалось тяжело. Узкий камзол из белого бархата сдавливал грудь и душил тугим воротом, волосы до боли стягивал пучок на затылке, спина и ноги затекли от долгого стояния на одном месте. Ойсин находился на возвышении рядом с министрами, послами, юным принцем Лесли и регентом. Малый Совет жаждал выказать почтение и заполучить поддержку новоиспечённого короля в борьбе с единоверцами. На это время даже бои прекратили.

Гэвин с час держал над головой принца массивную золотую корону, инкрустированную крупными бриллиантами и сапфирами. Ни одним движением, ни даже вздохом регент не выдавал усталость. Он был безукоризнен во всём от строгого бело-синего костюма без украшений до подтянутой фигуры и идеальной причёски. Его копией выглядел едва достигший совершеннолетия Лесли: худощавый, темноволосый, с резкими точёными чертами и большими глазами в цвет сапфиров в его короне.

После смерти короля Регана III ходили слухи о том, что лорд Комри узурпирует авалорский трон для помощи ордену. Но когда объявили о предстоящей коронации Лесли, а готовить грандиозное празднество начали год назад, народ бросился обсуждать сходство между юным наследником и регентом. Вспомнили сплетни о романе лорда Комри с покойной королевой Гвиневрой. Выдумали даже, что король Реган пригласил побратима на своё брачное ложе, чтобы его жена понесла, потому что сам он оказался бесплоден.

Ойсин посмеивался над эдакими глупостями, вспоминая детство, проведённое в особняке Комри. Слишком рассудочный, Гэвин не был склонен к сантиментам и романтике, хорошо разбирался в людях и умел просчитывать последствия. Если бы и правда король попросил его о такой медвежьей услуге, то Гэвин бы отказался и объяснил, почему эта идея неудачная. Да и аура у Лесли была обычная, блёклая. Не пульсировали в ней голубые жилы родового дара Комри — ветроплава.