Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 3. Исход [СИ]

Главный жрец Храма всех богов читал заунывную речь на древнем наречии, обрызгивая будущего короля приторным миром из пузатого серебряного сосуда. Церемонию проводили по строгим правилам в канун лета. Гостей пригласили семьсот двадцать девять — магическое число, три перемноженных девятки, символизировавшие девять сфер мироздания. Зал убрали в белые и голубые цвета династии Хассийцев-Майери. Костюмы надели строгие и узкие, без лишних украшений, рюшей, оборок и бантов, которые так любили в зажиточной Норикии. Даже угощения — овсяные лепёшки, говядина с кровью и красное вино — всё соответствовало традициям, заложенным ещё до исхода из Гундигарда.

После никто не посмеет оспаривать власть Лесли, будь то единоверцы или Сумеречники. Гэвин как всегда отличился предусмотрительностью. Люди полагали, что даже после коронации править будет он из тени боготворившего его воспитанника.

Регент опустил корону на голову мальчика, вложил в его ладони жезл и скипетр. Зазвенел торжеством голос, но таились в нём и нотки нежности, такие необычные для лорда Комри:

— Пускай ваше правление будет долгим и мудрым, мой король. Пускай оно будет счастливым. Да хранит вас и нашу землю отец наш, милостивый Безликий.

Гэвин склонился и поцеловал Лесли в обе щеки. Король зашептал ему на ухо, тонкие губы регента тронула улыбка.

После гимнов, поздравлений, раздачи подарков и почестей гостям дали время повеселиться на пиру и отдохнуть. Улучив момент, Ойсин перебросился с бывшим регентом, бывшим маршалом и ещё много кем бывшим почтительными приветствиями.

— Сегодня годовщина… — неловко начал Ойсин.

— Я знаю, — Гэвин вскинул бровь.

Ойсин почувствовал себя перед ним мальчишкой гораздо больше, чем перед всем Малым Советом.

— Я видел вашего сына… — выпалил Архимагистр на одном дыхании.

— Тоже знаю, — кивнул он. — Я слежу за ним.

Ойсин усмехнулся:

— Вы следите за ним, он следит за вами. Что у вас за жизнь?

Эх, неуместная вспышка! В высшем обществе нужно думать о каждом слове и жесте. Ойсин так и не научился этому и в глубине души восставал против притворства.

Гэвин лишь пожал плечами:

— Каждый сходит с ума по-своему.

Тень эмоции мелькнула в глубине бездонных синих глаз. Стало жалко и регента, и Даррена тоже. Как можно любить так сильно, но скрывать свои чувства за маской безразличия и постоянно ранить этим друг друга?

— Будь осторожен, Ойсин. Тэму следят за тобой, — бросил на прощание Гэвин.

Как страшные духи-касатки Тэму из сказок Озёрного края, Лесли окружали послы и министры. Король звал своего бывшего опекуна отчаянным взглядом, и лорд Комри поспешил на помощь.

После нескольких тостов Ойсин ускользнул от дежурных комплиментов и поддельного смеха тех, с кем общаться вынуждали досточтимые мэтры. Времени до переговоров с королём оставалось ещё много, и Ойсин вышел освежиться в парк.

По мраморной лестнице центрального корпуса Большого королевского дворца спускались и поднимались придворные и гости. Всех тщательно проверяла вооружённая до зубов стража. Парочки прогуливались вдоль аккуратно выстриженных изгородей и клумб, кутаясь в плащи.

Играла музыка. Тёмные силуэты пар кружились в горящих окнах. Люди смеялись и разговаривали непринуждённо, свободные от политических обязательств. Ойсин вдохнул поглубже. Ноздри защекотал запах лавандового масла. Он развернулся по-армейски резко и сбил с ног юную леди. Архимагистр едва успел подхватить её за талию прежде, чем она распласталась бы на мокрой от росы траве.

— Прошу прощения, вы в порядке? — учтиво поинтересовался он.

Внешностью незнакомка приятно отличалась от авалорских дам: миловидное личико сердечком, вздёрнутый носик, пухлые губы. Яркие хризолитовые глаза в обрамлении густых угольных ресниц околдовывали. Ойсин против воли облизнулся, удерживая в руках точёную фигурку: тонкая, затянутая корсетом талия помещалась в ладони, высокая грудь пышно круглилась над лифом, из-под задравшихся юбок сиреневого платья выглядывали тонкие изящные щиколотки в белых шёлковых чулках.

— Буду, если вы перестанете меня так бесстыдно трогать, — усмехнулась незнакомка.

На пухлых щеках, слегка подкрашенных румянцем, проклюнулись ямочки.

Ойсин зажмурился, отгоняя фривольные мысли, и отпустил её. Незнакомка встряхнула уложенными в высокую причёску кудряшками каштанового цвета и нагнулась, чтобы разгладить складки на атласной юбке. Взгляд Ойсина снова упёрся в аппетитные округлости и, как назло, не хотел их покидать, хотя умом Архимагистр понимал, что сейчас схлопочет оплеуху.

Он деликатно потянул незнакомку за запястье, заставляя распрямиться. Девушка выгнула смольную бровь и усмехнулась:

— Что же вы, такой большой и сильный Сумеречник, а пунцовеете, как стыдливая девица? Или на службе настолько истосковались по женскому обществу, что сшибли меня нарочно?

— Хотел бы, но нет, задумался и не заметил, — ответил Ойсин, не скрывая улыбки.

— Каков наглец! Он ещё и сознаётся в этом! — она надула губы в притворной обиде и стукнула его по руке краешком сложенного веера.

Приняв правила игры, Ойсин тоже недовольно сощурился, а потом они оба засмеялись: он гулко и басовито, она — тоненько и нежно.

— Так что же столь милая особа делает одна вдалеке от веселья? — спросил Ойсин, приняв серьёзный вид.

Незнакомка поникла и сжалась:

— Сделалось дурно в толпе, в этих тяжёлых одеждах. Не стоит волноваться, с девушками такое иногда случается.

— Понимаю, мне тоже душно на этих приёмах. Не окажете честь прогуляться со мой по парку? — он предложил ей взять его под локоть.

Она спрятала грусть за соблазнительной полуулыбкой дикой кошки:

— Мне не велят гулять с незнакомцами в одиночестве. У простолюдинов популярна сказка про наивную красавицу в красном капюшоне и коварного серого волчищу. Знаете, чем закончилась их совместная прогулка?

— Я похож на коварного серого волчищу? — Ойсин лукаво прищурился.

Как хорошо, что ему удалось отвлечь её от мрачных мыслей!

— Очень! — брови красавицы приподнялись уголками над переносицей.

Сердце ёкнуло в груди Ойсина и пустилось вскачь.

— Я чту Кодекс Безликого и не посмею вас обидеть, — ответил он, и она всё-таки приняла его руку.

Ойсин поцеловал изящные пальчики, обёрнутые в кружевную перчатку. Маленькая, но столь желанная победа!

С четверть часа они брели по залитым лунным светом аллеям вдоль стриженных изгородей. Из проходов выглядывали поляны со статуями, фонтанами и маленькими бархатно-тёмными ночью прудами. Пахло цветущей сиренью, лягушки пели надрывно, кузнечики стрекотали им в такт — в такт решившего сойти с ума сердца.