Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 2. Пророк [СИ]

Гэвин наносил короткие точные удары. Микаш ушёл в глухую оборону, раскручивая клинок петлями. Нужно атаковать при первой возможности. Но темп всё нарастал. Микаш замахнулся несильно, изучая маршала. Увернулся, парировал, отводя клинок в сторону. Лишь короткие мгновения, когда можно откинуть противника назад.

Пот катил градом, мышцы гудели, но это была приятная усталость. Азарт пьянил. Даже глаза маршала полыхали ярче, слетали оковы измождения. Два хищника, два яростных стальных вихря, сходились и расходились, снова и снова.

Не хотелось, чтобы бой заканчивался, как жаркие ночи Эскендерии, полные томных ласк. Где ещё можно опробовать все свои умения? С кем ещё узнать столько новых приёмов? Хотя ясно, стоит Гэвину применить дар, и бой оборвётся. Телепатия против телекинеза бессильна и даже вредна. Но Маршал сражался только мечом.

И вот Микаш ошибся: неверно рассчитанный выпад открыл брешь в безупречной защите. Остриё прижалось к груди и так же стремительно опустилось.

— Честь победителю! — отсалютовал Микаш, бухнувшись на колени.

Вокруг толпилась вся армия. Сумеречники едва слышно перешёптывались.

— Это был знатный бой, мой мальчик, — Гэвин протянул ему руку и по-дружески похлопал по спине.

— Служу моему маршалу!

— Всем людям, мой мальчик, не забывай никогда.

Выпускные испытания для женского корпуса устраивали между выпускными и вступительными испытаниями мужчин. Нас троих присоединили к остальным девушкам, чтобы всё прошло по регламенту Университета. Сдавали только общую программу: Кодекс, историю, теорию молитв и ритуалов, риторику, естествознание, математику и профильный предмет кафедры Мистических способностей одарённого разума — ауроведение. По нашей специализации — пророчествам — никто, кроме Жерарда, ничего не знал, поэтому и спрашивать было некому.

Накануне Жерард собрал нас вместе с наставниками в гостиной для напутствия:

— Нам не позволено будет видеться до окончания испытаний, ни помогать, ни подсказывать. Вы должны пройти через них самостоятельно. По результатам решат, достойны ли вы степени бакалавра, сможете ли продолжить обучение в магистратуре или должны быть с позором отчислены, — он выразительно посмотрел на Торми.

Она усмехнулась, отвечая ему наглым взглядом. Джурия, наоборот, вздрогнула и сжалась, а я закопалась в свои заметки для исследования, в сотый раз повторяя про себя задачи и выводы. Поговаривали, что Жерард претендует на освобождающуюся должность декана факультета Мистицизма, поэтому спрашивать его учеников будут с большим пристрастием. Так что лёгких испытаний ждать не приходилось.

— Тем, кто много и упорно трудился, бояться нечего, — Жерард подбадривающе улыбнулся Джурии, подошёл ко мне и заставил оторваться от записей. — Индивидуальные занятия не чета групповым. Вы прекрасно подготовлены.

Всё равно страшно!

Мальчишки разъехались на каникулы, и Университетский городок был необычно тихим и пустынным. Испытания проходили, как у всех, в главном корпусе. Шесть профессоров сидели за высокими столами в холле. Испытуемые в синих ученических мантиях и квадратных шапках с кисточками — на поставленных в несколько рядов стульях — перед ними. Каждому отводилось по полчаса на подготовку к своим вопросам. Каждый предмет сдавался с перерывом в один день, чтобы отдохнули перегруженные головы и горла.

Девушек почти не допрашивали, они спотыкались на простых вопросах, пускали слезу, а то и вовсе картинно падали в обмороки. Профессора ставили им проходные баллы. Среди испытуемых затесалась и моя давняя знакомая по салону мастерицы Синкло — Азура Гвидичче. Она стала ещё более блёклой и высохшей, но отвечала очень бойко, всё время косясь на меня, словно хотела доказать, что чем-то лучше. Вот только зачем? Ведь на самом деле мне нужно было совсем другое — призвать Безликого, а все эти знания, годы учёбы ни на шаг меня к нему не приблизили, словно мы искали не там. Может, мне требовалось быть умнее и усердней, как Джурия, или красивее и очаровательней, как Торми. Или что-то совсем иное, но где его искать и как?

Не унывать, только не унывать! Ведь меня так поддерживает Жерард, надеется, верит. Сейчас главное не вылететь, а там время ещё будет. До конца тринадцать лет! Я обязательно смогу! Иначе весь мир пойдёт прахом.

Ответы повторялись в моей голове моим же голосом до бесконечности, доблестно сражаясь с неуверенностью и страхом. Время тянулось мучительно долго. Азура прошла испытания блестяще, а напоследок отвечать пригласили нас.

Первой шла Джурия. Кодекс отлетал у неё от зубов, а трактовать его никто не просил, учитывая, что из-за нюансов в формулировках спорили до хрипоты даже досточтимые мэтры Судьи. В датах и событиях Джурия не путалась, суть вещей объясняла чётко, а после того, как она представила доказательства теоремы, которая не всем профессорам была по зубам, даже восхищённо захлопали в ладоши, заставив её покраснеть до корней волос. Только с риторикой вышла заминка. Джурия закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, явно представляя всех присутствующих раздетыми, как советовал Жерард. Открыла глаза и бойко произнесла свою речь, легко отвечая на любые, даже самые каверзные вопросы.

Торми шла следующая — тяжёлая кавалерия, как бывало шутил Жерард. Она могла болтать без умолку на любую тему, даже когда понятия не имела о предмете разговора, лихо уводила беседу в сторону, разбрасываясь настолько пространными и обтекающими фразами, что никто не мог её обличить. Во время занятий наставники постоянно жаловались на её нерадивость и пророчили крах, но Жерард сказал, что они просто оправдывают свои провалы. Нужно выявить склонности и развить их до предела, тогда даже невозможное станет возможным. Так он и поступил — занимался с ней отдельно, несмотря на её протесты и истерики. «Благодетельная мать» не устояла — профессора поставили высшие баллы, лишь бы «деточка замолчала».

Последней к изморенным профессорам выходила я. Они смотрели на меня с недоверием, пристально изучали, не спеша давать команду к началу. Я не успевала добраться даже до трети подготовленных ответов, как на меня градом сыпались вопросы: «Вы, правда, видели Безликого?», «Он придёт?», «Он спасёт?», «Он спалит всех единоверцев небесным пламенем?», «Когда он проснётся?»

Жерард и со мной занимался отдельно. Много. Готовил именно к этому, будто знал. «Всё будет, как обещано, в своё время. Мы излюбленные чада его, в беде нас не оставят. Божественное присутствие его я чувствую каждый раз, когда душу одолевает благоговейная радость от праведных поступков. Его мудрая воля направляет меня, я его глаза и уши в мире людей». Безмятежно, тихо, уверенно — мы повторяли каждый раз в разных вариациях, пока мой голос не обрёл нужное потустороннее, почти гипнотическое звучание.