Наталья Игнатова - Откровение

В Сиенур он не попал и до Этеру, соответственно, не долетел. Столкнулся с Волком на полпути к Обочине. Дорога, она такая. Выводит не только в нужное место, но и в нужное время. Кому нужное — это другой вопрос. Считается, что путешествующему, но, зная, что такое Меч, зная, что такое Дорога, я сильно в этом сомневаюсь.

Время в Саэти и Сиенуре соприкоснулось, синхронизировалось, из отрезка, в который я мог вернуться, не привлекая внимания к своему исчезновению, выпало еще две недели. Гуго прожил их и принес с собой, так что они стали фактом и для нас с Волком.

Ну, да ладно. С Лонгви за это время ничего не случится, а остальные как-нибудь и без меня справятся. Друг с другом. Там не прекращаются войны. Я шефанго, мы приветствуем друг друга пожеланием славной войны, мы сражаемся всегда — вечно — сражаемся и убиваем, это наша жизнь, естественный для нас порядок вещей. Когда я в Саэти, это кажется мне естественным и для людей тоже, но когда я дома…

Что ж, дома у меня и коса есть. И называют меня Снежным Конунгом, а не Чудовищем.

А Гуго потребовалось время, чтоб принять мысль, что его отец работает в университете магии. Волк ненавидит магов, это все в Саэти знают. Ненавидит и убивает при первой возможности, даже повода особо не ищет.

Неправда, конечно. Не так уж много магов он убил. И всегда за дело. Но репутация сложилась, спорить бесполезно. Гуго-то, разумеется, знал и о том, что повод для убийства был, и о том, что убиты немногие, но даже он поддался всеобщему заблуждению относительно волчьей к магам лютой ненависти. И теперь смотрел на отца круглыми глазами, честно пытаясь понять, как же так вышло, что тот сам магом стал.

Волк не стал. Слишком молод. Ему навигаций сорок еще прожить надо, чтобы потенциал раскрылся. У нас, у шефанго, встроенные системы безопасности, поэтому дети и подростки магией пользоваться не могут. То, что люди считают стихийной магией, то, с чем мы живем с рождения — наша эмпатия, близкая к телепатии, умение разговаривать с дельфинами, менять направление ветра, вызывать дожди и снегопады — это просто расовая особенность. У эльфов есть что-то подобное, у гномов, у вымерших орков. А способности к настоящей магии начинают проявляться только после ста навигаций, когда самоконтроль более-менее налажен. Раньше даже самым простым вещам, которые современные люди осваивают инстинктивно в бессознательном возрасте, у нас начинали учить только тех, кто прожил шестьсот навигаций. Сейчас правила изменились — вся жизнь изменилась — и шефанго учатся основам магии сразу, как только раскрываются способности, но путь в науку до шестисот навигаций все равно заказан.

В общем, маг из Волка пока никакой, зато он, как выяснилось, просто-таки создан для научных исследований. Гений же, кто б сомневался? Уж точно не я. И не Гуго.

Тот, когда понял, что речь не о магии, удивляться стал меньше. А когда Волк объяснил масштаб задачи, понимающе покивал:

— Ну, понятно. Это невозможно, значит надо, чтобы все это умели.

Хорошо, когда дети безоговорочно верят в родителей.

Плохо, что мой отпуск досрочно закончился. Из объяснений, которые Волк давал Гуго, стало ясно, что его работа из теоретической стадии переходит в практическую, и пора начинать строительство научной базы в джунглях Харара. В этих джунглях людей и нелюдей съедают одинаково быстро, независимо от того, приходят они туда охотиться или вести исследования. Когда я объединил Харар под своей рукой, по джунглям были проложены относительно безопасные маршруты, созданы стационарные лагеря, налажена работа спасательных отрядов. Но все это делалось без расчета на изучение инфернального прорыва. Я вообще не думал, что кто-нибудь когда-нибудь сунется его изучать.

А теперь нужно было построить научный поселок в непосредственной близости от адской пасти. И этим было кому заняться — своим хиртазам я могу доверить самые сложные задачи, но прохлаждаться на Лезвии, когда в моем королевстве затевается опасное и интересное дело, все равно не получится.

Ладно хоть узнал заранее. Ринальдо, например, все еще был не в курсе. А со мной Волк в последнее время говорил, в основном, о Даргусе, а не о создании некроаккумуляторов.

Да, увы, проклятый упырина для моего мальчика стал темой не менее интересной, чем исследования инфернального излучения. Но если в научной работе у Волка есть команда единомышленников, есть с кем обсудить цели, задачи и сложности, то Даргус — пространство, где водятся драконы. А кто знает драконов лучше, чем я?

Волк любит драконов. Кокрум!

Я тоже их люблю. Я Даргуса терпеть не могу. Он не дракон, он демон, он — волчья смерть, и он лучший учитель, которого я мог бы пожелать для Волка.

Пора возвращаться.

Роджер еще не полностью починил мое тело, но жить оно теперь может, а это уже много.

С утра к дому пришла лошадь. Очень большая, очень черная, очень опасная. Зверю почудился мрачный сарказм в темно-фиолетовых глазах, и он даже не списал это на игру воображения. Потому что с лошадью был прекрасно знаком, и с ее характером тоже.

Это была не настоящая лошадь. Это был фейри, здесь таких называли природными, а на Земле Зверь знал их как дорэхэйт (и не хотел знать, откуда он это знает). Фейри принадлежал Эльрику, выполнял функции ездового животного и пытался притворяться таковым.

Безуспешно.

Зверь его раскусил с первой встречи. И они с первой встречи друг другу не понравились. Что было странно. Лошади Зверя невзлюбили с тех пор, как он начал убивать, но природные духи, дорэхэйт, всегда относились к нему дружелюбно. Тарсаш был либо исключением из правил, либо слишком увлекся ролью лошади и забыл о своей природе.

Тогда, кстати, Зверю и Эльрик не понравился. С полной взаимностью. Но с Эльриком потом как-то наладилось, а с Тарсашем — нет.

Фейри этого так звали — Тарсаш. Эльрик ему такое имя дал. На зароллаше значит «черный». Очень оригинально и необычно для твари, которая выглядит как вороная лошадь.

Ну, ладно, ладно, «Тарсаш» означало гораздо больше, чем просто лошадиную масть. В имени отразилась и сверхъестественная сущность фейри, божественная сущность, если придерживаться точных формулировок, и черный ночной холод, и россыпь звезд по черному небу, и взмах крыльев черного коня Хаоса, летящего над Безликим Океаном, прокладывающего путь для черных дарков шефанго. Зароллаш — язык многозначный.

И если его слишком много слушать, заражаешься шефангской поэтичностью. Что не идет на пользу здравому смыслу.

Зверь уже четыре месяца жил в кампусе клиники и Тарсаша видел каждый день, однако тот никогда не подходил близко и никогда не приходил к его дому. Обычно тварь паслась в глубинах парка, высокомерно принимая восхищение посетителей и выходящих на прогулки пациентов, так же высокомерно принимая подношения в виде яблок, моркови и сахара, и не обращая на Зверя ни малейшего внимания.