Наталья Игнатова - Откровение

Он провалился туда, как бросился бы в воду, спасаясь от пламени. Бесконечное могущество, терзающее его душу, растворилось в бесконечной пустоте заменяющей душу Эльрику. Стало так — никак — как бывало с людьми, из которых он вытягивал все чувства.

— Ну, охренеть, — прокомментировал Теодор. — Есть кто-то, способный влезть в голову Эльрика де Фокса и не спятить? Я это запомню.

— Кто-то, достаточно сумасшедший, чтобы не спятить еще сильнее, — уточнил Эльрик. — Ты убедился, что все в порядке? Теперь, может, займешься делом?

— Еще один вопрос, — Теодор поднял палец, — доктор фон Рауб, вы должны будете выполнить желание владельца души, выберите прямо сейчас, что это должно быть за желание. Любое. Какое захотите. Он может попросить у вас стакан воды. Или, чтоб вы сломали ему руку…

— Или расчленил заживо, — Эльрик нетерпеливо рыкнул. — Тедди, смерть отменяет сделку. Эти двое — арате, одна сдохла, нужно убить второго.

— Никто. Никого. Не убьет, — что-то изменилось. Теодор мгновенно отбросил легкомысленность и готовность к подначкам, и стал ненормально похож на Эльрика. Не внешне, нет. Сила столкнулась с силой, желание убивать — с уверенностью в недопустимости убийства. Стремление защитить — со стремлением защитить.

— Пусть он попросит вернуть к жизни госпожу Фатур, — сказал Зверь, разряжая повисшее напряжение.

Эльрик растянул губы в улыбке такой нехорошей, что Зверь заподозрил его не в эмпатии, а в настоящей телепатии. Теодор же изумленно поднял брови:

— Вы хотите воскресить госпожу Фатур? Это в высшей степени похвально, но вряд ли спасет ей жизнь надолго.

— По международным законам сделки с инферналами караются смертной казнью либо коррекцией духа, — эти пункты законодательства знали наизусть все инфернологи, начиная с младших научных сотрудников, Зверь же был, как-никак, целым доктором. А еще он любил играть по правилам, если правила подразумевали что-нибудь страшное и болезненное. — Она умерла, полагая, что победила. Я хочу, чтобы она умерла, зная, что проиграла.

Теодор хмыкнул.

— А вы и правда ангел, Вольф фон Рауб. Демоны как-то… человечнее, — и добавил, адресуясь к Эльрику: — подходит. Если тебя интересует мое мнение.

— Интересует. И твое мнение, и мнение твоего отца. Но ничего не выйдет. Волк, идем домой, — Эльрик открыл портал, — у Тедди еще много работы.

Из уютной прохлады больничного коридора — в душную, влажную жару, в ночь, до самого неба наполненную запахами цветов и голосами всякой мелкой живности.

Не такой уж мелкой… с некоторым удивлением Зверь выделил среди прочих звуков чей-то тяжелый рык. Отсюда — с ухоженного газона перед приземистым каменным особняком — сложно было поверить в то, что вокруг настоящие джунгли, а не парк.

— Загородный дом, — Эльрик словно бы знакомил их, — тут разные гости бывают, в основном венценосные. Ты у нас беглый принц, тебе в самый раз.

— Не в городе, — сказал Зверь.

— Именно. Пойдем, выберешь, где остановиться. Сегодня, кроме Быстрая и Блудницы, нет никого. Пять спален, и все свободны. Во что переодеться, когда отмоешься от лишних мозгов, уже доставили. Машина твоя в ангаре.

Быстрай? С другой стороны, а где ему быть? Сидеть одному в пустом доме?

Этот дом тоже пустой, но тут Эльрик.

Покои Зверь не выбирал, открыл первую же дверь, сообщил Князю:

— Здесь буду.

И всё. Он уже не мог думать ни о чем, кроме возможности вымыться. А ведь только что сходил с ума от бессильного всемогущества, и сам себя готов был на куски порвать, чтоб до самого себя добраться. Вот что значит, стрессоустойчивость! Пяти минут не прошло, а чтоб жизнь наладилась, стало всего-то и нужно — кровищу с себя смыть.

Хотя, наверное, по-настоящему стрессоустойчивые люди в крови не пачкаются. Аккуратнее работают.

Держать Блудницу в спальне или гостиной не получилось бы. В доме не было окон, только узкие щели, прорезанные в метровой толщины стенах. В другое время Зверь с удовольствием полюбовался бы внутренним убранством, рассчитанным на то, чтобы производить впечатление на самых взыскательных гостей, а оттого совершенно не вязавшимся с Эльриком. Сейчас, однако, ему хотелось увидеть свою машину и Быстрая. Причем в любом порядке.

Он даже не очень удивился, когда в ангаре — бывшей конюшне — нашел их обоих. И с ними шестиметровое летающее чудовище, которое Быстрай считал болидом.

— Не искать же тебя по всему дому, — ожидаемо объяснил генерал. — Там лабиринт какой-то, я куда не пойду, все время на фонтан натыкаюсь. Музыкальный. Или их тут больше одного? Ладно хоть выпить в каждой комнате есть.

А вот это было странно. Зверь полагал найти Быстрая злым или подавленным, или сильно пьяным, или… сильно пьяным, подавленным и злым. Тот, однако, был несколько на взводе, но не так сильно, как можно было ожидать от человека, убившего другого человека. Хорошего и умного. И безобидного.

— Что? — Быстрай встретил его взгляд. — В каждой я не пил. Даже не через одну.

Зверь прислушался к ощущениям. Эмоции господина генерала всегда были на виду, книга открытая, а не мастер Меча. Вот и сейчас — Быстрай как Быстрай. Немного беспокоится, но не за себя. Зверь понял, за кого и удивился еще сильнее.

— Со мной все нормально, — сказал он на всякий случай.

— Ну, ладно. Эльрик предупредил, ты в разнос можешь пойти. Сказал в этом случае тебя хватать и в силовые поля заматывать. Он скоро вернется, а пока велел за тобой присмотреть.

— Так ты здесь для этого?

— А для чего еще? Мне у Дюлдера в больнице надо быть, по хорошему-то. Я ж его чуть не убил, полудурка.

Но не убил. Дюлдер выжил. Вот почему Быстрай такой… обычный. С ним все в порядке. Ну, и хорошо. И что с Дюлдером все в порядке — тоже хорошо. А что Быстрай решил, будто Зверь уже знает, что Дюлдер жив — это просто прекрасно.

— Тебя уже можно спрашивать про «Гётрунг»? — поинтересовался Быстрай с несвойственной ему тактичностью. — Беситься не начнешь? В зверя не перекинешься?

— Я же не оборотень.

— Да хрен тебя знает, что ты такое.

Что ж, вежливость господину генералу никогда не изменяла.

— Пойдем в дом, — в ангаре даже сесть было некуда. — Эльрик-то где?

— В Нордвиге с Тедди. Если до настоящих инферналов дойдет, там ни один меч лишним не будет.

Обмен душами практиковали только безбожники, те, кто, как шефанго, не поклонялся ни одному из богов и никому не вверял ни жизнь, ни посмертие. Мало было в Сиенуре безбожников, а среди них все меньше и меньше становилось тех, кто прибегал к обрядам обмена. Чем безопаснее для жизни становятся времена, тем меньше остается доверия между людьми. Закономерность странная, но очевидная для любого, кто проживет достаточно долго.