Наталья Игнатова - Откровение

— То, что доктор фон Рауб — трансформатор некротической энергии мы давно знаем, — Роджер отвернулся от картины, — при всем уважении к вашему искусству, профессор Наац, не могли бы вы чем-нибудь прикрыть портрет? Хватит с нас пока и оригинала.

— Доктор фон Рауб полагал, что контролирует преображенную силу, и сумел всех в этом убедить, — судя по тону, профессор Даргус был недоволен собой не меньше, чем остальными. — Хуже того, его способность к контролю была неоднократно продемонстрирована и подтверждена экспериментами. Доказана, — последнее слово прозвучало как едва ли приемлемое для употребления. — И если бы профессор Наац не вздумал написать портрет доктора фон Рауба, мы бы так и не узнали, что помимо дозированных порций силы, он, оказывается, раздает ее просто так любому, кто окажется поблизости и вызовет хоть малейший интерес.

— Я не… — Зверь даже возмутиться не успел, на него все, кроме Нааца глянули так, что он щелкнул зубами и заткнулся.

Но он ничего не отдавал. Никому. Аккумулировал, это было. Трансформировал, факт. И то, и другое делал бессознательно, однако за годы обучения и работы на кафедре научился отслеживать процесс и осознанно пользоваться некротической силой. О том, чтоб отдавать речи не шло. Он давным-давно не работал в клинике, не сталкивался с больными или ранеными, не воевал. Да, даже если бы и воевал, если бы работал, все равно не стал бы никому ничего отдавать. Потому что это сразу выдало бы в нем демона. А инфернальному родственнику, притаившемуся где-то на границе мира, только того и надо, чтоб десантироваться сюда и сожрать его душу.

— Так Дюлдер выжил и пошел на поправку потому, что доктор фон Рауб был в этом заинтересован? — переспросил Роджер.

— Как я понимаю, он выжил и пошел на поправку потому, что Вольф с ним просто общался, — кисло поправил Ринальдо. — В клубе, кроме него и Дюлдера, ни у кого больше нет высшего образования, куда бы они друг от друга делись? Высшего медицинского образования, — уточнил он, поймав негодующий взгляд Зверя.

Военные пилоты, в большинстве своем, были выпускниками военных академий. С точки зрения проректора магического университета, это, может, и не считалось высшим образованием, а вот с точки зрения Зверя, в одной из таких академий преподававшего, оговорка Ринальдо была дискриминацией. Профессиональной.

Или непрофессиональной?

Да какая разница?

Он спросил бы, что плохого в нечаянном спасении жизни Дюлдера, вообще, в том, что люди получают от него подобие «посмертных даров», не подпадая в зависимость ни от них, ни от близости с ним. Спросить было проще всего. Но надо когда-то и самому думать. Доктор все-таки.

Плохо не спасение жизни, а неопределенность. Невыясненность пределов возможностей. Дюлдер не умер от ран. А что будет, если он заболеет? Может ли он, вообще, чем-то заболеть? На Этеру болезней почти не знали, кроме одной, неизлечимой и самой последней — смертные умирали от старости, когда их тела уставали жить. Устанет ли жить тело Дюлдера? А всех остальных, с кем установились более-менее близкие отношения? Как быть, если нет? Люди хотят жить вечно только до той поры, пока не получают такую возможность. Бессмертие достижимо, тому есть множество примеров и на Этеру, и во всем Сиенуре, однако оно не всем по плечу.

Обратим ли процесс заражения… чем? Повышенной жизнеспособностью? Иссякнет ли эффект, если прекратить общение? Как далеко распространяется воздействие?

— Это свет, яркий как звезда, — вставил свое слово профессор Наац, будто отвечая на незаданные вопросы Зверя, — звезды видны очень издалека.

Ну, зашибись, что тут еще скажешь? Получается, что на Этеру от него не спрятаться.

— Рано или поздно это начнет бросаться в глаза, — профессор Даргус озвучил общее мнение, и с ним, конечно же, не согласились. Просто по привычке не соглашаться.

— Мы пока еще даже не знаем, какими могут быть последствия, — напомнил Тройни. — Здоровье и устойчивость к травмам — это еще не бессмертие, а говорить о бессмертии пока рано.

— Еще лет сто будет рано, — поддержал его Ринальдо.

— А вы, господин проректор, поинтересуйтесь у своего брата о возможностях представителей вида, к которому относится доктор фон Рауб, — ядовито посоветовал Даргус. — Узнаете кое-что интересное. Существо, считающее себя «отцом» Вольфа, поддерживает существование стихий в масштабах всего мироздания.

— Это не означает, что Дюлдер или другие люди, на которых распространяется воздействие, стали бессмертны, — доктора Тройни не так-то просто было сбить с выбранной позиции. — Время покажет. Или у вас, профессор, есть какие-то предложения.

— У меня есть понимание, что силам такого порядка нельзя жить среди тварных созданий.

В этом Зверь был с Даргусом полностью согласен. Ему точно не помешала бы изоляция. Как на Земле когда-то. Как в Саэти в последние годы. Да вот беда, хоть он и был создан для того, чтоб умереть и стать воплощением зла, но пользы больше всего приносил, будучи преподавателем. Какая уж тут изоляция? Даже в отшельничество на неприступную горную вершину не уйдешь, мол, кто доберется, того буду учить, а кто не дойдет, тот недостоин. В современном мире до любой неприступной вершины можно добраться минут за пятнадцать.

— Среди «тварных созданий» можно жить всем, кто соблюдает законы, — отрезал Ринальдо. — Вы, господин профессор, склонны нас недооценивать. Уж как-нибудь выдержим присутствие одного воплощенного ангела.

— Ты что думаешь, профессор за нас переживает? — изумился Тройни.

— Вы что думаете, меня интересует безопасность людей? — одновременно с ним каркнул Даргус. — Я хочу обеспечить безопасность доктора фон Рауба. Потому и позвал вас. Вольф должен оставаться в тварном мире и при этом не привлекать к себе внимания. Наша общая цель — изучить его возможности и понять, как их контролировать.

— Как их использовать, — подал голос Зверь.

— О, ну с этим-то ты прекрасно справляешься, — кисло отозвался Ринальдо. — А вот как бы тебе научиться ничего не делать. По силам такая задача?

Это слишком походило на дзен. Непостижимое и недостижимое состояние. Недостижимое, потому что непостижимое. Как так — ничего не делать? А что тогда делать?

— Ты как первый день на свете живешь, — Роджер смерил Ринальдо взглядом, достойным профессора Даргуса. — Ты кому предлагаешь ничего не делать? Нет уж, тут нужно строго наоборот — загрузить делами, чтоб ни секунды свободной не осталось.

— С этого дня, доктор фон Рауб, я претендую на все ваше личное время, — заявил Даргус таким тоном, как будто до «этого дня» не имел подобных претензий. — Будем вас изучать.

— Объединенными мощностями кафедры инфернологии, факультета ментальной магии и клиники Тройни, — по мере перечисления, Ринальдо приободрялся, во взгляде появился опасный интерес. — Вольф, ты — первое существо демонической природы, которое ваша кафедра не пытается присвоить.