Карен Аветян - Запахи войны

Но, похоже, Дмитрий всё ещё не понял, кто такая эта девушка. Это родственная душа. Почему они смогли сблизиться за столько короткий промежуток времени? Почему смогли влюбиться друг в друга, не зная друг о друге практически ничего? В конце концов, почему он просто не пристрелил её? Была ли это случайность, или же Дмитрия что-то остановило? Дело в том, что беловолосая девушка оказалась точной копией Дмитрия. Их внутренние миры были настолько похожи, что, кажется, они могут понять друг друга с полуслова.

Была ли их встреча случайностью? Конечно. Да. Без всяких сомнений. Они встретились абсолютно случайно, но ведь случайности неслучайны. Если бы офицер не доверил Дмитрию управлять военным автомобилем, если бы топливо не закончилось, если бы Дмитрий не наткнулся на эту разрушенную деревушку и на единственное уцелевшее здание (ангар), то с высочайшей вероятностью эта встреча не состоялась бы. Никогда. И кто знает, что было бы, если бы топливо не закончилось, если бы Дмитрий смог доставить машину в пункт назначения вовремя, занимая замыкающую позицию в автоколонне? На эту тему можно фантазировать долго, потому что всё взаимосвязано. Всё взаимосвязано, именно поэтому исход битвы может зависеть от любой мелочи.

Мы были первыми, кому удалось закрепиться на этом чёртовом пляже. Пулемётчики не прекращают огонь ни на секунду. Может показаться, что они обладают бесконечным боезапасом, но всё куда проще, чем кажется. Нам всего лишь кажется, что пулемёты бьют беспрерывно, потому что их 5. Рано или поздно один из них прекращает стрельбу, когда у него кончаются патроны. Приходится менять магазин, а на замену магазина пулемёта в среднем уходит около двадцати-тридцати секунд. Если бы пулемёт был только один, то этого времени было бы практически достаточно, чтобы мы смогли пересечь хоть небольшую часть этого хреново пляжа с множеством препятствий.

Мы дохнем здесь, как голодные бродячие псы, уже больше получаса. Иногда, когда в одной точке нас собирается достаточное количество, мы контратакуем, и нам удаётся продвигаться вперёд, но нас тут же оттесняют пулемёты противника. Остаётся надеяться на свои способности и на фортуну. Без неё нам не выжить, как и без артиллерийской поддержки наших кораблей. Только по какой-то причине они никак нам не помогают, и наши танки-амфибии уже давно должны были оказаться на пляже, но и на их помощь рассчитывать нам не приходится. Мы получили помощь от союзников в виде авиабомбардировки позиций противника, но они не смогли попасть по ним. Ни разу… Похоже, облака оказались слишком густыми, и союзники, опасаясь нанести удар по своим же, решили бросить бомбы чуть позже. Это и была их главная ошибка.

Мы понесли немалые потери с первых минут боя. Сначала — морская болезнь, потом мы попали в другую смертоносную ловушку. Корабли опасались подходить к берегу слишком близко, чтобы не сесть на мель, поэтому нам приходилось прыгать в воду и добираться до берега самостоятельно. На это уходило много времени. 5—10 минут. Кто-то прыгал за борт, чтобы избежать прямого пулемётного огня, кто-то был вынужден прыгать навстречу своей смерти. Некоторые даже не успели вступить в бой, некоторые — выйти из корабля…

Многим удалось выжить только благодаря удаче. Благодаря тому, что он, обессиленный от морской болезни, смог выбраться из водяной ловушки с сорокакилограммовым снаряжением на плечах; благодаря своей силе: как физической, так и духовной; благодаря тому, что пуля крупнокалиберного оружия, летящая со скоростью в несколько сотен метров в секунду, пролетела мимо него на расстоянии нескольких дюймов или вовсе была остановлена невероятной плотностью воды; благодаря тому, что один из нацистских пулемётчиков выбрал себе другую мишень. Мы сражались, как могли, но нацисты превосходили нас. Ещё немного и мы были готовы бежать, но бежать было некуда. Начался прилив, и мы были вынуждены продвигаться вперёд, избегая многочисленных возможных сюжетов своей смерти.

— Послушайте меня все! Попрошу минуту внимания, друзья.

Неудивительно, что солдаты быстро приутихли. В нашей армии есть место дисциплине. Я рассказал им всё, что мне передало командование. Разведка сработала отлично. Похоже, в ближайшее время Роммель не сможет перейти к атаке. Его солдаты истощены, а подкрепления всё нет и нет. «Нужно сейчас же атаковать их!» — сказали бы вы. Но к чему эта спешка, приятель? Дождёмся подкрепления, и тогда можно будет нанести противнику решающий удар. Именно так мы и поступим. Ну а пока придётся ждать. Сколько? Пока что, неизвестно.

Монти (Монтгомери) готовит наступление на северном фланге. Ребята из танковой дивизии готовятся ко второму бою в Египте. А мы будем их прикрывать. Параллельно с подготовкой восьмой армии проводится операция по дезориентированию противника, названная «Бертрам». По плану Монтгомери на северном фланге создаются крупные склады под маскировочными сетками, которые состоят из пустых ящиков и коробок. А по ночам эти ящики и коробки заменяются полными. Фрицы должны подумать, что это блеф, и, скорее всего, не станут сосредотачивать свои силы на северном фланге, расположив там лишь незначительное количество своих сил. Также на южном фланге началось строительство нефтепровода, что даст нам преимущество двойного обмана противника. Фрицы могут подумать, что мы не начнём атаку, пока не достроим его. У нас есть свои козыри в рукаве, и это радует.

Утро следующего дня оказалось самым страшным утром в моей жизни. Я вновь увидел ангела, только теперь он был в плену. Небольшая группировка немецких солдат, в числе которых оказалась блондинка, была взята врасплох ранним утром. Кто-то из них погиб в перестрелке, кому-то удалось сбежать. Беловолосая немка и двое немецких солдат стали пленниками. Мне сказали, что они сдались добровольно. И тут я подумал: а что бы сделал я в такой ситуации? В ситуации, когда вы находитесь в меньшинстве, у вас нет хорошего оружия. Сдаться или бежать? Ответ прибыл ко мне быстро. Если я попадаю в плен, при этом владею ценной для противника информацией, то я стараюсь убежать, если не владею такой информацией, то смысла бежать нет. Этот ответ пришёл ко мне быстро, в этом и была моя ошибка. Я поспешил. Нужно подумать ещё. Я понял: убегать нужно в каждом из этих случаев. В худшем случае меня пристрелят, зато врагу не достанется ценная информация. Почему я так спокойно об этом рассуждаю? Это же всего лишь мысли.

Что я почувствую, когда её потеряю? Какое-то новое чувство, которое не испытывал раньше? Почему я так быстро сдаюсь?! Нет. Ещё есть время. Ещё не всё потеряно. Только помоги мне, мой ангел. Постарайся выжить.