Карен Аветян - Запахи войны

Я до сих пор не могу её забыть. Её черты лица, странная манера общения и изящная походка. Даже в этой серой мужской военной форме и сапогах она выглядела ничуть не мужественно, а, скорее, даже наоборот. Я не могу забыть её глаза цвета морской волны. Мне хочется тонуть в этом море вечно. Мне… стыдно за это. Что я натворил?! Если об этом узнает кто-то из наших, то мне конец…

Но что это было за прекрасное создание? Я до сих пор не могу забыть этот вкус, этот приятный запах чистых волос… Её губы словно были пропитаны мёдом, а пахло-то от неё как… Как эта беловолосая девушка смогла добраться до окраин Москвы? Как? Зачем она здесь? С какой целью? Что она делала в том ангаре? Скопилось столько вопросов, но у меня нет ни одного ответа на эти вопросы, в достоверности которого я не смог бы усомниться.

Похоже, Гитлер не был готов к настоящей русской зиме. Точнее, не он, а его войско. Немцы попали в настоящий снежный плен, и, похоже, у них с этим явно большие проблемы. Их тонкие плащи не могут сдерживать натиск русской зимы. Гитлер сейчас, вероятно, находится где-нибудь в Берлине и в совершенно иной — более спокойной — обстановке размышляет о просчёте своих военачальников. Учитывая его эгоистическую личность, можно предположить, что сейчас он очень зол и пытается скинуть всю вину со своих плеч именно на них, выйдя из плачевной ситуации чистеньким. Но пока он не поймёт, что главной ошибкой в его жизни стал факт его существования, он не сможет победить нас. Пока он не поймёт, что мы не собираемся сдаваться, никакой победы ему не видать. Пока он не поймёт, что провал его операции связан с тем, что Красная Армия, наконец, начала сопротивляться, он даже теоретически не сможет поработить советский народ.

Наши корабли доставили нас прямиком на пляж Омаха. Без опозданий. Похоже, мы успели вовремя. Немцы всё ещё ждут нас. Как я и ожидал — нацисты расположились сверху, на дюнах вдоль береговой линии. Они стреляют по нам чем-то очень скорострельным и с нескольких точек. Я не мог понять, что это за оружие. Это был страшный звук. Позже я узнал, что это был новейший пулемёт немецкого производства, который в тот момент был самым скорострельным оружием в мире, «выплёвывающим» пули со скоростью 30 штук в минуту. МГ-42 оказался самым смертоносным оружием того дня…

Первым делом мы должны были убрать пулемётчиков. Это было одной из самых сложных задач. Нацистские пулемётчики расположились в защитных укреплениях, и попасть в них с постоянно трясущихся кораблей с помощью снайперских винтовок и уж тем более наших пистолетов-пулемётов Томпсона было нереально. Нам нужно было добраться до берега и начать оказывать сопротивление с самого пляжа. Вдруг началось то, что не предвидел никто. Этой ночью нас накормили, как никогда раньше. Мне показалось это странным. Как будто нас отправляют в последний путь. С полными желудками. Корабль жутко трясло. Моих ребят начало укачивать — морская болезнь охватила нас, как чума. Морская вода, попадающая в корабль от столкновения с волнами, стала смешиваться с блевотиной. Это было неприятное зрелище. Мне кое-как удалось сдержать её в себе и остановить рвотный рефлекс. Ребята заметно ослабли. Как будто из них высосали всю силу. Похоже, мне повезло больше, чем остальным. В эту ночь я почти ничего не ел. Но от этого мне ничуть не легче. Благодаря своей же ошибке мы потерпели первое поражение в этой битве, даже не вступив в бой.

Я не думал, что мы можем оказаться в такой заднице. Всё пошло не по плану. Наша армия всё ещё не подпускает фрицев к Эль-Аламейну, но темп ведения боя заметно снизился. Все устали. Подкрепления можно не ждать. Разве что только авиацию.

10 июля 1942 года. Этот день мне вряд ли удастся забыть. Об этом дне мне напоминает безымянный палец, которого у меня нет. Мы решили напасть на занятый противником Тель-эль-Эйс, и у нас это получилось, причём довольно неплохо. Командование говорит, что нам удалось захватить в плен более 1000 фрицев, в числе которых больше десятка немецких и итальянских офицеров высшего ранга.

Несколько отрядов пошли на зачистку дворов. Я был в их числе. Мы решили разделиться. Я взял Митчела и Кронберга. В этих ребятах я был уверен, как в самом себе. Действовать бесшумно было глупо — никто изначально не собирался этого делать, ведь на дворе было утро. Но про скрытность в узких проулках забывать было нельзя. Один неверный шаг — ты труп. А я об этом совсем забыл. Я видел, как быстро продвигаются наши ребята, поэтому мне хотелось действовать молниеносно, но я чуть не угробил своих ребят.

Я осторожно выглянул из-под зеленоватого деревянного забора, который, казалось, может снести самый незначительный порыв ветра. Но как только мне удалось заметить этот серый силуэт, я был вынужден тут же вскочить с места и спрятаться в место понадёжнее. К сожалению, руку с земли я убрал в самый последний момент, чем и воспользовался один из противников. Кажется, немолодой немец прострелил мне палец. Чёртов снайпер, у которого, как оказалось позже, была вовсе не снайперская винтовка, а самый обычный пистолет немецкого производства «Вальтер». Неужели он был настолько меток? Или это был всего лишь удачный выстрел?

На жалкий миг я почувствовал резкую боль, но в этот момент ужасная боль волновала меня меньше всего. Я желал непременно отомстить своему обидчику. Кронберг хотел выскочить, но я успел его вовремя остановить. Я приказал переместиться к зданию слева, осторожно посмотрел во двор сквозь небольшую щель между забором и домом. Противник был один. Он был расположен к нам спиной и, видимо, ждал атаки, спрятавшись за лестницей. Он часто оглядывался, но благодаря невыносимому шуму, установившемуся в поселении в этот момент, он никак не смог бы нас услышать. Его серая офицерская форма местами была покрыта застывшей кровью. Лица его я так и не увидел.

Затем я, не отрывая глаз от врага, начал искать гранату. Не отыскав у себя ни единой гранаты, я удивился, но позже понял, что истратил обе в самом начале этой атаки. Затем я одолжил у Митчела гранату, ещё раз взглянул на врага сквозь небольшую щель, выдернул чеку, отсчитал две секунды и выполнил бросок точно за спину противнику, который даже не догадывался об этом. Не хочется себя хвалить, но бросок действительно получился идеальным. Граната, как я и планировал, отскочила от каменной стены большого дома и упала прямо к ногам фрица (произошёл рикошет). Офицер, конечно же, заметил это и сделал это довольно быстро, но отбросить гранату, отбежать от неё или даже отпрыгнуть было невозможно. Граната взорвалась мгновенно.