Азад Гасанов - Битвы зверей

Девочка долго стояла у дороги и провожала его взглядом. Смотрела вслед уходящему каравану, пока тот не скрылся за поворотом.

«Она, конечно, груба и неотесанна, — размышлял Свами, вышагивая за повозкой, к которой был привязан. — Но это только потому, что она живет среди своего народа, — Свами окинул взором окружающий ландшафт. — И еще потому, что кругом нее вот эти горы».

Свами никогда не видел таких суровых, мрачных мест. Высокие, неприступные утесы, заснеженные склоны, вершины, увенчанные сверкающими коронами ледников. И кругом из-под снега и льда выглядывают серые замшелые камни. И щебень на отсыпях, много щебня, так много, что под ним совсем не видно земли. И почти нет растительности. Деревья тут такая редкость, что на каждом взгляд останавливается, как на диковине. Одним словом, суровый и бесприютный край. И чем выше в горы, тем печальней и безжизненней делается пейзаж.

На второй день пути деревья вообще исчезли. Изредка еще попадались на глаза кустарники — в ложбинах, по берегам ручья. Да иногда трава зеленью чуть скрашивала вид, пробиваясь по низменностям сквозь камни.

В высокогорье сделалось еще холоднее. Снега стало больше. Он лежал в распадках тяжелыми сугробами, стянутый поверху ледяным настом. Ко всему прочему ветра обрели нешуточную силу. Они внезапными порывами налетали из ущелий и снежной крошкой ударяли в лицо. От их пронизывающих порывов не спасала и козья шкура.

Свами с тоской смотрел на двуглавую гору в вышине, сверкающую на солнце зеркалами ледников. Два ее заснеженных склона, сходясь внизу, образовывали проход. На карте Браговата Асоры он именовался «Гиндукуш». Он вел из Хинда в Согд. «Что нас ждет там, за перевалом? Неминуемая гибель? — спрашивал сам у себя Свами. — Они-то все, положим, сумеют выжить. У одних шкуры, у других шерстяные накидки. А как выжить мне там, в снежном плену? Как выжить мне, когда я утратил агни?». Пленники выглядели угрюмыми, но не было страха в их глазах. А воины вышагивали так бодро, будто вышли на прогулку.

Плетясь на привязи за повозкой, Свами смотрел на этих людей, и ему представлялось, что внутри них пусто, и нет у них души. Их лица не выражали никаких переживаний, и казалось, что они сделаны из камня. Эти люди редко когда смеялись и мало говорили. Перекинутся парой слов и снова замолкнут. Правда, они любили попеть. Да только песни их все больше напоминали завыванье ветра, и навевали тоску и тревогу. Еще эти люди любили перебранки и ссорились из-за всяких пустяков, к примеру, из-за дров, места у костра или из-за кости, выуженной из общего котла. И в целом создавалось впечатление, что они больше звери, нежели люди, хотя и называют сами себя «серами».

За два месяца, прислушиваясь к речи серов, Свами сумел выучить несколько их слов. Он знал, как по-ихнему будет солнце, и как по-серски называется вода. Они часто произносили слово «соз», отдавая приказы, и это означало «быстро!» Шад и девочка, переговариваясь друг с другом, называли его капа , и этим хотели сказать, что он колдун. А вот слов «слон» и «обезьяна» они не знали, девочка произносила то и другое по-дарийски. «Надо же какое прозвище выдумала дурацкое, — вспомнил о ней Свами и вздохнул. — Она, конечно, не особенно умна, но с ней сейчас было бы приятно. Хотя бы словом перекинулись. А то, глядишь, и угостила бы чем-нибудь опять. Она пообещала, что нагонит. Когда интересно?»

Шад, девочка и двадцать всадников нагнали отряд к полудню четвертого дня. Лошади под ними шли крупной рысью. От лошадей отлетала пена, и пар из ноздрей валил, как дым из печной трубы. Чувствовалось, что животные устали. Но вся кавалькада проскакала мимо, не сбавляя хода. Задержались только девочка и шад. Шад придержал лошадь у головы колонны. А девочка подъехала к Свами.

— Здравствуй, слон, — сказала она и, перегнувшись в седле, взялась распутывать ремни, которыми он был привязан к задку повозки. — Улыбнись и не вешай хобот, — она и сама улыбнулась, подавая пример. — Теперь все твои печали остались в прошлом.

— Меня освобождают? — не поверил Свами.

— Не совсем. Ты остаешься с нами. Отец тебе сам это разъяснит, — девочка глянула на шада.

Тот, закончив разговор со старшиной колонны, бросил команду «Соз!», потом развернулся к дочери и Свами и крикнул:

— Колдун, ты ездишь на верхах?

Свами Шарма, который никогда не садился на лошадь, в ответ мотнул головой.

— Придется начать!

Девочка покончила с узлами и подвинулась в седле.

— Прыгай.

Лошадь под ней была рослая, как и она сама — в холке не меньше дхануса — вороной масти, нервная — косила на Свами глазом и сопела.

— Ну же, — поторопила девочка.

А шад прикрикнул:

— У нас мало времени!

Свами ничего не оставалось, как подчиниться. Он вдел одну ногу в стремя, другой оттолкнулся от земли и запрыгнул в седло позади наездницы.

— Держись, — повелела та и огрела плеткой лошадь.

Вороная взяла с места галопом.

Свами впервые смотрел на мир с высоты коня. Пешие воины и пленники глядели на него снизу вверх и выглядели меньше, чем были на самом деле. «Вот почему у всадников всегда такой надменный и гордый вид, — подумалось Свами. — Легко привыкнуть к такому, когда на тебя взирают, задрав голову».

— Почему ты сразу не дал знать, кто ты на самом деле? — высказал шад порицание, когда вороная девочки поравнялись с его лошадью.

Голос у него был строгий, лицо суровое. Но Свами сообразил, что суровость — это маска. «Не важно, как звучит его голос, и какое у него лицо. Главное, какие у него глаза, — сказал себе Свами. — „Три корзины“ учат: все, что таится в голове, выдают глаза. У этого они умные. А с умным человеком, как утверждают знающие люди, можно сладить».

— Я бы рассказал, если б только знал, что вас интересует.

Шад хмыкнул.

— Меня интересует все. И в первую очередь люди высокого положения. Ты должен был назвать свое звание, чтобы я мог оказать тебе должное обхождение. Как мне было разгадать, кто ты есть, видя эдакого оборванца?

Свами счел нужным напомнить:

— Я сразу признался, что я монах.

— «Монах»? Что это такое?

— Капа , — разъяснила девочка.

— Я тебе кое-что расскажу, парень, — заявил шад, меняя тон, — а ты послушай. Когда человек затевает большое дело, то первое о чем ему следует позаботиться, так это о том, чтобы завести союзников. Причем искренних. А когда возможен искренний союз? — спросил шад и сам ответил. — Только тогда, когда совпадают интересы. Мой интерес закрепиться на этих землях. А чего желаешь ты?

Свами больше всего желал возвратиться домой, но не стал признаваться в этом.

— Все красные колдуны, я знаю, желают отыскать дорогу к фаунам. Верно?

Про «фаунов» Свами впервые слышал. Люди это или звери, а может быть какая-то серская святыня?