Игорь Григорьян - Иллюзия вторая

— А что отражает это зеркало?

— Существование всего со всем. Единое и цельное существование.

Агафья Тихоновна в изумлении округлила глаза.

— Но это же значит…

— Что? — Артак усмехнулся, уже зная что скажет его спутница.

— Но это значит что и само существование отражает всё это! И нас, и эти мешки, и его, — акула кивнула куда-то наверх, к свету, — его самого!

— Именно так, — дракон облегченно вздохнул, — все мы живем между двух зеркал, а если быть точнее, то между двух отражений этих двух зеркал. Своего собственного зеркала, отражающего всё сущее и одного общего, одного на всех, зеркала номер «не-два»…

Дракон поднял голову и посмотрел на ослепительный свет, медленно спускавшийся вниз.

— А если быть ещё точнее, то и не между двух отражений…

— А где же тогда?

— Мы все живем в свете, который несёт эту информацию о существующих зеркалах. Мы — всего лишь информация в общем информационном поле, не более того. Мы — палец, показывающий на Солнце, но отнюдь не само светило. Мы — лишь возможность познать этот свет, которым являемся и ни капелькой больше. И знаете что?

— Что? — акула слушала затаив дыхание.

— Нет никакого второго зеркала. Есть только одно — общее. Зеркало номер «не-два».

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Это относится и к людям?

— Говоря «мы» я имею в виду именно людей, — дракон тихонько засмеялся.

— Значит человек — всего лишь возможность?

— Да! Быть человеком — как стоять на перекрестке всех дорог. И любая дорога доступна. Но найдешь ли ты в себе силы идти — вот в чём вопрос, — Артак продолжал улыбаться, — так что, просто родиться человеком не вполне достаточно. Человеком необходимо ещё стать. Человек — это возможность, это вероятность, это сжатый в пружину потенциал, но никак не завершённое, развёрнутое произведение.

Акула присела рядом с драконом и к её телу тоже прикоснулся луч света. Прикоснулся, пощупал кожу и проскользнул внутрь.

— Да, да, — она кивнула головой и в её глазах мелькнуло озарение, — вы совершенно правы.

— И знаете что ещё? — Артак повернулся к Агафье Тихоновне.

— Что? — тихо произнесла она.

— Человек — это ещё и надежда.

— Чья?

— В данном случае наша. Наша с вами…

Так они и сидели в ожидании конца этого бесконечного мига. Мига пробуждения.

Свет, хоть и медленно, но не останавливаясь ни на одно мгновение, заполнял собой всё существующее пространство.

Густой и вязкий, с неторопливым, но и ничем непреодолимым усердием, он флегматично продвигался вперед с неотвратимостью дождя, способного проникнуть в любую, даже самую тонкую щель. Точно так же, как вода была способна намочить всё, к чему она прикасалась, так и свет освещал каждый закуток, каждую расщелину, каждый выступ и впадину, каждый, даже самый труднодоступный участок пустоты.

А абсолютная тишина на арене действий лишь усиливала, нагнетала чувство неотвратимости.

— Что будем делать? — Агафья Тихоновна повернулась к дракону, и показала плавником на световой луч, подобравшийся к ним ближе всех остальных.

Луч как раз огибал мешок с жадностью, и бережливость, под воздействием света, вместе с мелочностью и прижимистостью, бросились наутек, наконец-то оставив попытки развязать мешок. Спущенными рукавами они закрывали свои тела, пытаясь спастись от яркого, ослепляющего света, а меркантильность, крохоборство и корыстолюбие, не имея своих рукавов, которые можно было бы спустить, пытались спрятаться за спинами своих более крупных товарищей.

— Ждать, — Артак улыбнулся, наблюдая за этой сценой, но не сдвинулся с места, — будем ждать, тем более что ничего другого нам и не остается.

— Нам ничего не угрожает?

— Нам? — дракон рассмеялся сильно, в голос, и от его хохота, кажется, даже световые потоки перешли в лавинное, нарастающее движение. Словно камни в горах при камнепаде. Такой себе световой ураган. Всё вокруг содрогнулось, но выстояло, — нам? — повторил дракон сквозь смех, и наконец ответил:

— Нам ничего не угрожает, — он смеялся и смеялся, но Агафье Тихоновне показалось, что его радость была немного искусственной, насильной, почти натужной.

Дракон, в свою очередь, смеялся и внимательно наблюдал за светом, судя по всему, смеялся он лишь для того, чтобы посмотреть за реакцией света на его смех.

— Но свет растворяет всё, что здесь есть… — неуверенно произнесла Агафья Тихоновна.

— Я бы не смог отказаться, если бы свет захотел растворить и меня, — дракон говорил отрешённо, словно ему в голову пришла какая-то интересная мысль, — но, боюсь, что этого не случится, — он замолчал, прислушиваясь, — хотя, это было бы совсем неплохо. Так что не переживайте, нам ничего не угрожает. Свет не растворяет — он освещает, он питает. Возможно, когда-нибудь он что-нибудь и растворит, — дракон подмигнул акуле жёлтым глазом с вертикальным зрачком.

Агафья Тихоновна молча кивнула и подмигнула в ответ.

Артак, как собака, приподнял уши и вслушался в абсолютную тишину, царящую на зеркальной арене. Скользнув взглядом по темным, ещё не затронутых светом, участкам пустоты, дракон, казалось, сам превратился во внимание. Или в способность внимать.

— Что вы делаете?

— Ничего особенного. Слушаю. Пытаюсь понять, — Артак полностью погрузился в процесс созерцания.

Казалось, не было ни одного звука, способного пройти мимо чуткого драконьего уха, не было ни одного лучика света, который был бы в состоянии обойти драконий глаз. Артак сейчас олицетворял собой всё внимание, которое было в его распоряжении. Он воплощал собой весь мешок, он растворял в себе их — бездонные мешки возможностей, открывающихся при созерцании.

Артак просто внимал. И был внимателен…

В это же мгновение мешок с вниманием что-то затрясло изнутри, его словно залихорадило, как это бывает при высокой температуре, но тут же отпустило, покинуло, оставило в неподвижности. С негромким шелестом веревка, стягивающая мешок за горло и перекрывающая ему кислород, даже не дождавшись своего светового луча, ослабла и с лёгким шелестом соскочив вниз, упала на зеркальный пол. Мешок глубоко вдохнул и раскрылся.

— И как? Получается? — акула улыбнулась с небольшой долей иронии.

— Получается, — Артак утвердительно кивнул головой, и в его глазах сверкали какие-то искорки, — конечно, получается, — он опять засмеялся, теперь уже искренне и бесхитростно.

Напряжение покинуло его полностью.

Агафья Тихоновна ничего не могла понять и поэтому продолжала молча смотреть на громко смеющегося дракона в ожидании.

— А знаете, что? Давайте посмеемся с вами вместе! — дракон схватил акулу за плавник и вскочил на лапы, — только смеяться надо громко и как можно более проникновенно, смеяться надо тем смехом, про который говорят — от всего сердца!