Александр Белавин - Сильвария

— Ага, Максимка, приезжай.

Я выключил телефон.

По пути вниз я забежал к Лене. Она была ещё на работе. Мы уговорились встретиться вечером, и я спустился на первый этаж корпорации.

Давненько я не выходил на улицу. Ветер трепал мои волосы, но для меня прическа была не важна, так приятно было ощущение свежести. Хотелось просто пройтись по улице, поглазеть на прохожих, оглянуться на красивых девчонок.

Я спустился с крыльца и направился к ближайшему супермаркету. Надо было купить бабе Любе что-нибудь к чаю. Взяв с прилавка мятные пряники и пакет с конфетами, я прошёл к кассе. Расплатившись с кассиром, я бросил покупки в пакет и вышел на улицу.

Вызвав по телефону такси, я встал у обочины в ожидании прихода машины. В это время движение транспорта в центре города ограничивалось, и потока машин в основном не было.

Пока я ждал машину, из-за угла здания вывернул синий «форд» и остановился у тротуара. Затем к магазину подъехала фура с продуктами. Из магазина вышли подсобные рабочие и стали выгружать ящики с пепси-колой.

Наконец подъехало такси, я сел в него и мы поехали ко мне домой. Синий «форд» тронулся вслед за нами. Совпадение?

Я попросил водителя сделать кольцо по ближайшим дворам. «Форд» не отставал. У меня не осталось сомнений, что он ехал за мной. Кто сидит в нём разглядеть я не мог — «форд» держался на почтительном расстоянии.

Наконец мы подъехали к дому. Я расплатился с водителем и вышел из машины. Такси тронулось, и я направился к себе во двор. Там на лавочке я уже заприметил бабу Любу с подружками по дому.

В это время со мной поравнялся синий «форд». Он начал притормаживать и одновременно в левой передней двери начало опускаться стекло.

Какое-то нехорошее чувство охватило меня, и я пошёл быстрее. Краем глаза я заметил показавшийся из окна автомобиля ствол пистолета и успел нырнуть за металлический контейнер с мусором стоящий у ворот в наш двор.

Прозвучали три выстрела, затем раздался нарастающий шум двигателя отъезжающей машины и всё стихло.

Я осторожно выглянул из-за контейнера — улица была пуста. А на выстрелы со двора уже бежали наши замечательные женщины по главе с бабой Любой. Вот ведь, бабушки, а сразу бросились на помощь. Современная молодежь, да и люди возрастом до сорока, предпочли бы ничего не заметить, или вообще убраться от греха подальше, а вот люди старшего поколения воспитаны иначе. И слова «сам погибай, а товарища выручай», для них не пустой звук.

— Жив Максимка? — спросила меня баба Люба, — Ах он ирод такой, в живых людей пулять вздумал!

— Живой я, баба Люба.

А та не унималась:

— А ну, Света, зови участкового.

Тётя Света, соседка наша с нижнего этажа, достала из сумки большой, кнопочный телефон и стала набирать номер.

Меня ощупали, осмотрели и признали годным и не нуждающимся в срочной медицинской помощи.

— Ничего не трогайте! — предупредил я наших деятельных старушек, — пока полиция не подъедет.

Наконец возле нас появился вызванный участковый — старший сержант полиции.

— А ну, всем тихо! — он враз успокоил разошедшийся при его появлении местный дворовой актив.

Полицейский быстро и чётко опросил и пострадавшего, меня, то есть, и свидетелей, наших бабушек. Причём в свидетели записывались всё новые и новые бабушки, выходившие из дома на шум. Пистолет враз вырос в размерах до гранатомёта, а меня уже записывали в тяжелораненые.

Но участковый у нас был видавший виды за всю свою долгую службу. Он враз отделил факты от вымысла, заполнил протокол осмотра места происшествия и быстро разогнал толпу. Видно профессионализм за версту. Откозыряв нам с бабой Любой, он, пообещав вызвать нас к себе в кабинет для беседы, ушел по своим делам. А мы, как и уговаривались, отправились к бабе Любе пить чай с пряниками.

Баба Люба подробно описала мне незнакомца интересовавшегося мной. Ещё со времён Советского Союза у неё была фотографическая память на лица, что одно время весьма интересовало компетентные органы.

Под описание расспрашивающего обо мне мужчины Шестов не подходил. Тот был на десяток лет моложе бывшего директора по информационным технологиям. Короткая стрижка, крутой подбородок, накачанные плечи, с узкими усиками и небольшой бородкой.

На всякий случай, запомнив подробности внешности незнакомца, я отбыл назад в корпорацию, вызвав такси на дом.

Пока ехал, поймал себя на мысли, что мне хочется побыстрее попасть в игру, и связано это с тем, что реальная жизнь по сравнению с игровой намного скучнее, преснее что ли. Но тут же мне вспомнилось неудачное покушение, и я засунул свои размышления подальше.

Ленка меня дожидалась у меня в номере. Узнав о покушении на мою особу, она сильно разволновалась, что вылилось в упоительный ночной секс, а под утро Ленка вообще взяла с меня слово, чтобы я не попадал в разные ситуации, и я с лёгким сердцем согласился.

Расставались мы с долгими поцелуями, нежными объятиями, что опять почти привело к интимным отношениям, но нам помешало то, что обоим нужно было спешить на работу. Хотя… лифт мы с Ленкой всё же тормознули, и вышли из него через двадцать минут, успев занять свои рабочие места за одну минуту до начала рабочего дня.

В моём бюро всё было в порядке. Тестировщики, выпив утренний чай, уже трудились над очередным патчем. Перебросившись с ребятами несколькими словами, я не стал им мешать и отправился к себе в номер.

Выпив чашечку кофе и посетив известное заведение, я забрался в капсулу и вошёл в игру.

Проснулся я оттого, что внизу кто-то ходил. Загремел табурет и ворчливый голос сказал:

— Орин, сколько раз говорил, смотри под ноги, уронишь бочонок с элем, дядя Траин тебе бороду по волоску вырвет.

— Да бочка уж больно тяжёлая, ты бы мне помог, Дори.

Снизу донеслись тяжёлые шаги двух пар ног и грохот устанавливаемой на пол бочки.

Мне стало интересно, кто это хозяйничает там внизу и я потихоньку спустился по лестнице на первый этаж.

— Гномы, я так и знал, — усмехнулся я.

Внизу, возле выкаченной из подвала бочки, суетились два бородатых гнома. Они не были старые, напротив, они были в самом расцвете сил, как сказал бы наш Карлсон.

Первому гному было на вид лет тридцать, если судить по человеческим меркам. Широкоплечий, коренастый, с носом-картошкой и рыжими волосами на голове. Борода его, рыже-чёрного цвета, была по гномьим меркам не велика, всего-то спускалась лопатой к нему на грудь.

Напротив него стоял другой гном, без бороды, а это считается у гномов чуть ли не младенческим возрастом, так что ему с успехом можно было дать лет восемнадцать-двадцать. В отличие от своего собрата он был черноволос и имел довольно стройную фигуру, хотя силой обладал такой же, как и его более массивный собрат.