Ева Фёллер - Волшебная гондола [litres]

– Он часто приходит сюда к тебе? То есть, ну… чтобы праздновать?

Если да, мне следует как можно скорее поискать убежище где-то еще, потому что я не могу каждый раз прятаться от этого типа. Он видел меня у Мариетты и точно начнет задавать опасные вопросы. Мне становилось страшно от одной только мысли о ноже у него на поясе.

К моему облегчению, Доротея произнесла:

– Нет, мы почти всегда встречаемся у него. Сегодняшняя встреча – исключение. Вряд ли мы будем в скором времени это повторять. Мы поссорились, и веселью быстро пришел конец. Нам пришлось подкупить сестру Жюстину одним из моих лучших шелковых платков и целым миндальным пирожным, чтобы она выпустила мужчин из ворот. Лестница исчезла.

Я решила, что лучше не упоминать, что она, скорее всего, висела на другой стороне стены, потому что мне нужно было как-то вернуться.

– Почему веселье кончилось так быстро?

– Полидоро поднял ужасный шум в галерее, – с упреком произнесла Доротея. – Зачем тебе вообще понадобилось уносить бедную птицу отсюда?

– Клетка случайно попалась мне в руки, мне нужно было чем-то прикрыть лицо. Я не хочу, чтобы незнакомые мужчины пялились на меня вблизи.

– Альвис не такой, – заверила Доротея, хотя это прозвучало не вполне искренне. – Доброй ночи, – наконец, сказала она примирительно. – Спокойного сна.

Об этом меня не нужно было просить дважды. Я так измоталась, что не смогла бы пошевелить и пальцем. Буквально в следующую секунду я уже спала.

Меня разбудил звон колоколов в монастырской церкви. Мне показалось, будто я проспала в лучшем случае две минуты. На самом деле прошло примерно два часа, что было немногим лучше. Как бы то ни было, я чувствовала, что не в силах встать.

– Я не хочу вставать, – проскрипел Полидоро за ширмой. Эта птица читала мои мысли.

Заметив, что Доротея просто осталась лежать, я поступила так же. Пока никто не явился выгонять нас из кроватей, нет никаких оснований торопиться.

Я снова задремала, но покой продлился недолго. Вскоре в дверь постучали, и вошла сестра Жюстина.

– Утренняя молитва вот-вот начнется, – сказала она.

– Я приду позже, к вечерней мессе в базилике, – пробормотала Доротея.

Жюстина осуждающе посмотрела на нее.

– Вы это всегда говорите, но мне кажется, что в итоге вы направитесь куда-нибудь еще.

– Какое вам до этого дело? – проворчала Доротея. – Я здесь гостья и хорошо плачу. Вам мало того прекрасного платка, который вы получили прошлой ночью? Чего вы еще хотите? – Она помолчала. – Ну ладно. Перламутровая застежка. И тогда вы оставите меня в покое до конца недели, и я смогу выходить наружу, когда захочу. Даже по вечерам.

Сестра Жюстина, не возражая, взяла застежку, но вместо того, чтобы уйти, спросила меня.

– А ты, дитя мое? Не хочешь пойти на утреннюю службу, как все добродетельные женщины в этом монастыре?

– Я плохо себя чувствую, – пробормотала я.

– От молитвы тебе сразу станет лучше.

Она по-прежнему выжидательно стояла у моей кровати.

Я уже уяснила, как это работает. Я сонно села на кровати и принялась рыться в сундуке, который стоял рядом. Наконец, я нашла кошелек и вытащила маленькую серебряную монету, которую сестра Жюстина безмолвно приняла. Затем она вышла, оставив нас спать дальше.

Звон полуденных колоколов окончательно положил конец нашему покою. Полидоро начал вопить, а Доротея сказала, что ей нужно спешить, потому что она еще должна купить маску к вечернему празднику у Тревизана. Когда я это услышала, сон как рукой сняло. Праздник!

Успеет ли Себастьяно вернуться вовремя, чтобы расстроить коварные планы Альвиса?

Кем бы ни был этот Тревизан, он, наверное, важный человек, если Себастьяно должен был его защитить.

Довольно быстро в моем воображении нарисовались всевозможные ужасы: Альвис хитростью заманил Себастьяно обратно в будущее, чтобы снова напасть на него с ножом и на этот раз одержать верх. Себастьяно лежит, тяжело раненный, в больнице, в будущем, в то время как здесь надвигается беда.

Мои фантазии становились все мрачнее. Довольно быстро я убедила себя, что жизнь Тревизана уже окончена. Все попытки Себастьяно его спасти оказались тщетными.

– Скажи, а кто вообще этот Тревизан? – спросила я Доротею, когда мы возвращались в нашу келью после обеда.

– Массимо Тревизан – весьма уважаемый член Совета Десяти. Многие видят в нем следующего прокуратора. Или даже следующего дожа. Но Альвис считает, что Тревизан хочет занять пост в Savio del Collegio, Совете мудрецов. Так называют самых знатных и значимых советников дожа, о которых известно лишь немногое. Альвис говорит, что это мужчины, обладающие огромной властью. Сам дож высказывается на публике не так уж часто, его представляют его люди. Эти «мудрецы» определяют саму судьбу Республики, они задают тон в Большом совете и говорят дожу, как ему следует поступать. – Она явно пришла в восторг. – У Массимо Тревизана денег как грязи, и к тому же он очень красив. Все любят торжества, которые он устраивает, пол-Венеции дерется за приглашения. Со стороны Альвиса было бы так любезно взять меня с собой!

Ага. Постепенно у меня начала складываться более четкая картина. Дело было в политической борьбе за власть. Альвис хотел убрать Тревизана, чтобы кто-то другой мог просочиться на этот пост в правительстве. Может, даже он сам?

– Альвис тоже занимается политикой? – спросила я.

– Не он, а его отец. Он тоже в Совете Десяти и, насколько я знаю, охотно стал бы членом Совета мудрецов.

Теперь все окончательно прояснилось.

– Мне пора идти на исповедь, а потом на службу, – сказала Доротея.

– А куда ты пойдешь на самом деле? – спросила я.

– Разумеется, покупать маску.

– Я пойду с тобой.

– Исповедаться? – с сомнением спросила Доротея.

– Нет, покупать маску.

– А тебе зачем маска?

– Мне нравятся маски, и я предпочитаю всегда иметь при себе одну.

На самом деле мне хватило той, которая навлекла на меня все эти несчастья и сейчас где-то в будущем гнила на дне Гранд-канала в моей сумке. Вместе с моим айподом.

– Я знаю хорошую лавку с масками, – сказала я.

– Я тоже, – ответила Доротея. – Совсем недалеко, прямо за базиликой.

Повезло – мне не придется упрашивать ее пойти со мной туда. Я молча надеялась, что встречу там, по крайней мере, Барта и смогу рассказать ему об ужасной ситуации.

Вместе мы с Доротеей двинулись в путь ранним вечером, в сопровождении мечтательного парня по имени Эрнесто, который обычно выполнял в Сан-Заккариа обязанности привратника и церковного служки. Доротея объяснила мне, что здесь не принято, чтобы молодые дамы благородной крови гуляли в одиночестве. Повсюду в городе шныряли карманники и прочий мерзкий сброд, а иногда даже творили бесчинства работорговцы, которые особенно интересовались милыми светловолосыми девушками.