Дмитрий Каполь - Не от мира сего

— Дороговато будет, — скривился чародей.

Гранс развел руками и ухмыльнулся:

— Поищи в городе, может, и найдешь кого. Меры за две или три.

Ахальо тяжело вздохнул и отвел взгляд. Проводник был прав — дешевле ему не найти, но и с этим железом расставаться было жаль.

— У меня только четверть меры, — пробурчал Ахальо.

Проводник запрокинул голову и громко расхохотался. Отсмеявшись, он вытер слезы с глаз и посмотрел на чародея.

— Это несерьезно. Тем более моему другу, — он кивнул в сторону косматого Сворга, все это время не сводившего настороженных глаз с собеседников, — еще надо выплатить комиссию за услуги. И того треть с половиной меры.

Ахальо забарабанил пальцами по столу, затем вскочил, поклонился и сказал:

— Спасибо, уважаемый Гранс, за предложение, я обязательно подумаю над ним.

Сказав это, Ахальо пошел по направлению к двери и столкнулся с Минтрой, несущей кувшин с вином.

— Погоди, я тебя проведу мимо зверя, — бросила через плечо девушка, поставила кувшин на стол и обменялась взглядом с братом.

Они вышли со двора и девушка, наматывая на палец прядь волос, тихо спросила:

— Не договорился, да, с Грансом?

— Не знаю еще, — равнодушно пожал плечами Ахальо, уже давно решивший для себя, что они с мальцом вполне обойдутся без проводника. И смогут потратить лишь половину из тех колец, что лежали за воротником у чародея. Тем более вторую половину он твердо решил прогулять.

— Жаль, — вздохнула девица, искоса поглядывая на мужчину.

— Ага, — кивнул Ахальо и с интересом посмотрел на Минтру. — А ты не подскажешь, где в этом городке можно угостить девушку вкусным десертом?

Ахальо словно барахтался в вязкой пустоте. Он вроде бы пытался вырваться наверх, на свободу, чтобы глотнуть свежего воздуха, но чья-то сильная и невидимая рука хватала его с утроенной силой и тянула обратно во тьму, где не было ничего, кроме оглушающей головной боли.

С огромным трудом чародей разлепил глаза и тупым, ничего не понимающим взглядом, принялся сверлить замызганный деревянный потолок дешевой комнаты. Тянущая пустота отступила, однако боль в затылке оставалась прежней.

Мир, до этого сузившийся до размеров гудящей черепной коробки, расширился, и что-то мерзкое стянуло желудок, затем быстро поднялось по пищеводу и превратилось в отвратительную отрыжку.

— Фу, — простонал Ахальо, пытаясь поднять ватную руку и оттереть пот со лба.

Он пытался взглядом зацепиться за что-нибудь, что помогло бы ему восстановить в памяти события прошедшей ночи, но тщетно. На потолке ничего подобного не было. А для того, чтобы перевернуться набок, требовалось приложить чудовищные усилия.

Тревога, комом нараставшая в груди, взяла верх, и чародей со слабым стоном перевернулся набок. Это была обычная дешевая комната, какую можно найти в любом притоне любого захолустного городка. Расстеленная кровать со смятым бельем указывала на то, что на ней когда-то, когда голова еще так сильно не раскалывалась, может, часов пять-семь назад, лежало двое. Одним из этих двоих был Ахальо. А другим? Точнее другой?

«Как же ее звали?» — чародей принялся судорожно вспоминать имя давешней знакомой, — «Мантра? Мурта? Мила? Нет, все не то… А, Минтра!»

Имя словно огненными буквами отпечаталось в сознании мужчины, и цепочка прошедших событий начала постепенно проявляться в его памяти.

Какой-то парк, таверна, вино и закуски. Музыканты. Дрессированный пятилапник. Гадалка, черт бы ее побрал. Предложение уединиться. Стоп. А от кого исходило предложение? От него или от Минтры? По-моему, от нее. Они выбрали постоялый двор, хозяин которого, по всей видимости, хорошо знал девушку. По крайней мере поздоровался с ней как со старой знакомой. Они вошли в комнату, им принесли вина. Ахальо запер номер, пригубил из предложенного девушкой стакана. Потом были жаркие объятия, поцелуи. Вскоре они сделали перерыв, он сам, лично, опустошил два, или три, а может четыре кувшина? Нет, не помнит, но вина было много. В голове шумело, он лег рядом с ней и, и… И все. Дальше он ничего не помнил. Полный провал в памяти.

— О боги, — простонал Ахальо.

Он дрожащей рукой попытался нащупать спрятанные в потайном кармане три железных колечка с кольчуги Егора, но непослушные пальцы ощутили только влажную от пота шершавую ткань рубашки.

— О боги, — повторил чародей, и сердце его учащенно забилось. — Твою же мать!

Он резко вскочил и, не замечая головной боли, буквально взорвавшей его мозг, принялся судорожно ощупывать всю рубашку. Не найдя колец, он вскочил с кровати и начал перетряхивать постельное белье. Все было напрасно, колец нигде не было.

— Сука, — тихо прошептал чародей, сползая по краю кровати на пол.

Он уселся на дощатый пол, обхватил голову руками и застонал.

— Гребанная сука! — крикнул Ахальо, стукнув кулаком по полу, и тут же ойкнул от боли.

Он все, до последнего гроша потратил на эту девку. Судя по всему, она была профессиональной шлюхой и разводила мужчин на дорогие подарки и деньги.

Первым желанием было пойти в дом проводника Гранса и, пересчитав кулаком штакетник, выбить из его сестрицы потраченные или даже подаренные кольца. Но тут возникала опасность, что на него могли, во-первых, спустить зверя, а во-вторых, спросить за поруганную честь девушки. И даже несмотря на то, что между ними все было по обоюдному согласию, правда была не на стороне чародея. Если бы только он не нашел твердых аргументов, что Минтра не первый раз занимается данными делами. А вот с этим ему не смогли бы помочь даже в ближайшем участке охраны правопорядка. Что он скажет представителям закона? Что потратился на какую-то шлюху? Смешно.

Огромным усилием подавив приступ тошноты, Ахальо поднялся на ноги и заплетающимся шагом бросился к бочке с водой. Согнувшись пополам, он опорожнил желудок и некоторое время смотрел на рвотные массы, плавающие по поверхности воды, что вызвало в нем очередной приступ рвоты.

Когда спазмы закончили сотрясать его тело, Ахальо оттер губы тыльной стороной ладони, распрямился и мутным взглядом обвел комнату. Жутко хотелось пить. Он подошел к столу и принялся заглядывать по очереди в кувшины, однако все они были пусты. Удостоверившись, что никаких вещей он здесь не оставил, Ахальо нетвердой походкой вышел в коридор и, надвинув шляпу на глаза, вышел в наполняющийся зарей город. Хвала богам, что он заплатил за эту комнату накануне, так как сейчас платить ему было бы нечем.

С трудом ориентируясь по улицам, затравленно озираясь по сторонам, Ахальо отыскал дорогу до клоповника, где он оставил мальца. Трактирщик, не спавший в столь ранний час, вопросительно приподнял брови, но ничего не сказал.

— Вина, — прохрипел Ахальо, облокотившись на стойку.