Андрей Миколайчук - Приставы богов

Во-первых, наличие золота в данной ситуации было немаловажным фактором стабильности и предсказуемости. Он мог затеряться в городе, открыть лавку или вступить в гильдию купцов, и отправиться в путешествие с ближайшим караваном.

Во-вторых, существовало не проверенное предположение, что причастившийся из этого сосуда становиться угодным богу.

В случае если он доберется с сосудом до храма и наполнит его священным напитком — есть вероятность спасти свою жизнь.

Много разных мыслей терзали его бедную старую голову колдуна, но самой главной была та, что он совсем не готов умереть.

Дело в том, что с того момента как Босх прошел первый обряд посвящения, смерть перестала быть чем-то неотвратимым, отныне она являлась следствием его собственной оплошности.

Только в одном случае из 20 000 возможных, это было фатальное последствие божественных деяний, которым нельзя противостоять. Этот случай сегодня наступил.

По глупой случайности Босх оказался ближайшим колдуном, в момент оглашения божественной цели.

Это было роковое стечение обстоятельств, или, другими словами, ему просто, крупно не повезло. Босх и сам не любил неудачников, поэтому попав в их число, посчитал это карой за собственную гордыню.

Лес закончился, из-за холма выглядывали соломенные крыши и глиняные дымоходы маленькой деревеньки.

Босх по началу думал поискать сосуд вдоль русла ручья, но силы оставили его.

Усталый и разбитый он поднялся на холм и присмотрев скирду на лугу решил там укрыться и немного поспать.

Подойдя к сену, Босх тяжело вздохнул и буквально рухнул в ароматную перину.

Казалось заснуть с такими мыслями дело невозможное, но, к собственному удивлению Босх обнаружил, что его больше мучит естественная нужда — дело абсолютно решаемое и в некотором смысле приятное.

Он поднялся и задрав подол хламиды стал сосредоточено мочиться, стараясь излить всю влагу аккуратненько и в одну точку соседней скирды.

В мгновение ока небо вокруг затянулось тяжелыми грозовыми тучами, все движение вокруг замерло. Слышался только звук падающей мочи. Грохот неумолимо нарастал и вскоре превратился в рев гигантского водопада.

Босх с удивлением обнаружил, что именно он и есть причина внезапно возникшего природного явления.

— Навредить мочой сену? Это дело неслыханное! Если крестьяне охраняют сено колдовством, то я представляю во сколько им обходиться кружка молока, — подумал он.

И действительно шум прекратился, как только Босх закончил.

***

Ам-вах возвращался домой навеселе.

Начинать все с начала тяжело, но теперь он точно не совершит прежних ошибок. В конце концов ему даже ненужно будет выдумывать новых тварей.

Ам-вах передернул плечами, вспоминая адский труд сотворения всего сущего. Сколько не пытался, он никогда не оставался доволен результатом.

На память пришел прекрасный гимн любви, который ему посвятила некая Гиея-безземельная, молодая и удивительно красивая богиня.

Он стал весело его насвистывать.

— Что не говори, а и в моей жизни было настоящее чувство, — мечтательно произнес Ам-вах.

(История их божественной любви некогда растревожила размеренную жизнь на Олимпе, но об этом потом.)

Ам-вах принял твердое решение разобраться со всем раз и навсегда, то есть взять и всех уничтожить, оставив от каждой, преданной ему одному твари по паре, чтоб не возится в последствии снова, создавая флору и фауну, заново.

(Существовал факт, о котором Ам-вах никому и никогда не рассказывал — это была тайна рождения первого человека.

С зверями растениями и насекомыми все шло нормально, а когда наступила пора сотворить себе подобных неожиданно возникла проблема.

Дело в том, что он неважно лепил, если с другими тварями все можно было списать на субъективное видение художника, то с себе подобным такой вариант не прокатывал.

Сами понимаете обратиться к соседнему богу с просьбой: «помоги мне слепить человека» — невозможно.

Именно в это время он и познакомился с Гиеей. (Но как уже говорилось, об этой истории потом).

Так вот, приняв решение всех утопить, он решил войти в свой мир с парадного входа. Ам-вах был сентиментальный Бог, столько сил потрачено, он хотел в последний раз осмотреться, посетить любимые места.

Но если быть до конца честными — он просто хотел сильно разозлиться, так как сотворить Армагеддон, бог мог только находясь в состоянии крайнего негодования.

Ам-вах задумал навестить идолопоклонников, поругаться с паразитами и прихлебателями, в общем создать себе настроение.

Идя по ничейной земле, он вспомнил, что скоро состояться бои и не плохо было бы все закончить, все дела побыстрее, до их начала.

Ам-ваха постоянно мучила мысль, что он что-то забыл, упустил маленькую, очень важную деталь, но какую вспомнить никак не мог.

Проходя мимо плаката, Ам-вах подумал о взъерошенном шалопае, который называл себя «Аангел в собственном раю».

— Вот молодчина, ни детей, ни чертей, занимается любимым интересным делом, а тут мечешься, как крот в норе, света белого не видишь. Талант есть талант.

Ам-вах чуточку завидовал «Ангелу», но белой безобидной завистью. Вообще испытывать какие-то не хорошие чувства к Ангелу было просто невозможно.

Его коммуникабельность вошла в поговорки, не было ни одного бога, который отказал «Ангелу» в гостеприимстве, мало того, его наперегонки приглашают, ибо где побывал «Ангел», еще как минимум тысячелетие длиться веселье.

Внезапно прогремел гром и сноп молний пронзил ленивый вечерний воздух.

Сработала сигнализация, рядом находился безземельный бог.

Ам-вах поправил блестящие одежды и облокотившись на огромный золотой посох, своими близорукими глазами внимательно осмотрелся.

В принципе он готовился к скандалу, но думы о Гиее и прочие хорошие воспоминания, его прилично расслабили по дороге.

В метрах десяти, развалившись прямо на земле, сидел безземельный бог.

— Необходимо произвести впечатление до того, как этот нахал начнет надо мной насмехаться, или еще хуже будет пытаться понравиться, — подумал Ам-вах.

По известным причинам, он опасался наглых и хитрых богов. Его бесконечное множество раз дурили и унижали, и именно из-за этого у Ам-ваха полностью отсутствовала личная жизнь.

Сами понимаете института психоанализа, для богов не предусмотрено, по причине невозможности изменить уникальное развитие отдельного творца, а если говорить проще, не было элементарной формы расчетов, то есть рынка товаров и услуг среди богов.

Так что со всеми психологическими проблемами приходилось справляться самостоятельно.

С приветствиями дела обстояли еще хуже. Существовала некоторая мода на демонстрацию силы, но она обычно практиковалась в собственном круге, вне его показать что-либо исключительное не представлялось никакой возможности.