Саймон Грин - Восход Синей луны [litres]

Стоя в дверях конюшни, Руперт наблюдал, как Джулия тренирует свой женский полк. Мечи, копья и ручные топорики сверкали при свете факелов, женщины топали ногами, делали выпады, но движения их были грациозны, несмотря на тяжесть кольчуг. Джулия расхаживала взад-вперед, ненадолго останавливаясь, чтобы улыбнуться, сказать что-нибудь ободряющее или показать новый прием. Она казалась некоей древней богиней-воительницей, обучающей военному искусству своих жриц.

Она была одета в то же платье, в каком Руперт в первый раз увидел ее. Почему-то это больно задело принца. В своем старом наряде, с длинными волосами, заплетенными в две простые косы, она словно воплощала в себе горькие воспоминания о тех днях, когда они вместе сражались в Черном лесу. «Тогда я был счастлив».

– Иди и поговори с нею, – произнес единорог. – Чего ты тут стоишь мрачный и задумчивый и действуешь мне на нервы.

– Нам не о чем говорить, – тихо ответил Руперт. – Она выходит замуж за Харальда по собственной воле.

– Нашел, о чем думать, – заметил единорог. – Ты слишком суров с ней, Руперт. Если она и выходит замуж за Харальда, то только потому, что у нее не осталось иного выбора.

– Не знаю, – устало ответил Руперт. – Больше я ничего не знаю.

– Встряхнись, черт побери! – сказал единорог. – Скоро сражение. Думай о приятном!

– Да, ты прав.

Джулия вдруг повернулась лицом к конюшне, и Руперт поспешно отступил, прежде чем она его заметила. «Это ведь ее жизнь, и она имеет право сама выбирать, как ей жить. Мы недолго пробыли вместе, а потом мне пришлось оставить ее в замке, когда я отправился в Мрачную башню. И после стольких месяцев разлуки, когда у нее появились все основания считать, что я погиб, Джулия, естественно, обратила свое внимание на другого. А Харальд всегда был очаровательным прохвостом. И их свадьба стала неизбежна. Так оно и будет, – угрюмо размышлял Руперт. – Но я не приду на их торжество!»

Он повернулся спиной к распахнутым дверям конюшни и раздраженно одернул свою новую кольчугу. Она явно предназначалась для кого-то, кто был выше и толще, а в тех немногих местах, где она приходилась принцу более или менее впору, кольчуга немилосердно жала. Рукава были слишком длинные, и в довершение всего кольчужный капюшон постоянно спадал ему на глаза. Руперт шагал взад-вперед, пытаясь приноровиться к амуниции, но вскоре оставил это занятие. «Придется оставить все как есть».

– Это симптоматично, – наконец сказал он.

– Что именно? – спросил единорог.

– Ну, вот он я, одет в новые сияющие латы, собираюсь снова идти сражаться со злом, а думаю только о том, как в них неудобно ходить в сортир!

Единорог фыркнул:

– Это все нервы. Думай о чем-нибудь другом.

– Тебе-то хорошо! Ты можешь отлить в любое время, когда тебе приспичит. А мне сначала придется расстегнуть половину пряжек этого проклятого панциря.

– Не беспокойся, – обнадежил его единорог. – Как только мы выйдем за ворота, один взгляд на орду демонов отобьет у тебя всякое желание помочиться.

– Ты меня здорово утешил.

– Рад стараться.

– А, к черту! – неожиданно сказал Руперт и пред изумленным взглядом единорога принялся расстегивать латы.

– Руперт! Что ты собираешься делать?

– Прежде всего собираюсь избавиться от этого проклятого панциря, а потом освободить мочевой пузырь. Еще вопросы есть?

– Только один. Сколько времени ты можешь продержаться без панциря? Тебя же разорвут на куски!

– Тогда мне уже все будет безразлично!

– Насколько я помню, – сказал единорог, с интересом наблюдая, как один за другим предметы военного снаряжения падают на пол конюшни, – когда на нас напала из засады компания гоблинов, большую их часть ты запугал чуть ли не до смерти. Кто знает: может, тебе снова повезет?

– В любом случае без лат я бьюсь лучше, – проворчал Руперт, бессмысленно глядя в пространство и опустошая мочевой пузырь на ближайшую стену. – Кольчуга – тоже неплохая защита, если она плотно прилегает, но эта висит на мне как мешок и только мешает. Нательная фуфайка пусть останется. Ты что-то сказал, единорог?

– Я не смею.

Руперт хмыкнул и подошел к единорогу, вновь пристегивая пояс с мечом.

– Ну как, тебе лучше? – поинтересовался единорог.

– Намного, – отозвался Руперт.

– Тогда ты, возможно, скажешь мне, что ты думаешь о наших шансах выбраться живыми из этой передряги.

Руперт посмотрел на единорога и устало пожал плечами:

– Не знаю, Бриз. На нашей стороне будет Верховный маг, если к тому времени протрезвится. Волшебные мечи тоже могут помочь, если, конечно, держать их под контролем. А лично наши с тобой шансы… они не особенно хороши, но ведь мы уже бывали во многих переделках, ведь так?

– Другими словами, – тихо произнес единорог, – мы, наверное, погибнем.

– Похоже на то, – подытожил Руперт. – Попробуем положиться на удачу, насколько это возможно, друг мой. На этот раз у нас появилась возможность прихватить с собой побольше демонов.

– Нам просто придется это сделать, – сказал единорог.

– Руперт… – прозвучал вдруг тихий нерешительный голос. – Мне надо поговорить с тобой.

Руперт быстро обернулся. В дверях конюшни стояла Джулия. Она медленно направилась к нему. Руперт не знал, что делать – то ли улыбнуться, то ли поклониться, а может, повернуться и удрать. В этой старой одежде Джулия выглядела такой, какой он хотел видеть ее.

– Я занят, Джулия. Нельзя ли подождать?

– Нет, – ответила Джулия. – Нельзя.

Она молча изучала Руперта, вглядываясь в темные круги у него под глазами. Джулия никогда раньше не видела его таким мрачным, подавленным. На какой-то миг он показался ей незнакомцем. Но наваждение исчезло, и Джулия неожиданно улыбнулась. «Когда сомневаешься, прислушивайся к собственному сердцу».

– Я люблю тебя, Руперт.

Принц вздрогнул, словно его ударили.

– Конечно, ты любишь меня. Поэтому и выходишь замуж за Харальда.

– Нет, Руперт. Они могут угрожать мне, умолять, они могут насильно потащить меня к алтарю, но все равно не заставят выйти за него замуж.

– Конечно. – У Руперта не было сил злиться, он слишком устал, и его хватало лишь на то, чтобы испытывать чувство горечи.

Джулия положила ладонь ему на плечо, но, несмотря на нежность этого прикосновения, рука ее показалась Руперту тяжелой.

– Руперт, я не хочу, чтобы ты шел в бой, не узнав правды. Я не люблю Харальда и никогда не любила. Я не хочу быть принцессой и королевой Лесной земли. Я хочу быть только с тобой.

– Я видел тебя при дворе, – хрипло произнес Руперт. – Я видел тебя с Харальдом…

– Я сердилась, – сказала Джулия. – Мне хотелось заставить тебя ревновать, потому что… О Руперт!..

Она шагнула ближе и прижалась к нему. Он крепко обнял ее и уткнулся носом ей в шею.