Владислав Шубин - Путь меча [litres]

Только тут Арух отметил, что появляется Тарик всегда вовремя. Этот факт заставил его приободриться, обычно старый сотник давал хорошие советы, что не мешало его господину всегда поступать по-своему.

– Говори, мой верный Тарик. – Немного лести не помешает. Отец говорил, что человека можно купить тремя способами: деньгами, женщинами и лестью, добавляя, что кого нельзя купить за деньги, того можно купить за очень большие деньги. Мысли уже начали путаться от выпитого вина.

– Господи, нам надо сообщить сотникам, что делать дальше. – Внешне никак не отреагировав на слова темника, Тарик злорадно отметил про себя изменения в поведении богатого сынка.

«Продолжать строить лестницу в город из тел наших воинов было плохим планом бездарного воителя», – подумал он, но сказать это вслух не осмелился, главным образом боясь за свою семью – Ас’Тафиры злопамятны.

– Люди начинают роптать, несколько сотен из независимых кланов даже осмелились покинуть войско, говорят, что смерть – плохая добыча, а под стенами этого города её в избытке.

– Эти трусливые шакалы еще пожалеют, что покинули меня в такой момент. Что говорят пленные? Есть сведения из города?

– Долгую осаду горожанам не выдержать. У нас многократное численное преимущество, даже если мы не возьмем город в ближайшие несколько суток, с основным войском подойдут тяжелые осадные орудия, и можно будет разбить стены издалека. – Тарик еще раз с удовольствием отметил гримасу ярости на лице своего господина, он-то прекрасно понимал, чем грозит тому неудача в первом самостоятельном походе. Поэтому не стал вылезать с дурной инициативой, а терпеливо ждал выгодных предложений.

– Мне нужна эта победа, сахи Тарик. Ты понял меня, сотник? Ас’Тафиры умеют быть благодарными.

Вот тут старого сотника проняло. Это был не просто большой куш, это полноценная солдатская удача, которая и бывает-то всего раз в жизни. Быть приравненным к благородным, получить возможность дать своим сыновьям толчок в высшее общество. Возможность занять должности, которые были ранее недоступны из-за низкого происхождения. Возможность с достоинством отвечать высокородным, отвечать, не боясь попасть на дыбу или попросту быть убитым за косой взгляд на улице.

– Я… кхгм… – Сотник прочистил пересохшее горло. – Думаю, я знаю, как нам поступить. Если вы дадите мне право свободно действовать, думаю, город будет взят в ближайшее время.

– Считай, что у тебя есть это право. Ступай и принеси мне победу.

Утренний воздух был наполнен предчувствием близкой беды. Оглядев хмурые лица стоящих вместе с ним на городской стене воинов, Федор отметил появление новых людей – не все соратники пережили последнюю вылазку, но, несмотря на обстановку, на лицах была написана решимость идти до конца.

Кочевники сосредоточили главные силы против обвалившихся частей стены вне досягаемости от стрел защитников. Часть войск со штурмовыми лестницами была выделена для преодоления уцелевших участков стены, скорей всего с целью отвлечения оборонявшихся от брешей. Против брешей в три шеренги построились спешенные кочевники с копьями и в хорошем защитном вооружении. Вторая линия состояла из тяжелой вооруженной пехоты. В третьей линии кочевники разместили лучников и пращников.

Можно сказать, городу повезло, что метательные машины были сожжены вместе с укреплениями сутки назад, но и без этого шансы горожан продержаться еще день были чрезвычайно малы.

Четвертую линию штурма составили всадники, стоявшие цепью вдоль стен; они должны были воспрепятствовать скрытному бегству гарнизона и жителей города. Военачальник кочевников, высокий человек на коне, одетый в хорошие доспехи, начал психологическую накачку своих воинов, надо полагать, всячески принижая воинские умения защитников города. Со стороны замершего войска каффидцев в одобрение его слов слышались воинственные крики.

Горожане тоже готовились к отражению штурма. Бран разделил гарнизон на две части: усталых и легко раненных воинов он поставил на уцелевшие части стены, а на разрушенные места назначил самых сильных и опытных воинов. Не обращая внимания на возражения назначенного главным на участок стены Геворна, Мальцев прошел на свое старое место, выпихнув оттуда незнакомого тощего стражника. Предупреждения Пинтуса о нежелательности больших нагрузок он решил проигнорировать, задавив слабость остатками боевого зелья. Долг к каффидцам вырос до небес, мечи остались за стеной, вместе с остатками милосердия.

На стену Федор вернулся вовремя, штурм должен был вот-вот начаться. Защитникам города было приказано заткнуть уши, чтобы не слышать боевых криков кочевников, свиста стрел и камней, стонов умирающих и раненых. Для защиты от стрел воины должны были опускаться на колени и прикрываться щитами.

Глава стражи приказал, как только кочевники наведут штурмовые мосты, сразу контратаковать их, бросаясь навстречу врагу по его же собственному сооружению.

Противник не дал много времени на приготовления. По команде предводителя кочевников, войско подняло громогласный боевой клич, лучники и пращники кочевников принялись обстреливать стену напротив возведенных укреплений настолько интенсивно, что воздух помрачился.

Вместе с порывами холодного ветра чуть раньше, чем подползли турусы, стену начал охватывать странный белесый туман, клубящийся у самого верха стены. Видимость резко упала, уже с пятнадцати шагов было сложно разглядеть фигуры стражников, бегущие же на приступ кочевники и вовсе сливались в безликую вопящую серую массу. Хорошо видно было только большие предметы, да ещё огонь от факелов.

– Проклятые каффидцы, навели туман. Теперь нам всем крышка, – с отчаянием в голосе простонал молодой стражник с лихорадочным блеском глаз.

– Не болтай понапрасну, рогатину крепче держи и не зевай. – Пихнул его в плечо пожилой ополченец.

Когда были переброшены штурмовые мостки, по ним устремились горожане, контратакуя противника. Завязался рукопашный бой, в ходе которого кочевники непрерывно наращивали свои силы, образовывая внизу стен сплошные массы, плотно прикрытые щитами. Когда внизу накопилось достаточно людей, горожане стали опрокидывать на них котлы с кипящим маслом, которое проникало в щели между щитами и обжигало воинов. Одновременно оборонявшиеся бросали на мостки распаренную траву, идя по которой штурмующие не могли удержаться на ногах, скользили и падали вниз.

Стреляя из лука, Мальцев вносил свою лепту в дело уничтожения ненавистных ему людей. На таком расстоянии трудно было промахнуться, даже несмотря на плохую видимость. Учитывая качество стрел и самого лука, под соусом из ненависти и принятого зелья, от его выстрелов не спасали никакие доспехи.