Ульяна Берикелашвили - Лаэрен

В смятении подхожу к нему и разворачиваюсь, оголив шею.

— Соби. — Произносит он, даже не касаясь. Так он…

— Я не слеп. Зря ты так думаешь, — голос его бархатист и спокоен, как его розовый сад. Он щёлкает пальцами и рядом с нами появляется беседка. Белая, просторная. Обвитые зеленью колонны, столик со странными приборами и пара кресел.

— Давно у нас никто не появлялся… — Велиар задумчиво разливает по чашечкам ароматную жидкость. — Это чай. Я думаю, он тебе знаком…

Делаю глоток и понимаю, что… когда-то я любила его.

Когда-то?!!

— А ты странная.

Обжигаясь, я в спешке делаю глоток:

— Страннее Арис и Котовски? Не смеши!

— Явно не по своей воле здесь… Тогда бы ты… — он ухмыляется и медленно отпивает. — Соби… Почему ты взяла себе это имя?

— Я? Знаешь, я смотрела один мультсериал, и там был такой персонаж. Непонятный, одинокий, странный… Вот я и… — В ужасе от собственных слов я зажимаю рот руками. Велиар не обращает на меня внимания. Смакует свежезаваренный чай и молчит.

Через мгновение я забываю всё…

— Мне нужно создать свой мирик? — шепчу я, а Велиар только кивает головой. Серебристые глаза его наполнены непонятной грустью. Словно он жалеет о чём — то…

— Но как? Я же не знаю!

— Это просто. Найди ключ. Как у Арис, как у Котовски. Как у меня. — Велиар взглядом указывает на маленькую женскую брошь в виде розы. А я смотрю на его руки. Только сейчас я замечаю, ни разу не видела его ладоней. Они постоянно спрятаны — либо в карманах, либо в рукавах…

— Так надо. Потом поймёшь. Ищи. — В ответ на мои мысли улыбается Велиар Миттеру.

Словно во сне я провожу рукой по собственной одежде, начинаю исследовать карманы и уже скоро нахожу то, что будет моим ключом.

Это брелок, довольно крупный. Серый медвежонок в полосатом шарфе. Улыбка на его мордочке, чёрные глаза — бусины — всё его существо было пропитано наглостью и сумасшествием, в чём я убедилась несколько позже.

— И это безобразие — мой ключ?! — недовольно рассматриваю медвежонка, и на мгновение мне кажется, что он показал (!) мне (!) язык (!). В ужасе смотрю на Велиара, заметил ли он…

Серебряные глаза пусты.

Велиар кивает и подходит ко мне. Обнимает, а руки его всё также спрятаны в рукава.…Прикасается губами, ледяными губами своими к моим губам, а я плачу…

— Это поцелуй…

Я помню… вернее, это помнят мои губы…

Велиар касается моего имени — шрама на шее и замирает:

— Твоя игра — ИСТИНА. И не переврать ЕЁ тебе.

Он печально смотрит, и его серебряные глаза начинают темнеть, изнутри наполняться теплом орехового дерева…

— Неужели дождался? — ухмыляется Велиар Миттеру, поднимая меня на руки.

— Чего? — спрашиваю я, и в испуге прижимаюсь к груди. Первого в мире Лаэрен, боясь ответа. Он же, не замечая слёз, подносит меня к серой плите и ставит в центр.

Глаза медвежонка безумно загораются и…

Легкий хлопок и я в нетерпении открываю глаза.

Я посреди комнаты, большой и просторной. Ни одной двери, лишь единственное огромное окно, а за ним странный город. Серый, грязноватый… неуютный.

Что-то во мне болезненно стонет и я, всхлипывая, закрываю шторы. И словно во сне продолжаю изучение моего мирика.

Дерево везде… У окна стоит кровать цвета вишни, заправленная чёрным покрывалом. Рядом темно-ореховая этажерка, заваленная плюшевыми игрушками. В тон ей письменный стол, на нем зеленая лампа и ворох белой чистой бумаги. Напротив изящный низкий столик в окружении чёрных бархатных подушек.

…и мягкое удобное кресло, обитое красной шелковистой тканью с драконами. Яркое пятно, не вписывающее в общее настроение комнаты…

И везде картины. Разных размеров и на разные темы. Гуашью, акварелью, маслом. Я насчитала их около двенадцати…

И лишь одна стена, та, что напротив окна, пуста. Огромное белое пятно. Ровная монолитная поверхность. И ничего более. Я хотела было разместить на ней пару картин, но, как оказалось, сделать это было невозможно. Рамы сидели, словно влитые, отсутствовало даже пространство между полотном и стеною.

Оставив всё как есть, я сажусь за письменный стол. Ладонью провожу по приятной и тёплой столешнице, чувствую смолянистый аромат… Складываю бумаги в стопку, аккуратно разглаживаю и начинаю писать.

Огромными буквами заголовок. «ЛАЭРЕН»

Номер первый. Велиар.

Велиар Миттеру. Первый в Лаэрене. Кровь на розах. Печаль в поцелуе.

Далее только имена, собранные за это безумное время. Без нумерации. Цифры я расставлю позже.

Когда разберусь, что к чему.

Лукреция, Арис, Златовласка, Руминистэ и Котовски.

И я. Соби.

Я последняя, стало быть седьмая… До меня Руминистэ. Златовласа была до неё, но после Котовски… Эээх, тяжело мне даётся понимание с таким вот «обилием» информации.

Так, всё-таки проясняется немного… Остается только понять, кто раньше появился: Лукреция или Арис?

Убираю список в сторону и задумчиво смотрю на белую стену.

Это мой МИРИК.

Но меня не интересует ничего в нём, разве что эта стена…

Моя игра — ИСТИНА.

Но как играть в неё?

Я снимаю ботинки и забираюсь на кровать. Неловко отодвигаю плотную ткань тёмно — зеленых штор в сторону и с подушкой сажусь на подоконник.

За пыльным стеклом — город. Живой, странный и знакомый. Я смотрю сверху вниз на грязноватый дворик.

И там, где-то внизу, идёт девушка, прижимая к груди бледными руками пакет. Я любопытно разглядываю её, единственное живое существо в городе за окном.

Кто она?

Не знаю…

Кто она для тебя?

Не помню…

Чёрное пальто, зелёный шарф, дурацкая шапка — ушанка. Желтоватые, по грудь волосы. Бледное размытое лицо. Запотевшее стекло не дает мне разглядеть её…

Я вижу её растерянное лицо и в шоке понимаю, что она так же смотрит на меня.

И тут, словно тоже испугалась, она бежит прочь, прижимая крепче пакет, и кричит…

И до меня долетает эхо её крика. И мне становится больно оттого, что я слышу…

«Ты же умираешь! Я же предатель! Убийца!» — вот что она кричит.

А перед моими глазами её лицо, маленькое, растерянное, в серых дужках оправы — она носит очки. Словно её лицо навсегда запечатано в моей памяти.

В боли моё сознание плавится, и я падаю на кровать, чтобы свернуться клубочком и плакать.

Голову разрывает что-то изнутри, темное и пульсирующее.

Я запуталась в самой себе.

Прихожу в себя от прикосновений. Рядом со мной лежит Велиар и гладит меня по руке, успокаивая. Мирик заполнен ароматами роз и свежезаваренного чая.

Я крепче прижимаюсь к нему, как к последней надежде на понимание, и шепчу.

— Мне больно, Велиар… Когда-нибудь… я найду себя настоящую?

Он лишь кивает.

А потом он уходит, оставив меня одну. Я уже спокойна, большинство воспоминаний спрятались в темноте, и мне хочется одного.