Ульяна Берикелашвили - Лаэрен

— Верни лучше сердце Котовски. Это его! — проорал на меня с порога Велиар. — Я так и знал, что додумаешься.

Я лишь непонимающе смотрела на Велиара. Откуда он знает?

— Откуда ты знаешь?

— Я еле успел запечатать её мир вновь.

Так вот откуда искры и холод…

Это Велиар помешал мне.

— Я верну, а ты немедленно всё мне расскажешь!

— Сначала отдай мне ключ.

Я доверительно вложила замочек в его ладонь, вымарав его нечаянно в крови.

— Расскажешь?

Он кивнул. Но перед этим защелкнул сердце заново, а в самую сердцевину поставил розу.

Словно по привычке, машинально. Он положил запечатанный ключ на стол и стукнул по столешнице:

— К Котовски в Зазеркалье!

И ключ исчез.

— Хорошо, что успел. Иначе мне тебя не спасти.

Я ошарашено смотрела в его глаза.

И молча внимала истории Златовласки.

Она появилась неожиданно, не в мире Велиара, а в Зазеркалье. Когда Котовски чистил в гордом одиночестве свои картонные рамы. Она сделала пару шагов и запуталась в проводах. Упала…. и засмеялась. Неожиданно засмеялась, а потом попросила помочь выбраться из клубка.

Котовски тогда и влюбился в неё. В вечно веселую, смешную девушку с длинными золотистыми волосами. Уже потом она рассказала Велиару, что пыталась повеситься в том, непонятном мире.

Оттого у неё длинные волосы, как веревка, с которой её сняли.

Она единственная была, кто помнил о той, другой жизни больше, чем остальные

Но и она забыла, опьянённая розами.

— А что Арис? — спросила я, вспоминая ревнивую малышку.

— А что Арис? Она ревновала, да. Он не замечал её, а она бесилась. Всё время Котовски проводил с Златовлаской. А потом…

Потом она исчезла, так же неожиданно, как и появилась. Растворилась в воздухе, в тот самый момент, когда Котовски ради интереса закрыл её ключ — замочек. Удачно закрыл — не пришлось Велиару объяснять, что Златовласка пропала сама по себе, а не по причине, которую никто не знал.

А спустя время она вернулась.

Но уже иная. Черно-серым слизнем проползла мимо мириков и скрылась в своём умершем.

Потому как сама была мертва.

Это была не та улыбчивая девушка. Всё, что от неё прежней осталось, прежней, так это плаксивое серое лицо, слегка похожее чертами. И прядки золотистых волос на бесформенном теле.

И она плакала.

Постоянно.

Первой её почувствовала Арис. Она всегда боялась её возвращения, боялась потерять Котовски. Нет, она не видела, а только чувствовала. И боялась.

И этот страх питал мёртвую Златовласку, давал ей сил.

А потом и Велиар почувствовал сам.

Вернее, увидел.

Златовласка пробралась в его мирик, перепутав его с Арис. Велиара она не напугала, он слышал о подобном. Но никогда не думал, что столкнётся.

Велиар знал, что делать.

Он просто запер Златовласку в её мирике, заткнув ей рот великолепными белыми розами.

И сломал вход.

Чтобы никто не мог почувствовать её присутствие. Никогда. И не смог напитать своим страхом мёртвую.

— А она вернулась… оттуда? — я показала пальцем на окно и Велиар кивнул. Мы сидели на диване, пили чай. Кровь с его пальцев капала на столик, и я уже машинально стирала алые пятна с лакированной поверхности.

— Слушай, а почему ты видишь, что там на САМОМ ДЕЛЕ? А не фанеру с фотообоями?

Велир сделал большой глоток, прежде чем ответить.

— Наверное, потому, что я понимаю твою игру. Для остальных, кроме Лу, слово ИСТИНА — всего лишь непонятное название.

— А Лу тоже видит Мир?

— Да.

— А почему?

Ответа я так и не дождалась. Придётся опять ждать целый месяц, улыбнулась сама себе.

Кроме меня и Велиара, не следит за временем.

Нет времени — нет пространства.

Никто — ни Арис, ни Котовски, ни Лукреция, ни Руминистэ — не следит за временем.

Не замечают, не знают такое вот понятие.

Только я каждый вечер делаю новую галочку на листке. Отсчитываю почему-то ровно тридцать, вот и месяц.

Ура.

И все мои непутёвые знания — это ОТТУДА — НЕИЗЕСТНО — ОТКУДА… Весело.

Вижу, как Велиар тянется ко мне, его рука хочет коснуться меня, но он, как всегда, боится испачкать меня кровью.

— Да я же умоюсь потом! — восклицаю я и прижимаюсь к нему. Велиар осторожно касается моего лица, и солоноватый привкус крови во рту начинает мне нравится.

— Поцелуй меня, — шепчу я и сама тянусь к нему. Его серебристые глаза заворожено смотрят, выжигают во мне всю грусть и превращаются в такие теплые, ореховые…

Когда он ушёл, я налила себе ещё чашечку чая и уселась на окно. Серую плиту в центре комнаты украшала белая роза — это означало, что никто не мог проникнуть ко мне в мирик без спроса.

Мир за стеклом был привычно сер и тускл. Я в сотый раз пересчитывала деревья в парке, лавочки, дома, видимые и невидимые. Разглядывала закутанных в теплые одежды людей.

Все они были одинаковы и нелепы. Ни ушек Котовски, ни шрамов, ни шикарной бутафорной груди. Ничего не напоминало в том, оконном мире о Лаерене.

И туту я заметила её.

Ту странную, непонятно знакомую девушку. Злость, страх, недоверие — все эти эмоции превратили её лицо в маску.

Она, увидев меня, достала что-то небольшое и блестящее, из кармана, пробежала по поверхности пальцами и поднесла эту вещь к уху.

Элвис, лежащий рядом со мной, засветился, и рядом с медвежонком появилось ЭТО. Похожее на то, что было у девушки в руках. Кнопочки, небольшой экран.

Воздух разрезала непонятная, но такая знакомая мелодия:

Я сидела и смотрела на ЭТО.

Бархатный мужской голос наполнил мой мирик. И что-то во мне качнулось и замерло. Я протянула руку и взяла поющее нечто. Интуитивно я нажала одну из множества кнопок и поднесла к уху.

И посмотрела на девушку во дворе внизу.

— Алло… — это слово, незнакомое и в тоже время понятное, я произнесла сразу.

Рука девушки дрогнула. По щеке потекли слёзы. Она подошла ближе к окну, тихо прошептав что-то.

Но я всё слышала теперь. Голос её разносился из этой штуки в моих руках.

— Ты же умираешь, — говорила она.

— Я… Нет. — Зачарованно я глазела на неё сквозь стекло. Что значит это слово — «умираю»?

— Но врачи сказали, что тебе осталось месяц от силы! Что… что твой мозг нарушен, кислородное голодание убило его. Ты не выживешь.

Половина слов была не ясна, но я решила играть. Видела, что она боится меня.

— Ты же видишь меня, я живая. Где я по — твоему?

Она воровато огляделась по сторонам и снова врезалась в меня взглядом.

— Ты на больничном… окне… На втором этаже в реанимации. А врачи знают, что ты ходишь?

Я тихо переваривала информацию.

— А когда ты была у меня в последний раз? — иронично спросила я и поняла. Эта странная девушка принимает всё сказанное мною за все, что хочет.