Стивен Эриксон - Буря Жнеца. Том 2 [litres]

Для сумерек необычно тихо. Работники все еще прикованы к станкам? Все может быть. Но ведь даже ни одной треклятой собаки не видно.

– Не нравится мне все это, – произнес он. – Флакон, ты точно ничего такого не чуешь?

– Магии – нет. Но это не гарантирует, что в домиках не затаилась сотня-другая эдур, нас поджидаючи.

– Так отправил бы туда какую-нибудь белку, так тебя растак…

– Я и пытаюсь кого-нибудь найти, сержант, но если вы будете меня отвлекать…

– Худ всемогущий, умоляю, зашей уже магам их поганые рты!

– Сержант, это я вас умоляю. Мы оставили меньше чем в лиге за спиной шесть взводов эдур, и я начисто вымотался, пока отводил дротики. Дайте сконцентрироваться!

Сейчас я тебя сконцентрирую кулаком между глаз, крысолюб несчастный! Ох, что-то я совсем раскис, старый стал, наверное. Может быть, если удастся выбраться – ага, размечтался! – надо будет просто тихо отойти в сторонку, раствориться в улочках этого их Летераса. Уйду в отставку. Рыбу ловить. Или носки вязать. А лучше – погребальные саваны. Готов поручиться, в ближайшее время это будет прибыльным ремеслом. Как раз адъюнкт прибудет, а с ней остальные озлобленные неудачники, да и отомстят за нас – погибших морпехов. Стоп, брось эти мысли! Мы еще живы.

– Я нашел кошку, сержант. Спит вон в той таверне на кухне. Плохие ей сны снятся.

– Сделайся для нее худшим кошмаром, Флакон, – только поживей!

Над головой среди ветвей чирикали птицы. В траве вокруг деловито жили и умирали насекомые. Таков весь его мир в настоящий момент. Долгая, утомительная пытка, пронизанная вспышками крайнего ужаса. От грязи все тело чесалось, и ему казалось, что он обоняет запах застарелого испуга, словно бы оставившего на коже липкие пятна.

Да кто же они, именем Худа, такие, эти летерийцы? Очередная проклятая империя, и правящие ею эдур ухитрились сцепиться с империей Малазанской. Но то проблемы Ласиин, а не наши. Раздери тебя, Тавор, до чего мы дошли, и месть еще не повод, чтобы…

– Взял, – сообщил Флакон. – Просыпаемся… потягиваемся – да, сержант, нужно потянуться, не спрашивайте зачем. Так, на кухне трое, все в испарине, глаза круглые – похоже, чем-то напуганы, жмутся вместе. Слышу звуки из таверны. Кто-то поет…

Скрипач подождал продолжения.

Не дождался.

– Флакон…

– Пробираюсь в таверну… ух ты, таракан! Стой, хватит с ним играть – просто сожри, и все!

– Флакон, не ори!

– Готово. Ого, народу-то сколько! И песня эта… так, ну-ка, на перила… ну и… – Флакон вдруг умолк и, негромко выругавшись, поднялся на ноги. Постоял немного, фыркнул и объявил: – Пошли, сержант. Можно не скрываться.

– В поселке морпехи? Да плюнь я Худу на конец, конечно же!

Остальные солдаты, услышав их, все как один повскакали на ноги и с явным облегчением сгрудились вокруг.

Скрипач уставился на их идиотские ухмылки и вдруг очухался:

– Эй, вы на себя посмотрите! Что за позорище?

– Сержант, – Флакон потянул его за рукав. – Скрип, поверь, тут нам нечего стесняться.

Хеллиан вдруг позабыла, какую песню поет. Но какая бы ни была то песня, остальные явно пели что-то другое, вот только не сказать, чтобы они так уж прямо пели. Разве что ее капрал умудрялся басить на два голоса, тянул какое-то заковыристое слово на староконческом – а вот не хрен иностранцам петь, приличным людям не понять, о чем они, может оказаться, песня гнусная, что-нибудь против сержантов, а это означает, что капрал заслуженно получил сейчас по башке – и, хвала богам, наполовину умолк.

Через какое-то мгновение она поняла, что смолк и второй голос. И что единственный, кто все еще поет, – она сама, хотя ей теперь казалось, что собственные губы онемели и тоже бормочут иностранную тарабарщину – может статься, против сержантов, – ну, вот сейчас она вытащит ножик, и тогда…

Откуда ни возьмись появились новые солдаты, хотя в таверне и так уже ступить некуда. Лица незнакомые, хотя почему-то кажутся знакомыми, вот только так не бывает, а выходит, что все-таки бывает, да и ладно. И с ними еще сержант, так-растак – да что ж за толпа сержантов на одну-единственную таверну? Сначала Урб, который, похоже, не меньше месяца за ней таскается, к полудню приперся Геслер и приволок с собой своих солдат, израненных настолько, что некоторые и ходить-то не могли. Теперь еще и этот, с рыжеватой бородкой и потертой скрипкой за спиной – вон, хохочет и обнимается с Геслером, словно нашел давно потерянного брата или там хахаля – да что ж они все, мать их, радостные-то такие? Ей вот не так радостно – а, да какая разница.

С утра было как-то веселей. Сегодня утром или вчера? Тоже без разницы. Они тогда замаскировались так, что не найти – кто это сделал, Бальгрид? Тавос Понд? Три взвода эдур, можно сказать, прямо по головам у них прошли. Тем легче оказалось с ними разделаться. С каким приятным звуком спускается тетива арбалета! Чпок! Чпок! Чпокчпокчпок! А потом – за мечи, вплотную: коли, руби, режь, а дальше уже просто пихай и тыкай, но нет, никто больше не шевелится, ух, так-то оно легче, а вот когда тебе полегчает, это и есть самая радость.

Пока с этой радости воротить не начнет. Иногда – оттого, что ты стоишь, а вокруг трупы валяются. Оттого, что меч весь в крови. Что замучаешься стрелы из мускулов, костей и прочих органов выдергивать. Что сразу же собираются полчища мух, словно они рядом на ветвях сидели в ожидании. Что из тел вытекает всякое и вонища – не продохнуть.

Хотя то, что на морпехах болтается, воняет ничуть не меньше. Кто вообще такое затеял? Все эти пальцы, хрены, уши и прочее?

На Хеллиан нахлынуло острое чувство вины. Это ж я была! Она вскочила на ноги, покачнулась и уставилась на длинный стол для больших компаний, который тянулся вдоль стены через всю таверну напротив стойки. На столе валялись головы эдур, вокруг обильно жужжали и ползали мухи с опарышами. А то на поясе их таскать замучаешься – с Может вон даже штаны свалились от тяжести, ха-ха-ха! Погоди, у меня же вроде как на этот счет дурные предчувствия? Нам все боком выйдет, так оно всегда бывает, если надругаешься над вражескими трупами. Может случиться – что ж это за слово?..

– Эскалация!

Физиономии повернулись в ее сторону, солдаты таращили глаза. Скрипач и Геслер, которые все хлопали друг друга по спине, наконец разделились и оба подошли поближе.

– Худов хрен, – негромко проговорил Скрипач, – где же все жители, Хеллиан? Хотя что тут гадать, – развернувшись, он тоже окинул взглядом груду голов, – разбежались, куда глаза глядят.

– Все они – те самые должники, про которых нам рассказывали, – уточнил присоединившийся к ним Урб. – В пятом, в шестом поколении. Обрабатывали заготовки.

– Какие заготовки? – переспросил Геслер.