Стивен Эриксон - Буря Жнеца. Том 2 [litres]

Как только Спрут закончил выкапывать первую ямку, Скрипач взял в руки «ругань» и понес туда. Аккуратно поставил на землю, достал нож и немного подправил углубление. После занялся взрывчаткой. Эта мина, самая дальняя, должна сработать первой. От нее реакция пойдет к следующей – в середине участка, а затем и к двум оставшимся в конце, на случай если колонна совсем длинная.

Установив «ругань» в ямку, он лег на живот и начал аккуратно стачивать ножом глину.

Солнце уже взошло. Хотя воздух еще не прогрелся, по лицу Скрипача текли ручейки пота. Было бы куда удобнее, если бы свет падал на мину: тогда стало бы заметно, как из-под слоя глины начинает просвечивать ярко-желтый воспламеняющийся порошок с вкраплениями железа. Но увы, мину скрывала тень.

Наконец, сняв еще кусочек глины, Скрипач осторожно отложил нож в сторону, подобрал заостренный камень и приладил к взрывчатке, острым концом к бреши. Слегка повернул, затаил дыхание, зажмурился и медленно убрал руку. Открыл глаза, посмотрел, что получилось.

Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, он горстями стал засыпать ямку, после чего раскидал остатки земли и куски глины в стороны.

Скрипач по-пластунски отполз к краю дороги, где лежали оставшиеся три «ругани». Спрут ждал в отдалении, обхватив себя руками, как будто только что обмочился. Да, он знает, почему нас считают вымирающим видом.

Скрипач подобрал вторую «ругань» и пошел ко второй ямке. Эту мину уже не нужно стачивать так сильно. С одной стороны, с каждой следующей становится проще, а с другой – опаснее: когда испытал облегчение, что пронесло с первой, велик шанс расслабиться и по неосторожности отхватить лишнего… впрочем, он сам все это придумал, так что про подводные камни знает.

Сцепив зубы, Скрипач медленно опустился на колени, вставил «ругань» в углубление и полез за ножом.

Спрут еще никогда не был так близок к тому, чтобы обмочиться. Нет, смерть его не пугала – с мыслью о неминуемой гибели он свыкся, как только попал в Четырнадцатую – а вот то, что происходило у него на глазах, пугало, да еще как.

Последний из величайших малазанских саперов. Все прочие ему даже в подметки не годятся. И он стачивает оболочку «ругани». Простым ножом. Оболочка становится тонкой, как яичная скорлупа. Спрут, не сходя с места, наблюдал, как Скрипач работал над первой миной, самой опасной, хоть и не мог ничего разглядеть. Наблюдал и молился всем богам, которых только мог вспомнить, богам, имен которых даже не знал, духам и призракам всех саперов, живых и мертвых, и все ради одного гения. Спрут молился, чтобы единственный человек, которого он боготворит, не… Что «не»?..

Чтобы он меня не подвел.

Какая глупость. Он это понимал и неустанно повторял после каждой произнесенной шепотом просьбы. Как будто, если молитва не будет услышана, у него будет время усомниться в своей вере.

Скрипач тем временем подполз ближе, ко второй ямке, и повторял все еще раз. Спрут попытался представить, что бы они тут устроили на пару с Валом. Боги, эти Мостожоги, должно быть, воплощение ужаса. А теперь… остался один Скрипач, а Спрут – лишь бледная тень знаменитого Вала. Целая эпоха подходила к концу. Однако пока жив Скрипач, есть смысл держаться – и пропади все пропадом. Стрела в левом плече неприятно давала о себе знать. Да, Спрут мог увернуться, но ведь и не подставился же? Хотя со стороны могло по-всякому показаться. По-всякому. Как будто у него было время сообразить, в такой-то свалке… В конце концов, он ведь не сверхчеловек!

Закончив со второй миной, Скрипач поднял взгляд на Спрута. Лицом тот был белее смерти. Что ж, если подумать, напарник ему здесь больше не нужен…

Сержант махнул рукой, мол, уходи, догоняй остальных.

Спрут замотал головой.

Спорить некогда, к тому же Спрут наверняка уже все необходимые распоряжения на случай смерти сделал. Поэтому Скрипач пожал плечами и пошел за третьей «руганью». Теперь даже ходить здесь стало опасно, так что он ступал почти на цыпочках по самому краю дороги. У каждого сапера есть свои приметы, где следует держать снаряды. Вал, например, настаивал, чтобы «ругань» всегда была впереди, но Скрипачу не улыбалось каждый раз таскать мины охапкой. С другой стороны, какая разница, если и так, и так ходить?

Он дошел до места, где лежали оставшиеся две «ругани». Еще одна примета: какую взять? Со стороны сердца или со стороны головы? Для ямы спереди или для ямы сзади? Худов дух, Вал влез в голову, не выгонишь. Так, хватит раздумывать! Скрипач наклонился и подобрал ближайшую к себе мину.

Со стороны сердца.

Так ли уж велик Его величество случай? В том, что касалось точности, морантам не имелось равных. Каждый вид взрывчатки выверен до мелочей. Никаких погрешностей. В противном случае сапер ничем не отличался бы от метателя камней – да, камни бы взрывались, но не более того. Никакого тебе таланта, никаких навыков, полученных потом и кровью.

С ужасающей отчетливостью божественного откровения Скрипач вспомнил свое первое знакомство с морантской взрывчаткой. Северный Генабакис, за неделю до похода на город Мотт, за которым последовали кошмарная бойня в Моттском лесу, а затем – на Чернопесьем болоте. В войсках ходили слухи об оживленных переговорах со странным народом, живущим далеко на юге, в Облачном лесу. Этот народ жил уединенно. Поговаривали, что на вид они ужасны и совсем не похожи на людей, передвигаются верхом на огромных прирученных четырехкрылых стрекозах и сеют смерть на врагов с воздуха.

Малазанцев на переговорах представляли Тайшренн, некий Араган из знати и одинокий т’лан имасс по имени Онос Т’лэнн. Вторая и Третья армии встали лагерем на натийских угодьях в двух днях пути от побережья с южной стороны Мэлинтеаса. Солдаты из подразделения квартирмейстера медленно, обливаясь холодным потом, внесли ящик и поставили в десяти шагах от очага в доме, где располагался взвод Скворца. Тот подозвал к себе Скрипача с Валом.

– В нашем занюханном взводе вы подрываете больше всех, – сказал сержант, морщась, будто проглотил что-то горькое (а не надо было потакать разрешительным наклонностям подчиненных). – В том ящике лежат гранаты и прочее морантское смертоубийство. Мы теперь с ними вроде как союзники. Я принял разумное в своем безумии решение доверить ящик вам. Конечно, сначала вам нужно будет все испытать. Главное условие: отойдите от лагеря не меньше чем на пол-лиги. – Он помолчал, почесывая бороду, затем добавил: – Те, что большие, далеко бросать нельзя – то есть достаточно далеко, чтобы и вас взрывом не зацепило. Так что изворачивайтесь как хотите, но придумайте, как с ними быть. И последний приказ: смотрите мне, не убейтесь. Нам и так рук недостает, а теперь еще и эта взрывчатка. Без вас у меня останутся только Калам да Тротц, на кого можно положиться.