Стивен Эриксон - Буря Жнеца. Том 2 [litres]

– Разницы нет, – отрезала т’лан имасс.

– Ты не можешь видеть истину внутри меня, потому что не обладаешь нужным зрением. Ты и твой народ отказались от него в ходе Ритуала. Вы по своей воле ослепили себя, перестали видеть то, что способно вас уничтожить. А возможно, и уничтожает. На Ассейльском материке что-то неладно, ведь так? Смутно припоминаю, что кто-то от кого-то слышал… впрочем, неважно. Я хочу сказать, Эмрот, что ты не понимаешь меня потому, что не видишь меня. То есть того, что во мне есть, помимо того, что я сумел призвать: этого тела, этой «ругани», этого лица…

– В котором я теперь читаю свою погибель.

– Необязательно. Многое зависит от исхода нашего разговора. Ты сказала, что присягнула богу… нет, можешь не говорить, я уже догадался, какому. И теперь ты выполняешь его волю.

Вал взвесил «ругань» в руке – как надо. Она здесь, как и тогда, у статуй Дераготов. В точности такая же.

– Я далеко ушел с тех пор, как очутился в загробном мире яггутов, – продолжил он. – Однако я не помню, чтобы пересекал какие-то явные границы или проходил через врата. Мы уже несколько недель идем по ледяным пустошам – ничего необычного. Признаться, я совершенно не удивлен, что мы наткнулись на Престол Льда. В конце концов, где ему быть, как не здесь? Но вот все это… – он обвел свободной рукой лесистые холмы впереди.

– Понимаю, – кивнула т’лан имасс. – Ты, как и все люди, придерживаешься того, что все существует отдельно. В том числе и Пути…

– Но ведь так и есть, – возразил Вал. – Я сам не маг, но был у меня один знакомый. Очень талантливый, владел сразу несколькими Путями. У каждого из них свой аспект силы. У каждого – граница. А в основе Путей и между ними – хаос.

– Тогда что, по-твоему, ты видишь здесь, Призрак?

– Не знаю. Только к яггутам это место отношения не имеет. И, однако, мне кажется, что это Старший путь. Впрочем, гадать тут нечего. Особенно учитывая, куда ты направляешься.

– А вот тут ты ошибаешься, – ответила Эмрот.

– Но тебе это место знакомо.

– Еще как. Это Телланн. Дом.

– Прямо посреди яггутского загробного мира? Как такое возможно?

– Не знаю.

– Если ты направлялась не сюда, то мне нужно знать, изменило ли это открытие твою цель.

Она склонила голову еще сильнее.

– И от моего ответа, Призрак, зависит, буду ли я жить?

Вал повел плечами. «Ругань» была реальнее некуда, даже рука затекла ее держать.

– Я не знаю, что тебе ответить, Призрак, – сказала Эмрот. Валу почудилось нечто похожее на раскаяние в ее голосе, но он списал это на воображение. – Возможно, перед нами еще один пример проявления воли , как ты выразился.

– Чьей? – Сапер вытаращился на спутницу.

– Во время войн с яггутами пало много т’лан имассов. Тех, кто не мог покинуть убитое тело, бросали, ибо они не справились. В редких случаях падшим везло: их бессмертному взору открывались просторы, а не темная земля. Однако тех т’лан имассов, которых уничтожили, ждало забвение. Полное прекращение существования. Среди нас это считалось наивысшим даром.

Вал отвел взгляд. Проклятые т’лан имассы умели разбивать сердца – в прямом и переносном смысле.

– Возможно, – продолжала Эмрот, – некоторые нашли не просто забвение. Они оказались в загробном мире яггутов, в их царстве мертвых. А это место не знало ни войны ни даже, пожалуй, самого Ритуала.

– Что значит «не знало войны»? Это же загробный мир яггутов – значит, тут должны обитать их призраки, их души.

– Яггуты не верят в существование душ, Призрак.

Вал не верил своим ушам.

– Но это же… бред. Если душ не существует, то, во имя Худа, как я здесь оказался?

– Сдается мне, – ответила Эмрот хрипло и сухо, – что проявление воли работает в обе стороны.

– То есть своим неверием они лишили себя душ?.. Тогда зачем создавать загробный мир?

– Вердит’анат был сотворен давным-давно. Возможно, первым душам умерших яггутов тут не понравилось. Создать царство мертвых – это проявление воли в самом прямом смысле, и все же конечный итог не всегда соответствует желаниям. Однако для каждого мира находятся… обитатели. Будучи созданным, мир соединяется с другими посредством мостов, врат, порталов. Пускай яггутам здесь и не понравилось, нашлись другие, кому понравилось.

– Например, твоим родичам т’лан имассам.

– В ледниковые эпохи, которые постигли мой народ, – сказала Эмрот, – посреди снегов оставались уголки плодородной земли, которые не желали замерзать. Вот в этих уголках, Призрак, имассы сохранили свои исконные обычаи. У них были леса, иногда тундровые, и всегда – знакомые звери. Такие места мы называли «Фарл вед тэн ара», или «убежищами».

Вал рассматривал поросшие лесом холмы.

– То есть там живут имассы.

– Думаю, что да.

– Ты намерена разыскать их, Эмрот?

– Да. Я должна.

– А как же твой новый бог?

– Если собираешься уничтожить меня, Призрак, то давай. – И с этими словами она направилась в сторону Убежища.

Вал поднялся, переложил «ругань» в правую руку и прикинул расстояние. Увечный бог ведь не откажется от союзников? Ты идешь, Эмрот, к бессмертной родне, чтобы своими речами повести за собой, предложить им новую веру. Тысячи новых последователей. Десятки тысяч.

Но ты здесь не ради них.

Как и я, Эмрот, ты направляешься к вратам. В Старвальд Демелейн. Место, где возможно все.

В том числе – уничтожение Путей.

Видишь ли, это кровь. Кровь драконов. Снаружи и внутри. Мертвая и живая. Удивительно, какие вещи открываются, когда ты умер. И при этом жив. Да, все в конечном счете сводится к воле.

«Ругань» вернулась в его левую руку.

Вал отвел руку назад, замахнулся и швырнул «ругань» вперед. Быстро проследив траекторию полета, он по привычке бросился вбок, на землю…

Та двинулась ему навстречу, камень больно ударил о подбородок. Столкновение, конечно, оглушило Вала, и он какое-то время тряс головой, сплевывая кровь из прокушенного языка. Левую руку и почти всю левую ногу оторвало. Снег и пыль оседали, мерцая на солнце, будто волшебная пыльца. Мелкие камешки и комочки мерзлой земли сыпались сверху и раскатывались в сторону.

Он снова сплюнул кровь, потрогал подбородок целой рукой и нащупал там глубокую рану, в которую набился щебень. Он нахмурился и отогнал прочь неприятные подробности. Кровь исчезла, язык снова цел и готов к беседе. Подбородок – гладкий, безо всяких ран, только шершавый от щетины. Левая нога и рука на месте. Вот так-то лучше.

Сапер поднялся на ноги.

Воронка оказалась нормальных размеров и глубины. Разметав в стороны лед и снег, она обнажила землю. Та блестела от талой воды и дымилась. Тут и там валялись куски Эмрот, но немного. От «ругани» вообще мало что остается.