Стивен Эриксон - Буря Жнеца. Том 2 [litres]

Или же нет? Келланвед знал толк в игре, понимал, как ход войны можно изменить одним неожиданным, вопиющим поступком, который идет вразрез со всеми порядками и приводит противника к смятению, а затем и к полному разгрому.

Подобные поступки отличали каждого военного гения. Келланведа, Дассема Ультора, Шер’араха Корельского, князя К’азза Д’Авора из Багровой гвардии, Каладана Бруда, Колтейна, Дюджека.

Входит ли адъюнкт в число этих прославленных полководцев? До сих пор было непохоже. Верхние боги, Кенеб, гони прочь такие мысли. Так ты сделаешься двойником Блистига, а одного Блистига более чем достаточно.

Нужно сосредоточиться на текущих делах. Его морпехи играют ключевую роль в этой кампании, этой крупной игре. Пусть другие занимаются своим делом и не сомневаются в успехе, в том, что в нужный момент появятся ровно там, где надо. Потому что они появятся и будут ждать, что Кенеб тоже сделает все, как запланировано. И сбережет морпехов.

Фигуры на доске, да. А игрок – кто-то другой. Судьба, боги, Тавор из дома Паран, ничейный адъюнкт. Проклятье, и снова все упирается в веру. Опять вера. В то, что она не сумасшедшая. Что она действительно способна встать вровень с горсткой прочих военных гениев малазанской истории.

Вера. Не в богов, не в судьбу, а в человека, такого же смертного, чье лицо Кенебу хорошо знакомо. Он с мрачной отчетливостью вспоминал неменяющееся выражение этого лица – и в горе, и в гневе, и в отчаянном стремлении… к чему бы то ни было. Хотелось бы знать, к чему.

Возможно, морпехи привыкли так воевать, вот только сам Кенеб не привык. Ни как командир, ни как Кулак. Было трудно отделаться от ощущения беспомощности. Он даже не мог общаться с подразделениями, если не считать редких переговоров между взводными магами. Мне будет спокойнее, когда вернется Фарадан Сорт.

Если она вернется.

– Кулак?

Кенеб обернулся.

– Сержант, ты что, преследовать меня решил?

– Нет, сэр, – ответил Том Тисси. – Просто хотел сказать, пока не откинулся, что, ну, мы все понимаем.

– Что вы там понимаете? И кто это «мы»?

– Все мы, сэр. Это невозможно. То есть вам не по плечу. И мы понимаем.

– Да неужели?

– Точно. Вы не можете вести за собой. Вы можете только следовать, и к тому же не знаете, какого Худа творится с солдатами, потому что они рассеяны…

– Шел бы ты спать, сержант. И скажи остальным, я не вижу здесь ничего невозможного. Мы продолжаем наступление, и все тут.

– Ладно, но…

– Много на себя берешь, сержант. Возвращайся к своему взводу и передай, чтобы засунули свои домыслы куда подальше и шли отдыхать.

– Слушаюсь, сэр.

Том Тисси вперевалку ушел, Кенеб смотрел ему вслед. Бред, конечно, но из благородных побуждений. Да, благородных, однако при этом бессмысленных и вредных. Мы с тобой не можем быть друзьями, Том Тисси. Никому от этого лучше не станет.

В следующий миг Кулак хитро усмехнулся. Жаловался-жаловался на Тавор, а сам хорош – поступает ровным счетом как она: отталкивает ближайших соратников.

Потому что так надо. Потому что нет выбора.

То есть если она безумная, то безумен и я.

Да и все мы, Худ меня побери.

Впереди расстилался пологий ледяной склон, усыпанный обломками и мусором, принадлежавшим еще Эпохе яггутов. Они стояли вдвоем бок о бок: тело без души и душа без тела. Вал жалел, что не в состоянии в полной мере оценить всю иронию происходящего, но поскольку все равно было неясно, кто из них больше потерян, это осознание от него ускользало.

За ледяной пустыней, в паре тысяч шагов, высились засохшие стволы лиственных деревьев, между которыми притаились поляны с зеленой травой ростом по грудь. Такой разномастный ландшафт простирался дальше, по невысоким холмам, но постепенно холмы становились выше, круче, и на них росли нормальные леса – темные и хвойные.

– Признаюсь, – наконец нарушил молчание Вал, – я ожидал чего-то другого. Уничтоженную тундру, например. Груды щебня, сухие и пыльные дюны, по которым гуляет ветер. И без жизни. В общем, умирающее место.

– Да, – хрипло отозвалась Эмрот. – Неожиданное зрелище. В такой близости от Престола льда.

И они пошли вниз по склону.

– Думаю, – молвил Вал, – нам все-таки стоит обсудить, куда каждый из нас направляется.

Т’лан имасс обратила на него пустые глазницы.

– Мы просто спутники, Призрак. Больше нас ничто не связывает. Я разбитая и развязанная, но при этом присягнула богу. Мой путь предначертан, и все, кто встанет на нем, будут уничтожены моей рукой.

– И как именно ты собираешься уничтожить меня, Эмрот? – спросил Вал. – Я же все-таки Худом проклятый призрак.

– Только потому, что я никак не могу решить эту проблему, ты до сих пор здесь, Призрак. И еще мне любопытно. Я начинаю догадываться, что ты замышляешь что-то против моего господина. Возможно даже, твоя цель – помешать мне. Однако ты лишь призрак и ничего не можешь…

– Ты уверена?

Эмрот не ответила. Они прошли дальше и остановились шагах в тридцати от края ледяного покрова. Т’лан имасс, обернувшись, рассматривала сапера.

– Проявление воли, – улыбаясь, сказал Вал и сложил руки на груди. – Я долго пытался разобраться и думал, как это назвать. Да, я призрак, но при этом не обыкновенный призрак. Я не растворяюсь и даже смог создать себе почти настоящие плоть и кости. Откуда взялась такая сила? Вот в чем вопрос. Я долго раздумывал – с той самой минуты, как открыл свои несуществующие глаза и понял, что я не в Коралле, а где-то еще. А потом, когда я оказался в… знакомой компании, дело приняло более загадочный оборот. – Он замолчал и подмигнул спутнице. – Ты не против моей болтовни?

– Продолжай, – сказала она.

Вал улыбнулся шире и кивнул.

– Я – мостожог, Эмрот. Так называлось наше подразделение. Элита малазанской армии. В Коралле – последнее наше задание, я так полагаю – нас вырезали почти подчистую. На этом все должно было кончиться.

Но нет. Некий таннойский духовидец подарил нам песню, очень мощную песню. Благодаря ей мостожоги – по крайней мере, мертвые, про живых не знаю – сумели взойти .

Итак, проявление воли. Думаю, ты куда лучше моего понимаешь, что это значит. Ваш проклятый Ритуал оказался не единственной возможностью. Нет, вы просто показали путь.

– Ты не можешь иметь плоть без души.

– Нет, я что-то вроде твоего отражения. Ты, только наоборот .

– Я не ощущаю в тебе силы, – сказала Эмрот, слега склонив голову. – Никакой. Тебя здесь вообще нет.

Вал снова улыбнулся и медленно вытащил из-под дождевика «ругань».

– А про это что скажешь?

– Я не знаю, что это.

– Конечно, не знаешь. Но оно здесь?

– Нет. Как и ты, эта штука иллюзия.

– Иллюзия или проявление воли? Моей воли?