Наоми Новик - Зимнее серебро

Я пробудилась как от толчка. Надо мной возвышался владыка Зимояров, обозревающий свои новообретенные сокровища. Он зачерпнул горсть сверкающих золотых монет и разглядывал их с жадным блеском в глазах. Я с перепугу тут же вскочила; ноги у меня разъезжались на сыпучей золотой горе. А вот Зимояр стоял на ней как на гладком полу. Он даже подал мне руку и помог как следует встать на ноги. Правда, он вряд ли поступил так по доброте — просто не хотел, чтобы я кувыркалась у его ног.

— Который час? — выдохнула я.

Он словно не услышал. Раз не отвечает на вопрос, значит, по крайней мере, еще не настал вечер. Я не потеряла целый день. Спала я, видимо, недолго: глаза у меня по-прежнему зудели, и в них как будто песка насыпали. Я глубоко вдохнула. Король двинулся с осмотром вдоль кладовой, заглядывая в сундуки и мешки. Прежнюю пригоршню он так и не выпускал из рук.

— Ну что? — окликнула я его. — Если я что-то пропустила, скажи сразу.

— Нет, — ответил он и раскрыл ладони. Монеты со звоном упали на золото, покрывавшее пол. — Ты обратила все монеты до единой в первой кладовой. Однако остались еще две.

Король говорил почти любезно и даже слегка склонил передо мною голову, что меня уж совсем озадачило. Он ушел, а я так и смотрела ему в спину, от изумления лишившись дара речи. Затем, опомнившись, я кое-как съехала с золотой горы вниз и помчалась в свои покои.

В зеркальце на моей постели рассветное небо лучилось золотом и пурпуром. Я безнадежно плюхнулась на кровать и уставилась на зеркальце. Целая — или почти целая — ночь ушла у меня лишь на самую малую из кладовых. Если снова не спать, может, со второй я и управлюсь к сроку, но к третьей даже подступиться не успею.

Может, все-таки сбежать? До хижины в лесу я, положим доберусь… Хотя что мне с того? Из королевства-то мне все равно никуда не деться. И все же я не ринулась сломя голову вниз по лестнице. Вместо этого я позвонила в колокольчик и приказала Цоп с Флек принести мне завтрак, словно ничто на белом свете меня не заботило, словно исполинский серебряный меч не занесли над моей головой. То, что супруг мой так любезен, свидетельствует лишь об одном: если я не справлюсь, меня ждет смерть. Цоп и Флек то и дело украдкой переглядывались, очевидно гадая, не рехнулась ли я. А к чему мне теперь надрываться? Ну, останется королю от меня золотая гора повыше нынешней — и что? Ведь от смерти меня это не спасет. Закон Зимояров, похоже, беспощаден к любым ошибкам и промахам. Тот, кто не выполняет данного слова, наносит урон миру. И ради восполнения урона его из этого мира попросту убирают.

Я уже приготовилась опрокинуть второй бокал вина — была не была, напьюсь напоследок, в конце-то концов! — но рука моя застыла в воздухе. Я поставила бокал на место, поднялась на ноги и сказала Цоп и Флек:

— Пойдете со мной в кладовые. И пошлите за Балагулой, чтобы ждал нас там. Пусть возьмет самые большие сани, какие есть, и едет туда.

Цоп недоверчиво уставилась на меня:

— Прямо в кладовую?

— Вот именно, — подтвердила я. — Река ведь замерзла, так? Вот и скажите ему, чтобы гнал упряжку от белой рощи по льду в кладовую.

Олени вели себя настороженно. Упряжка, появившаяся из темной арки, старательно прокладывала себе путь меж высоких холмов, сложенных из серебра. Балагула слез с облучка и вел оленей в поводу. Флек, Цоп и Балагула насторожились еще больше, чем олени, когда я изложила суть дела. Я нарочно не стала спрашивать, а только сказала им, что надо делать.

— И куда… и куда нам надо это везти? — нерешительно уточнила Цоп.

Я ткнула пальцем с темное жерло коридора, что вел на другую сторону горы:

— Отгоняйте сани туда и там разгружайте. Да следите, чтобы места оставалось довольно.

— И просто… оставить? — переспросила Флек. — Посреди коридора?

— Полагаете, кто-то его оттуда украдет? — холодно вопросила я.

Они все вздрогнули и отвели глаза, чтобы я ни о чем не догадалась по их лицам. Сохранность сокровищ меня волновала меньше всего. А волновало меня то, что я обещала обратить в золото каждую монету, которая хранилась внутри кладовых. Теперь же в кладовых монет поубавится, и случится это очень быстро. И если моему муженьку не по нраву, что его серебро валяется где попало, так пусть везет его назад. После того, как я закончу.

Балагула, помедлив несколько мгновений, подхватил по три мешка в каждую руку и бухнул их в сани. Олени в испуге прижали уши. Флек и Цоп еще чуть-чуть постояли и принялись помогать.

Удостоверившись, что вся троица исправно трудится, я развернулась и направилась во вторую кладовую колдовать со своей темной скатертью. Сегодня работа казалась мне еще утомительнее, чем вчера. У меня ныла каждая косточка, но при этом не так хотелось спать, и поэтому мне было и больнее, и тоскливее. Но я работала и работала, серебро обращалось и обращалось в золото, и я ссыпала его в проходы между холмами из серебра. Я даже на еду и питье не делала перерыва. Зеркальце висело у меня на шее, и солнце немилосердно быстро совершало свой путь по небосклону. Бессчетные сундуки с серебром покоились на полках в шести шкафах. Полуденный блеск уже начал гаснуть, а я добралась только до половины первого шкафа. Ко второму я приступила, когда горизонт на краю зеркальца уже затеплился закатом. Первый из трех моих дней подошел к концу.

Спустя несколько минут появился мой супруг, верный своему неумолимому распорядку. Он зачерпнул горсть золота с порога и пропустил монеты сквозь пальцы, а сам тем временем пристально изучал, как у меня идут дела. Поджав губы, он покачал головой, словно бы опечаленный тем, сколько еще мне осталось.

— А в котором часу свадьба? — спросил он.

Я трудилась очень сосредоточенно. Выяснилось, что если как следует собраться с мыслями, можно пробить слой монет вдвое толще прежнего. Вопрос Зимояра меня сбил. Я с тяжелым вздохом откинулась назад.

— Я обещала, что буду танцевать на свадьбе, а музыканты будут играть до полуночи, — сухо ответила я. — Значит, времени у меня до полуночи.

Я, конечно, храбрилась, но сама-то понимала, что времени у меня кот наплакал: два дня и две ночи, чтобы прокопать ложкой гору насквозь.

— Ты еще не закончила здесь, а тебя ждет третья кладовая, — сказал он с горечью. Как будто это не он сам придумал для меня непосильную задачу! Хорошо, что двери закрыты и он не видит, что творится в третьей его сокровищнице. — Что ж, обрати сколько сумеешь к своему роковому часу. — Я уставилась на него во все глаза. Если бы я не надеялась преуспеть, я остановилась бы прямо в тот миг.

Он, точно не заметив моего взгляда, холодно произнес:

— Задавай свои вопросы.

Сейчас мне не ответы нужны, а время. Можно спросить его, что мне грозит, если я не справлюсь. Но, сказать по правде, мне не очень-то хотелось это знать, да и без этого было чего опасаться.