Пэт Ходжилл - Врата Тагмета

Килли ударил снова, неловко и дико.

. . . некомпетентен даже в качестве ассасина . . .

- "Верховный Лорд!" - закричал он мимо неё, сквозь маску из слёз и соплей и разбитых иллюзий. - "Я умру за вас!"

- "Килли, прекрати это. Пожалуйста."

Он тупо на неё уставился. И какое признание сможет его обезоружить?

Ты не должна существовать, сказал ей однажды Уголь.

Их народ так долго страдал недостатком реальности, так отчаянно погружаясь в глубины мысленных условностей.

Килли, с рыданием, снова собрался, чтобы ударить. Тонкий мостик скакал и мотался. Трое. Если он перережет несущие тросы . . .

И тут, глаза его расширились от панического неверия, когда он запнулся.

- "Нет," - выдохнул он, и ещё раз, погромче: "Нет!"

С тонким пронзительным вскриком, он потерял равновесие и перевалился через боковой ведущий шнур. Джейм не видела, как он врезался в землю, но услышала хруст в семидесяти (22 метра) футах внизу. Кровь и мозги заляпали камень ореолом красного и серого. Точно за его пределами стояла Тернослив, хмурясь на изломанное тело. Затем она поглядела наверх.

Всё верно ?

- "Верно," - выдохнула Джейм, и развернулась назад, чтобы поймать руку Торисена.

Они с Бурром довели его до юго-западной башни и уложили в постель, пусть и полностью одетого. Он задрожал и свернулся клубком на тонких матрасах. Его кожа горела от жара. Затем его скрутил очередной приступ кашля.

- "Помоги мне," - сказала Джейм Бурру, рывками сдирая с себя располосованную куртку, а затем заставила себя стоять неподвижно, пока кендар распутывал завязки кольчуги. Освободившись, она улеглась на постель и обхватила брата руками. Его кисть, шаря на ощупь, ухватила её косу и вцепилась в неё. Сколько же жизней мерикит в неё вплетены? Несомненно, достаточно, чтобы стать ему якорем, а она станет корнем косы, и он будет лежать у неё на руках.

Маршрут в сферу души лежал через сны, а они приходили в течении сна.

Трое, ну и как же забыться, будучи столь обезумевшей от беспокойства? Возможно, ей следует попросить Бурра врезать ей по голове кирпичом.

И всё же, десять дней бодрствования . . . не самый долгий рекорд Торисена, но всё же, очень и очень много.

Она позволила его тяге забвения утянуть себя вниз, в руины снов, смешанных, подобно битому стеклу, с осколками воспоминаний:

- "Черныш не совсем в себе с конца этой зимы."

Тори стоит спиной к ней, руки туго сцеплены сзади. - "Значит, ты, наконец-то, прибыла."

Ох, я бы появилась раньше, стоило тебе лишь попросить . . .

- "Вот, сынок. Выпей за моё здоровье."

Капля крови дрожит на острие ножа над бокалом вина.

Блюдо, покрытое извивающимися личинками.

- "Разрушение начинается с любви. Сила, что соблазняет, что предаёт . . . Все они создания теней, отравляющие сны мужчин, высасывающие их души . . . Будь они всё прокляты . . ."

- "Кто, Тори?"

- "Шаниры. Женщины. Ты."

И он глянул на неё сквозь угрюмо ярящиеся глаза Серого Лорда Ганта.

Нет!

Джейм отчаянно заморгала.

(" . . . но я же никогда не плачу . . .")

Она сидела на верхушке лестничного пролёта, у неё за спиной закрытая дверь, округлый внутренний двор у неё под ногами. За его наружными воротами, гряды серых холмов катились всё дальше и дальше, сливаясь с угрюмым, бессолнечным небом. Ветер гребнем скользил сквозь грубую траву, словно причёсывая дублёную шкуру давно мёртвого создания, и он мерзко вонял.

Никогда, навсегда, стенала трава. Навсегда, никогда . . .

- "Почему ты не отвечал на мои письма?" - спросила она мальчика, сидящего рядом.

- "Какие письма . . . а-а. Те."

- "Я писала тебе каждый десятый вечер, почти целый год. Много чего случилось."

- "Это точно."

Его голос звучал совершенно измученным, но в то же время позабавленным, и очень, очень юным. Однако, это был уже не тот беспомощный, безысходный ребёнок, которого она встретила в этом месте ранее, и кого, впоследствии, она видела в своих снах скрючившимся на дверном пороге. Впервые за много лет, они были почти одинакового возраста.

Торисен снова закашлялся. Позади двери за их спинами, главный зал замка Призрачных Земель издал отвратительно грубый звук, вроде многоголосого хохота:

Ха, ха, ха-а . . .

- "Похоже, ты неплохо справляешься," - сказал он, восстановив дыхание. - "И даже лучше, чем `неплохо.' Я тебе завидую."

- "О-о," - протянула Джейм, и ощутила, что его слова буквально выбили из неё всякий дух. И точно также исчезли зимние месяцы мелких обид и раздражений. - "Что ты имел в виду, когда говорил Калдану, что можешь позволить мне привязывать других кендаров, чтобы пополнить гарнизон Тагмета? Такое вообще возможно? Я же даже не совершеннолетняя."

- "Пока что это тебя не останавливало."

- "Ха. Шиповник. И тебе стоит знать: был ещё один до неё. Сын-бастард Калдана, Серод -- хотя это тоже не было моей идеей. Это просто случилось, как и с Шиповник."

Он бросил на неё косой взгляд. Что за милое личико у него было мальчишкой, пусть и худое и озабоченное. Сколько же лет вместе они упустили. - "Ты опасна, не так ли?"

- "Прости."

За их спинами забормотали голоса, первый тоскливо ворчал, второй ловко подсказывал, внушая своё.

- " . . . пр е дан, пр е дан . . ."

- "И своим собственным сыном, в том числе. По какому же праву, он затребовал твоё место, этот неблагодарный, этот трусишка? Ты его создал. Ты его можешь и уничтожить. А теперь, твоя дочь . . ."

- "Эта грязная маленькая шанирка. Кто она такая, чтобы быть так похожей на мать? Самозванка. Мошенница . . ."

- "Да, да. И даже сейчас, она подкрадывается, она шпионит, она подсушивает. Все вокруг против тебя, и всегда были. Бедный, бедный Серлинг."

Торисен содрогнулся. - "Я сказал, что не стану их слушать, но разве это может помочь? Они хотят свести меня с ума, и почти это сделали; но затем я заупрямился и решил этого не позволять. А это значит, попытаться понять их насмешки. Я также подумал над тем, что ты мне сказала -- ты же сказала, или это только приснилось? -- о том, что способность привязывать кендаров есть умение шаниров."

- "Да."

- "Ну, логически, в этом есть смысл. Далеко не все хайборны способны на это, точно также, как и не все из них - шаниры. Но те, кто способны, ну, они, также, имеют склонность быть лордами. Включая меня. Включая Отца. Так много само-ненависти к себе, и ради чего? Это только травмирует. Я действительно так думаю, но то, что я чувствую . . . я чувствую то, . . . что меня приучили чувствовать. Действительно ли некоторые вещи бывают столь омерзительными? Наш Отец говорил, что да. Но он ненавидел себя. И он был безумен. Мы всегда это знали, не так ли?"

Джейм не была в этом уверена. Он просто-напросто был их отцом, находясь в сравнении только лишь с добропорядочностью горстки кендаров. Кроме того, со времен Тентира, она узнала его и с другой стороны, как истерзанного сына и брата. Каждый судил по тому, что он знал -- или думал, что знал.