С Джей-Джонс - Зимняя песнь [litres]

Его лицо. Я закидываю руки ему на шею, но передо мной не Король гоблинов. Просто гоблин в маске. Я позволяю ему узнать вкус моей кожи, а сама оглядываюсь по сторонам. Я продолжаю искать.

Я порхаю по всему залу, перехожу из одних объятий в другие, от партнера к партнеру. При каждой смене кавалера я смотрю, ищу, тоскую. Корсет разошелся, туфельки потерялись. Сейчас я ни о чем не думаю. Свобода пьянит пуще вина.

Элизабет.

Прохладное дыхание на моем затылке. У меня кружится голова, я покачиваюсь, но удерживаюсь на ногах. Вздох, поцелуй. Не вижу, но знаю: это он. Король гоблинов.

Я обмякаю у него на плече, но он возвращает меня в вертикальное положение. Шепчет мое имя мне в шею, опускается вдоль спины. Его длинные изящные пальцы обводят мою талию, изгибы бедер.

Элизабет.

Я не знаю, как его называть, но выкрикиваю его имя.

Мои пальцы тянутся к нему, он исчезает.

Я открыла глаза и немедленно о том пожалела. Потолок в комнате съехал набок, кровать раскачивалась, точно лодка на морских волнах. Я со стоном зажмурилась. Я умираю. Нет, со мной творится что-то еще более ужасное.

Вскоре сознание начало проясняться. Я поняла, что не умираю, а просто страдаю от побочных эффектов своего легкомыслия. Я попыталась восстановить в памяти события вчерашней ночи – или дня? – но в голове стоял плотный туман. Обрывки воспоминаний, прикосновение тела к телу.

Тело. Я резко села и тут же схватилась за голову: виски пронзила боль. Заглянула под простыню. К своему ужасу, выяснила, что полностью обнажена. Где я?

Все там же, в своей постели, внутри своего земляного холма. Над камином – пейзаж с изображением Рощи гоблинов, рядом все тот же столик и кресла в стиле Людовика XV, вокруг расставлены те же гротескные безделушки. Я ощупала себя дрожащей рукой. Цела и невредима, только голова болит. Цела. Нетронута. Меня охватила смесь облегчения и разочарования.

Мое роскошное бальное платье мятой кучей валялось на полу. Видимо, снимали его в спешке, мало заботясь о сохранности. В нескольких местах ткань порвалась, а корсет и вовсе превратился в лохмотья и починке не подлежал.

Я поискала глазами свое старое платье и сорочку, но другой одежды в комнате не было. Несмотря на периодически подкатывающую тошноту, мне страшно хотелось есть и пить. Откинув простыни, я встала с кровати.

– Смертные выглядят совсем по-другому, когда голенькие, правда?

Я растопырила пальцы, пытаясь хоть как-то прикрыться. И когда только Веточка и Колютик успели войти? Или они тут давно?

– Да. Такие розовенькие, – согласилась с подругой Веточка.

– Как вы сюда попали? – Горло у меня пересохло, я сипела и пищала, как гобой в руках неумелого духовика.

Веточка и Колютик одновременно пожали плечами. Первая держала в руках глиняный кувшин и кружку, вторая – каравай хлеба.

– Мы подумали, тебе это понадобится.

Они положили гостинцы на стол. Веточка налила из кувшина воды. Я посмотрела на кружку с подозрением: после гоблинского вина я опасалась любого напитка, который мне предлагали.

– Не бойся, не отравишься, – буркнула Колютик, видя мою нерешительность. – Его величество приказал… гм, ничего не подмешивать тебе в еду.

Уговаривать меня не пришлось. Я залпом выпила воду – холодную как лед, восхитительно-вкусную, словно из горного источника. Налила себе еще несколько порций. Как только волнение в желудке улеглось, я жадно принялась за хлеб.

Наевшись и напившись, я наконец почувствовала себя человеком. Можно сказать, ожила. И только тогда осознала, что все еще сижу нагишом.

– Гляди, она еще больше порозовела! – не преминула заметить мое смущение Веточка.

Я подбежала к кровати, сдернула одну из простыней и завернулась в нее.

– Хватит пялиться! – рявкнула я.

Веточка и Колютик склонили головы набок. Их собственный наряд состоял из крохотных лоскутков материи и листьев, скрепленных нитками. Казалось, одежда им нужна не для прикрытия наготы, а для демонстрации своего положения. В самом деле, гоблины на балу имели более человеческий вид, и их наряды также весьма походили на наши.

– Что вы сделали с моей одеждой?

– Сожгли, – опять пожала плечами Веточка.

– Сожгли?!

– По приказу его величества.

Я рассвирепела. Какое он имел право распоряжаться моими вещами? Одежда была последней ниточкой, что связывала меня с жизнью наверху. Чем дольше я оставалась в Подземном мире, тем сильнее чувствовала, будто с меня постепенно снимают кожу, слой за слоем сдирая человеческую оболочку Лизель.

– Отведите меня к нему. Я требую аудиенции у короля. Немедленно, – сказала я.

Гоблинки переглянулись.

– Ты так хочешь? – уточнила Веточка.

– Да, – подтвердила я. – Я хочу, чтобы вы отвели меня к Королю гоблинов.

– Ладно. – На физиономиях обеих служанок появились одинаковые едкие усмешки. – Как пожелаешь, смертная, – ответствовали они. – Как пожелаешь.

Я растерянно заморгала.

Я находилась в совершенно другом месте. Весь мой костюм по-прежнему составляла простыня, обернутая вокруг тела. Комната было гораздо больше моей землянки; потолок здесь поддерживали могучие древесные корни, похожие на контрфорсы храма. Аудиенц-зал, догадалась я.

Несмотря на размеры, помещение отличалось уютом. Простая, без изысков, мебель, сдержанный декор – никаких гобеленов, скульптур и статуэток. Единственным предметом, который главенствовал в зале, была огромная, стоящая в центре, кровать из камня и все тех же корней. До меня вдруг дошло, что я нахожусь не в аудиенц-зале, а в спальне Короля гоблинов.

Веточка и Колютик исполнили мое желание – привели к королю в ту же секунду, как я об этом попросила. Я этого захотела, и вот я здесь.

Констанца много раз предупреждала: нельзя вступать в игру с гоблинами. Никогда не говори «я хочу», ни в коем случае не давай им лазейки .

Взгляд мой заметался в поисках выхода. Нужно убираться отсюда, пока он не проснулся, пока не увидел меня. Однако, не сделав и шага, я приросла к полу, заслышав до невозможности знакомый звук. Так стонал папа, с трудом продирая глаза поутру. Так стонала мама, раздосадованная очередной неудачей мужа. Так стонала Кете, когда у нее тянуло живот во время месячных. Стон боли.

Мне следовало ретироваться, бежать со всех ног. Это стонал Эрлькёниг , Владыка Зла, правитель Подземного мира. Похититель моей сестры; тот, чья извращенная прихоть вынудила меня пожертвовать своей музыкой. Незнакомец, заманивший меня под землю, любитель азартных игр, заключивший со мной сделку.

И все же, вспомнив печальные глаза юноши, с которым я танцевала на балу и который называл себя моим другом, я заколебалась. Ладно, сегодня мы возобновляем войну.