Робин Хобб - Странствия Шута [Fool’s Quest]

— Долго ли ты сможешь простоять на одной ноге, держа меч? Думаю, мы скоро это узнаем.

Я начал медленно ходить вокруг него, как волк, кружащий около лохматого лося. Ему пришлось прыгать и вертеться, чтобы не оставить меня за спиной. Кончик меча начал дрожать. Кружа, я разговаривал с ним.

— Мы отлично побеседовали с командиром Элликом. Ты его не помнишь, правда? Не помнишь человека, который привел тебя сюда. Человека, который убедил тебя служить Слугам, прийти в мой дом, похитить ребенка и женщину. Эллик. Это имя ничего не значит для тебя, да? Человек, который когда-то думал, что станет герцогом Чалседа.

Каждый раз, когда я произносил имя Эллика, он вздрагивал будто от укола. Я загонял его, как пес пастуха Лина. Шаг за шагом, он отступал от огня, от утоптанного снега лагеря, к мягкому лесному покрову.

Я продолжал говорить.

— А помнишь нападение на мой дом? Женщину, которую ты пытался изнасиловать, красивая зеленоглазая девушка в красном платье? Ты же помнишь ее?

В глазах его блестела настороженность, в губах изгибалось отчаяние.

— Я пришел, чтобы взять кровь за кровь, Ходжен. О, да, я знаю твое имя. Мне сказал его командир Эллик. Я пришел взять кровь за кровь и отдать боль за боль. И я помогу тебе вспомнить. Рана на твоей ноге — это сделали твои братья-наемники. Они принесли клятву тебе, друг другу и конечно командиру Эллику. Командир Эллик. Тот, кто думал, что станет герцогом Элликом.

Я видел волнение и растерянность. Произнеся это имя в третий раз, я нанес удар. Меч уже опускался, когда он кинулся на меня, но в шаге от него я изменил линию удара, обошел защиту и отсек три пальца. Меч упал в снег. Он вскрикнул и прижал изуродованную руку к груди. В следующее мгновение он наклонился и попытался схватить меч здоровой рукой, но я подошел и ударил его в грудь. Он отступил на шаг и сел в глубокий сугроб. Я наклонился и схватил упавший меч. Оба меча вернулись ко мне. Мне хотелось, чтобы я так же держал в руках своего ребенка.

— Поговори со мной, — предложил я. — Расскажи мне о заложниках, которых ты увез. Что с ними стало, с женщиной и девочкой?

Он смотрел на меня, не двигаясь.

— Мы не брали девочку.

Он сжал запястье искалеченной руки, прижал ее к груди и качнулся взад-вперед, будто укачивая ребенка.

— Трус! Нападаешь на раненных, ни чести у тебя нет, ни мужества, — сквозь зубы произнес он.

Я оставил оба меча за спиной. Снова вынул поясной нож и присел рядом с ним. Он попытался отодвинуться, но глубокий снег и перевязанная нога не дали ему сделать это. Я улыбнулся, помахав клинком между его ног. Он побледнел. Мы оба знали, что он полностью в моей власти. Я стряхнул его кровь со своей перчатки. Тихо и четко заговорил по чалсидиански:

— Ты пришел ко мне домой. Ты украл мой меч. Ты изнасиловал женщин в моем доме. Я не собираюсь убивать тебя, но, когда я закончу, ты больше никого никогда не изнасилуешь.

Он раскрыл рот. Я коснулся пальцем своих губ.

— Тише. Я задам тебе вопрос. Ты ответишь сразу же. Ты понимаешь меня?

Он тяжело дышал.

— Ты еще можешь остаться мужчиной.

Это была ложь, но он очень хотел верить. Я увидел в его взгляде эту надежду.

— Из моего дома ты украл ребенка. Я здесь, чтобы забрать ее. Где она?

Он широко раскрыл глаза. Затем покачал головой. От ужаса он говорил еле слышно:

— Нет, мы увезли не девочку.

Я внимательно посмотрел на него. Провел ножом по своей ноге, правя лезвие. Он наблюдал за этим действием.

— Увезли. Тебя видели. Я знаю, что это правда.

Эх, ну и дурак я.

— Ты думал, что она мальчик. Вы украли женщину, и вы украли мою маленькую девочку. Где они?

Он долго смотрел на меня, потом заговорил медленно, может быть от боли, может быть, чтобы убедиться, что я его понимаю.

— Был большой бой. Многие из нас сошли с ума. У нас были пленницы… — его глаза внезапно затуманились. — Они убежали. Остальные погнались за ними. Когда их поймают, то вернутся.

— Сомневаюсь, — улыбнулся я. — Держу пари, они тоже не вспомнят командира Эллика. Каждый из них забрал что смог, полагаю. Зачем возвращаться, чтобы поделиться с тобой? Кто ты для них? Ах да, может, лошади. Они могут вернуться, чтобы забрать лошадей. А тебя оставят здесь. Расскажи мне о ребенке, которого ты украл. И про женщину, которую ты пытался изнасиловать.

Я тщательно выговаривал каждое слово на его родном языке.

Он покачал головой.

— Ничего я не делал. Не было никакой маленькой девочки. Мы забрали только…

Я наклонился вперед. Улыбнулся.

— Думаю, что насильник должен выглядеть как насильник, а не просто как красавчик.

Я прижал кончик ножа к его левому глазу. Он перестал дышать и замер, думая, что это просто угроза. Глупец. Я разрезал его лицо, от глаза до челюсти. Он закричал и дернулся в сторону. Кровь начала заливать его шею. Я видел, как закатились его глаза, когда он собрал все силы, чтобы не упасть в обморок. Ведь обморок, насколько я знал, не имеет никакого отношения к мужеству. Отмерьте правильную меру боли — и кто-то обязательно потеряет сознание. Я же хотел только, чтобы он начал по-настоящему бояться меня. Я наклонился и приложил кончик ножа к его паху. Теперь он знал, что некоторые мои действия — не просто угроза.

— Нет! — крикнул он и попытался отодвинуться.

— Просто расскажи мне о женщине в красном платье и о ребенке с ней.

Он сделал три медленных вдоха.

— Правду, — подсказал я ему и немного надавил на нож. Мои ножи всегда очень острые. Этот распорол ткань его брюк.

Он попытался заползти глубже в сугроб. Я наклонился к нему ближе, и он замер.

— Расскажи мне все, — предложил я.

Он посмотрел вниз и коротко, быстро задышал.

— Там были маленькие девочки, дома. Пандоу любит таких. Он взял одну или больше. Я не думаю, что он убил их. Мы никого из них не увезли, — он скривился. — Мы вообще мало что увезли из этого дома. Я взял меч. Но мы взяли двух пленников. Мальчика и его служанку. Вот и все.

Я видел, как в нем родилось замешательство, когда он попытался собрать свои воспоминания о налете, не вспомнив об Эллике.

— Где мальчик и его служанка? — Мой нож увеличил разрез на ткани.

— Мальчик? — повторил он, будто забыл, о чем только что говорил. — Мальчик сбежал. Остальные тоже разбежались. Они носились туда-сюда и орали.

— Подожди! — я поднял руку. — Расскажи по порядку, что случилось, когда вы потеряли пленников. С самого начала.

Я поднял лезвие, и он глубоко вздохнул. Но я по-кошачьи быстро приблизился к нему. И прижал кончик ножа под здоровым глазом. Он поднял окровавленные руки, стараясь защититься.

— Не стоит, — ответил я, и вынудил его опрокинуться на снег. Затем сделал надрез. Не глубокий, но достаточный, чтобы вырвать у него короткий вскрик.