Робин Хобб - Странствия Шута [Fool’s Quest]

— Я обещала поделиться своей историей, когда приехала, и ты терпеливо ждала. Давайте же закончим с едой, и я все расскажу.

И не только мне в тягость оказалась эта тактическая задержка.

Остальная часть ужина прошла спокойно. Лант говорил немного, и только благодаря и похваливая еду. Я вряд ли сказал больше него. Часто я чувствовал на себе оценивающий взгляд Рэйна и старался вести себя как принц династии Видящих, совсем не представляя, в какую историю Янтарь успела втянуть нас.

По окончании ужина слуга убрал со стола, принес бренди и бокалы, и предложил на выбор несколько сортов чая со специями. Бренди оказалось из Сенседжа, и я расценил это как любезность. Я с удовольствием и искренней благодарностью взял маленький бокал.

Только Рэйн собрался что-то сказать, как распахнулась дверь и вошел хрупкий старый Элдерлинг. Он двигался медленно, помогая себе тростью и держась за руку слуги. Тяжело дыша и осторожно переставляя ноги, он подошел к столу. Его волосы были такими же золотыми, как у Малты, а нарост такой же голубой, как у Рэйна. И все-таки меня крайне поразили звонкие слова королевы.

— А вот и Фрон, зашел пожелать нам спокойной ночи.

Янтарь не могла видеть, но, возможно, слышала дыхание Фрона и его нерешительные шаги и то, как он опустился на стул. Слуга наклонился, спрашивая, что ему налить, бренди или чай.

— Чай. Пожалуйста.

Слова разделялись тяжелым вздохом, и даже голос выдавал его. Я еще раз присмотрелся к нему. Синие глаза, серебристо-синий нарост — он выглядел вычурно и сказочно одновременно. Все это казалось не случайным, узоры на его лице и обнаженных руках были хорошо продуманными и изящно исполненными, как окраска шерсти котенка. Но пурпурный оттенок его пыхтящих губ и темные круги под глазами не имели ничего общего с этой окраской. Фрон. Сын Малты. Не старик, а молодой парень, одряхлевший из-за болезни.

Малта подошла к сыну и протянула руку в нашу сторону:

— Принц Фитц Чивэл, лорд Лант, леди Янтарь, позвольте представить нашего сына, Ефрона Хупруса.

Я встал, сделал два шага и поклонился ему. Приблизившись, я очень остро почувствовал его Уитом. Он протянул мне руку и удивил меня, сжав мое запястье в пожатии воина, но я вернул ему это приветствие.

В тот момент, когда моя рука коснулась его кожи, сознание мое странным образом раздвоилось. Я никогда не испытывал такого. Мне это было неудобно, но, похоже, он даже не подозревал об этом. Дракон и мальчик, мальчик и дракон заполнили мои чувства, да так, что я еле устоял на ногах. И вместе с этим раздвоением чувствовалось что-то неправильное, совершенное неправильное в его теле. Он был слаб, задыхался, его мучили голод и крайняя усталость от своей неправильности. Все это откровенно давило на мои чувства, и, не подумав, я потянулся и коснулся этой больной точки.

Мальчик ахнул. Его голова упала на грудь и на какое-то мгновение он замер. Мы не шевелились, даже не успели разомкнуть запястья. Он начал клониться в мою сторону, и я поймал его за плечо свободной рукой. И уже не смог отпустить: Скилл запульсировал между нами.

Давно прошедшей весной мы с Ночным Волком наблюдали, как ломается ледяная плотина, освобождая большой ручей. Вода рычала, ворчала, и вдруг белый снежный ручеек превратился в темный поток, принесший с собой ветки и даже бревна, скатившиеся по холму. Напор Скилла, вертевшийся вокруг меня, окружавший мой разум и мешавший добраться до Неттл, внезапно нашел трещинку. И рванулся через меня, мощный, чистый и с наслаждением меняющий мир. Радость магии, такая плотная, что ее можно было коснуться, затопила мой разум и тело. Мальчик приглушенно вскрикнул и кажется я повторил его крик.

— Фрон! — всполошилась Малта. Рэйн вскочил на ноги.

Я вздрогнул, словно от ледяного ветра, а тело Фрона стало еще ближе. Где-то очень далеко вздрогнула королева драконов Тинталья. Неужели вот это было ее человеческим обличьем? Затем она оттолкнула меня, как драконы отталкивают людей, и больше я ее не ощущал. А Фрон запрокинул голову и почти выкрикнул:

— Что это было? Это потрясающе! — и изумленно: — Я могу дышать! Дышать теперь не больно, мне не нужно стараться! Я могу дышать и говорить!

Он бросил мою руку, вскочил и сделал четыре шага в тревожные объятия отца.

Меня зашатало. Лант подскочил ко мне, взял за локоть и осторожно потряс.

— Что только что произошло? — выдохнул он, но я только потряс головой.

Фрон высвободился из рук Рэйна и повернулся ко мне. Он сделал глубокий вдох и с облегчением закричал.

— Это вы? — восторженно спросил он меня. — Да, точно, это делали вы, но очень похоже на то, что иногда делает Тинталья, когда прилетает сюда. Она не была здесь… сколько? лет пять? В последний раз она исправляла меня… да, пять лет назад.

Он пошевелил пальцами, сжимая их в кулаки, и я понял, что тогда она лечила его руки. Малта молча плакала, слезы текли по ее щекам. Фрон повернулся к ней, положил руки на ее плечи и попытался приобнять. Тщетно: месяцы одышки ослабили его, но он все равно улыбался.

— Мне лучше, мама. Лучше, чем когда-либо! Не плачь! Здесь есть еда? Ведь я смогу сейчас жевать и глотать, не задыхаясь? Все, только не суп! Все, что можно кусать и жевать. И хрустеть! Есть что-нибудь хрустящее?

Малта вырвалась из его объятий, безумно смеясь.

— Я найду для тебя!

Прекрасный и коварный Элдерлинг внезапно оказался просто матерью. Она убежала, зовя слуг и требуя поджарить свежего хлеба и что-то еще, что мы не расслышали за закрывшимися дверями.

Я повернулся, встретив взгляд Рэйна, с улыбкой следящего за сыном. Он посмотрел на меня.

— Я не знаю, зачем вы сюда приехали. Не знаю, что вы сделали, хотя почувствовал отголосок этого. Это будто зов Тинтальи, когда она делала меня Элдерлингом. Как у вас это получилось? Я думал, на такое способен только дракон.

— У этого мужчины много талантов, — произнесла Янтарь.

Она встала, отодвигая стул и, касаясь пальцами края стола, подошла к нам. Лант отошел в сторону, уступая ей место рядом со мной. До боли знакомым жестом Янтарь взяла меня за руку. Молли. Так Молли касалась меня, когда мы шли по рынку, и ей нужно было мое внимание, или когда просто хотела ощутить мое прикосновение. Так никогда не касался меня Шут в те дни, когда мы сражались и бродили бок о бок. Но в этот момент он был Янтарь, и ладонь его властно легла на мое запястье. Я заставил себя стоять спокойно и выдержать это прикосновение. Как лошадь под странным всадником, подумал я, и обуздал желание освободиться от него. Я не знал, в какую игру он играл, и не посмел портить ее.

— Лечение Скиллом, — негромко сказал я. — Но это получилось случайно. Мне бы сесть теперь.

— Конечно! — сказала Янтарь, а Лант уже двигал ко мне один из свободных стульев. Я опустился на него и пытался понять, что же только что произошло.