Робин Хобб - Странствия Шута [Fool’s Quest]

— Спасибо, — сказал я наконец. Слова были легкие, невесомые, как ветер. Они не передавали того, что я чувствовал. Я вздохнул.

Спасибо.

Риддл прижал ладонь к сердцу и посмотрел на меня. Неттл опустила голову и сделала несколько глубоких вдохов. Дьютифул медленно опустился на пол.

— Так вот как это выглядит? Скилл? — произнес Риддл.

Неттл покачала головой.

— Нет. Я не знаю, как это назвать. То есть да, это Скилл, но Скилл как удар молота, а не касание пальцем. Дьютифул, что мы можем сделать? Он опаснее Олуха. Если так пойдет дальше, он может навредить новым ученикам, которые не могут защититься.

Даже с поднятыми стенами я ощутил их волнение.

— Все прояснится, — предположил я. — Я возвращаюсь в себя. Думаю, к утру стану лучше.

Я использовал только эти хрупкие слова. Все немного расслабились.

Я попытался задать вопрос.

— Как дела у Чейда?

Неттл покачала головой.

— Он совершенно очарован. Всем вокруг. Узором одеяла. Формой ложки. У него плохая рана. Мы думали исцелить его, когда он немного отдохнет, но Олух до сих пор в Ивовом лесу, а мы не хотим, чтобы кто-то сейчас проходил через камни. Мы надеялись, что тебе станет достаточно хорошо и ты нам поможешь, но…

— Завтра, — сказал я, надеясь, что это правда. Я вспомнил, как сделать это. Собрать обрывки мыслей в слово и выпустить его изо рта. Странно. Я никогда не задумывался, что, разговаривая, я подбираю слова, чтобы приблизить их к смыслу. Совсем-совсем немного. Я открыл свое сердце и позволил им почувствовать прилив благодарности, заполнившей меня в ответ на их попытки помочь мне. Я не должен был этого делать. Никак не мог вспомнить, когда я это узнал. И узнавал ли я, или это всегда было так? Все смотрели на меня.

Слова. Используй слова.

— Я надеюсь, что к завтрашнему дню все исправится. И возможно тогда я смогу рассказать вам, что испытал внутри камня. И помогу исцелить Чейда.

Во мне крутилась настойчивая мысль. Как я мог забыть про него?

— Шут. Он еще жив?

Дьютифул и Неттл переглянулись. Тайный страх.

— Что случилось? Он умер, так?

Ужасная мысль. Трепет скорби поднялся во мне. Я попытался поймать его, задержать.

Дьютифул побледнел.

— Нет, Фитц. Он не умер. Пожалуйста, не чувствуй этого! Такое горе. Нет, он не умер. Но он… изменился.

— Он слаб? Умирает? — я подумал о тайных исцелениях, которые пробовал на нем. Что если они сработали не так, как надо, и все испортили?

Дьютифул быстро заговорил, словно пряча мои эмоции за потоком слов.

— Эш ухаживал за ним. Лорд Чейд сказал ему делать все, что нужно, давать Шуту все, что могло бы ему помочь. И мальчик всерьез подошел к делу. Ты уже знаешь, что в своем рвении следовать за тобой, лорд Голден убежал из своей комнаты и как-то сумел добраться до конюшен. Как — я не представляю. На следующее утро, когда его нашли, он почти умер от холода и ран.

— Это я знаю, — подтвердил я

Дьютифула успокоил мой быстрый ответ.

— Ты возвращаешься к нам, да? Слова твои звучат яснее. В тебе больше внимания. Слава Эде, тебе лучше. Я боялся, что ни один из вас не сможет полностью вернуться к нам.

— Да. Лучше.

Это была ложь. Мне не было лучше. Мне становилось все скучнее. Все медленнее. Сложности мира, танцевавшие и расцветавшие вокруг меня несколько мгновений назад, угасли до тусклой простоты. Стул стал всего лишь стулом, все отголоски дерева и леса, которые создали его, угасли. Неттл сидела в кресле, и это была просто Неттл, а не приток наших с Молли рек, не тихой водой, в которой возник и рос еще не рожденный ребенок. Мне было не лучше. Мне было проще, медленнее, скучнее. Снова человек. А совсем недавно для меня не было названия.

Я поднял глаза на Дьютифула. Он выжидающе смотрел на меня.

— Шут, — подсказал я ему.

— Он почти умер. Сначала, когда его обнаружили, посчитали его нищим или сумасшедшим бродягой. Отнесли его в лазарет и положили в чистую постель, чтобы он скончался. Но молодая ученица вспомнила ту ночь, когда ты принес его в замок. Ей пришлось постараться, чтобы убедить мастера, и в конце концов ко мне послали курьера.

К тому времени Эш поднял тревогу, что лорд Голден пропал. Слуги обыскивали комнаты гостей, но никто не ожидал, что он доберется до конюшен. Мать и ее личный целитель пришли в лазарет раньше меня. Она забрала его и принесла в свою гостиную. Там целитель попыталась осмотреть его. При прикосновении женщины он с криком очнулся, и ему достало сил сопротивляться ей. Моя мать согласилась с его желаниями и отпустила лекаря. Прежде чем он потерял сознание, он попросил, чтобы его отнесли обратно, в старое логово Чейда. Так и сделали. И мать осталась там, чтобы присматривать за ним. Оставила она его только когда услышала, что на вас с Чейдом напали и затем вас потеряли. Сейчас она опять с ним.

— Я хочу пойти к нему.

Больше мне ничего не хотелось знать. Я пытался скрыть отчаяние в своем голосе. Я терял друга и, возможно, последнюю связь со своей Би. Если кто-то и знал, почему Слуги Белых Пророков пришли в Ивовый лес, забрали мою дочь, и с какой целью, это был только Шут.

— Еще рано, — заявила Неттл. — Прежде, чем ты его увидишь, ты должен кое-что узнать.

Не думал, что мой страх может стать еще больше, но так и случилось.

— Что именно? — я подумал о предательстве.

— Я сразу пошел к нему, — продолжил Дьютифул. — Последние силы он потратил, защищаясь от целителя. Он оставался без сознания. Я пытался дотянуться до него Скиллом, но не смог. И для Уита он остается невидимым. Мать была все время рядом и ухаживала за ним. И мальчик Чейда, Эш. И ворона?

В последних словах мелькнул вопрос. Я не ответил. Может быть, позже я найду время объяснить ворону. Сейчас она не имела значения.

— Парень был крайне удручен. Мне даже показалось что-то, похожее на раскаяние. Я пытался успокоить его, сказал, что никто его не винит, и что я буду ходатайствовать перед лордом Чейдом, чтобы убедить его, что никто не виноват. Но я ошибался. Это был не страх проваленного задания, а искреннее горе. Мать сказала ему, что мы сделали все, что можно было сделать, и что Шут сам решил оставить эту жизнь. Но парень продолжал твердить, что Шут был героем и не должен умирать так позорно. Он плакал. Мы поговорили с ним, но могу сказать, что выглядел он больным и наш разговор совершенно не успокоил его.

Я знал, что они будут внимательно следить за ним, и что меня вызовут при первой необходимости. Мать сказала, что все, что мы можем сделать, это дать покой его телу, и она это делала, обтирая его холодными влажными салфетками, облегчая обжигающую лихорадку. Я сам ничего не мог сделать для него. И поэтому оставил их там.

У Шута лихорадка. Это очень опасно для человека, который всегда холодный на ощупь. Последние слова Дьютифула прозвучали виновато. Я не мог понять, почему. Он замолчал и переглянулся с Неттл.