Марина Андреева - Бунтари Лемборнского университета [litres]

– Увидели, – то ли спросил, то ли констатировал Рени.

– Эм? – нехотя рассредоточивая взгляд, переспросила я.

– По вашей таинственной, будто зачарованной улыбке понятно, что вы узрели тьму, – пояснил он. – И тут я с вами склонен согласиться – картина просто чарующая. Вот только видеть ее могут очень немногие. Вернее, только те, кому подвластна магия тьмы.

Выходит, ему подвластна та же магия, что и мне.

– Может, желаете отобедать? – вмешался в мои рассуждения капитан.

– Да… наверное, да… – несколько растерянно отвечаю, пытаясь ухватить ускользающую, кажущуюся очень важной мысль.

Тут же прямо на палубе появились стол, три кресла, предназначенные для меня, Рени и капитана. Вскоре, за ни к чему не обязывающей беседой перед нами были расставлены тарелки и блюда. Однако мне не удавалось сосредоточиться даже на таких мелочах, как обсуждение погоды. Я ощущала, что упустила что-то очень важное. Увы, как я ни пыталась вспомнить, это нечто упорно ускользало. Даже голова разболелась от напряжения.

– Вы слишком перенервничали, – коснувшись моей руки, произнес Рени, в голосе которого слышалось искреннее сочувствие. – Спуститесь к себе, отдохните.

И что странно, я словно заводная кукла тут же встала и направилась в свою каюту, абсолютно согласная с его мнением, но где-то на краю сознания, словно пойманная в силки птица, билась едва различимая мысль: «Что-то не так…»

Проснулась я уже затемно, и единственной более или менее связной мыслью было: «Хочу есть!» Собственно, все последующие дни превратились в некую рутинную вереницу ничем не отличимых друг от друга. Я ела, спала, читала, выходила на палубу, когда разрешали. В этом было что-то странное, но мысли текли медленно, словно кисель, и это состояние не позволяло на чем-либо достаточно долго сосредоточиться. Разве что книги, как всегда, усваивались очень быстро, однако и их содержание как следует осмыслить не удавалось – я все помнила, понимала, но проанализировать не могла.

– Увы, так сказывается окружающая обстановка, – услышав мою жалобу, отмахнулся Рени. – Все мы сейчас немного не в себе, но вы знаете, ближе к сердцу империи то ли привыкаешь, то ли воздействие слабее становится. Так что потерпите, фиета, скоро вам станет легче.

Что мне оставалось делать? Поверила. И, просыпаясь каждое утро, первым делом пыталась проанализировать свое состояние. Однако дни шли, а лучше мне не становилось. Кстати, в те немногочисленные часы, что проводила на палубе, я кое-что все же успевала отметить. Например, то, что возле морского побережья тьма клубилась лишь где-то наверху в подножьях леса, а на открытых местах ее будто ветрами разгоняло, тут же она была везде: и на лугах, и в лесу, и даже на берегу реки подступала к самой кромке воды и клубилась в полуметре над ней, будто тянула свои дымчато-черные щупальца в поисках потенциальных жертв. Теперь я не теряла дара речи от ее красоты, прекрасно понимая, что она чужеродна этим местам и смертоносна для всего живого, ведь за все время плавания мы ни разу не увидели ни одного животного или птицы, не говоря уж о людях.

В таком вот состоянии я и прибыла в столицу Картенской империи. В честь такого события меня пригласили на палубу, где заблаговременно было поставлено кресло. Наше судно лавировало по многочисленным каналам некогда величественного, а ныне оставшегося без должного ухода, превратившегося в руины города. Страшное и одновременно чарующее зрелище, в котором природа борется с деяниями человека. Почти всю территорию отвоевала неподвластная местному проклятию зелень. Повсюду, куда падал взгляд, пробивались к солнечному свету кусты, деревья, то тут, то там из трещин в мощенных камнем мостовых торчали упорно борющиеся за право на существование пучки травы, едва различимые сквозь вьющуюся повсюду тьму. По каменным кладкам зданий до самых крыш тянутся лозы вьюнков. Но если взглянуть на это обычным, не ментальным взглядом, то… захватывало дух от созерцания такого буйства природы.

– Скоро мы приблизимся к императорскому дворцу, – подал голос незаметно подошедший ко мне Рени. – Как видите, я не обманывал, говоря, что проклятие не властно над теми, кто путешествует по воде.

«Не властно, говорите?!» – хотела сказать я, в очередной раз анализируя свое состояние, но с удивлением осознав, что вполне четко мыслю, попридержала рвавшуюся наружу колкость. В конце концов, меня ведь сюда никто силком не тянул. И мои спутники, если уж быть откровенной, вели себя более чем достойно в этом путешествии. Ведь что ни говори, а я искренне опасалась за свою безопасность, шутка ли – одна-единственная женщина на судне?

Едва ли не вся команда к этому моменту высыпала на палубу.

– О боги! Вы только посмотрите, на что стал похож мой дворец, – заглушая оживленные реплики своих товарищей, воскликнул один из наших спутников.

– Мой дом не лучше, – махнув рукой в противоположную сторону, где высился явно один из богатейших особняков города, буркнул другой, подтверждая мою теорию о их возрасте и принадлежности к высшему обществу канувшей в Лету империи. – Это проклятие лишило нас всего… – еще тише буркнул он.

И только сейчас до меня дошло: этот человек не из компании Рени, он, кажется, является штурманом, то есть помощником капитана. Это что ж выходит, все, включая корабельную команду, на самом деле более чем двухсотлетние маги? Немудрено в таком случае, что нам с относительной легкостью удалось отбиться от элансийской погони.

Вскоре впереди засверкали позолотой нисколько не пострадавшие от времени купола императорского замка, который Рени почему-то именовал дворцом. Территория, занимаемая им, оказалась весьма обширна и была окружена высоченной неприступной стеной, над которой где-то вдали и виднелись те самые купола. Мы причалили неподалеку от запертых ворот.

– И как мы попадем внутрь? – поинтересовалась я.

– Ни в жизни не поверю, что вы не в состоянии перенестись на столь близкое расстояние, – как-то странно ухмыльнулся внимательно наблюдающий за моей реакцией Рени.

– Ну на такое-то смогу, – почему-то смутилась я.

Да, было неловко ощущать себя полнейшим профаном в магии по сравнению со спутниками, но, с другой стороны, чего хотеть, если у нас разница в возрасте превышает десять раз.

И вот смотрю на спускающихся по трапу людей и испытываю двойственные чувства: с одной стороны, жутко устала от бесконечной качки и безумно хочу ощутить под ногами твердую почву, а с другой…

– Это точно не опасно? – робко произношу, косясь на клубящуюся тьму.

Слова о том, что она не причинит мне вреда, – это всего лишь слова, а как оно будет на самом деле?