Елена Асеева - Веремя странствий [СИ]

Лиходейка не шибко довольная тем, шо ей— на уловка не удалася, и тяперича на ноженьки будеть находитси чуждый волосок, но усё ж опасающаяся быть запертой у зверьке зачурованном, нехотя протянула трепещущуюся часть свово тельца. Вона даже придержала ноженьку, абы воину було вудобней обвязать вокруг неё волосок. Когды Сеслав укрепил иной конец волоса на вуказательном пальце отрока, и Борила отпустил крылы Ворогухе, та на морг зависла у воздухе, словно поддерживаемая потоками воздуха аль дыханием гневливого Позвизда, а после расправила их у разны сторонки и лягохонько ими взмахнула, точно намереваясь вулететь. Обаче волосок мальчишечки крепенько удерживал её подле руки того.

— А, ежели, она обманить ны, — чуть слышно пробалабонил Былята и провёл ладонью по своей ковыльной, курчеватой браде приглаживая на ней ровненько усе волоски да посотрел на Борилку, у какового на указательном пальце левой ручонки на тонких путах порхала Ворогуха. Они сидывали вкруг костра, разговариваючи о случившемся, решая чавось делать. Утречко ужотко давно зачало свой ход, и златый воз светлого Асура Ра появившись на небесном своде тутась же разогнал усяки тучи, оставив там лишь жалкие точно порубленные на куски белые останки воблаков. Гневливый Позвизд на како-то мгновение также кудый-то вулетел, аль просто замер наблюдаючи за людишками. У Былята, с утра, дюже сильно разболелася обгоревша в битве права рука, несмотря на живицу, кожа на ней местами стала пузыритси боляхными булдырями. Посему на лике воина порой от боли проступали капли пота, особлива на высоком лбу и широком носу, от то верно егось лихорадило, хотя вон и не желал подать виду. У Сома ожог на правой щеке был не большим, и поелику не доставлял таковой боли, одначе евойна чудная огненно-красность пужала не токась Бореньку, но и прочих путников. Воины негромко калякали утак, шоб не слышал стонущий Гуша, которого вже начал бить озноб, и он лёжучи на прежднем месте, укрытый охабнем Борилки, порой забывалси сном.

— Неть… не вобманить, — надсадно вздыхаючи, молвил отрок и насупил брови. — А в то я её Ёжу вотдам, — и малец бросил сёрдитый взгляд на порхающую обок его пальца Лиходейку, кривившу своё личико и усяк сиг полыхаючи то красными, то чёрными искорками света, выскакивающими из малешеньких очей.

— Чаво ж Былята… у нас то неть иной стёженьки, — отметил Сеслав, и протянув у сторону чахлого костерка руку у коей сжимал пару тонких ветвей ивы, подбросил их у дремлющий огонь. — Вы останитесь туто-ва, а мы… эвонто я, Крас и Борюша вутправимси у подземный мир. Добудем стрелы Перуновы и возвратимси.

— От… а чавось ты порядил, — вступил в толковище Гордыня и тряхнул тёмно-пошеничными волосьми, которые за время торенки хорошенько у няго отросли, и тяперича лежали многось нижее чем допрежь, почитай полностью покрывая плечи, да налезали густым чубом на очи. — Шо ты пойдёшь… а не я… осе хоть.

— Ужось потому, Гордыня, — ответствовал Сеслав, и, подавшись с землюшки, встал на ноги, пошевелил плечьми да расправил свову могутную спину. — Усё решано… останешьси тута ты… Нам утроём будять иттить проще и быстрея… Времячко ву нас мало… коль за три денька не вуправимси, — и воин, понизив глас до шепотка, добавил, — то Гуше никак не смогём пособить… Несть его тоже не вскую… чавось тревожить… да и таче… У те взгорья во другой стороницы от Торонца и не надоть нам по энтой сёрдитой землице коло нарезать… — Сеслав смолк, обозрел сидящих соратников и зане никтось ему ни чё не скузал, продолжил, — итак… идём у троём… У Краса як известно меч зачурованный, у Борюши сила сдерживать энту козявку, а у мене….

Ну, а у мене жизненный вопыть и мудрость, то ж не маловажно.

— Ишь ты, вопыть у него, — начал было, недовольным гласом, Гордыня, тока Сом не шибко стукнул ладонью соотчича по спине, призывая не спорить. А кадысь вобидчиво зыркнув, серо-зелёными глазьми у направлении соратника, Гордыня затих, Сом произнёс:

— Нечаво спорить… не надоть оно чичас… Думаю я Сеслав прав…

У сам Подземный мир пущай шагають утроем… а мы их подождём… подождём тутась… Оно ведь надобно ступать тихонько да скоренько, абы Асуры Озем и Сумерла не прознали про нас… И чавой-то со светом придумать стоить, потомуй як у тех землях, слыхивал я, витаеть темень непроглядна.

— Ни чё там ни тёмно, — встряв в говорок задумчиво пробачил Крас, и заправил ковыльны волосы за уши, нанова подвязав их снурком, оный пролёг по лбу и скрепилси вузлом на затылке, при ентом его вихрастый, густой чуб вылез с под повязки и стал кудритси поверх него. — У там, — дополнил он свову молвь, — есть горяще озера— то кровь землицы нашей. Балякають те озёра ярчайше полыхають и освещають Подземный мир.

— Ужо… — загутарил Сеслав да принялси оправлять на собе рубаху, повязывая на стан пояс. — Думаетси мене… ничаво туто-ва нам лясы точить… пора у путь сбиратьси… Крас, Борюша подымайтесь…

Времени у ны малёхо осталося, а абы там у землях Озема и Сумерлы неведомо. Два светоча у ны есть, их и возьмём… а там далее видно будеть.

— Сеслав, — вдругорядь пробалабонил Былята и поднявшись на ноги, надрывно вздрогнул усем телом. — У тобе ж нога болить.

— Не болить нога моя… не тревожьси, — ураз откликнулси Сеслав, и повертав главу воззрилси на сидящих робять, да киваючи им заметил, — чаво сядите… ждёти… Подымайтесь и у овринг… Утречко вжесь у силу входить, вмале Позвизд подуеть и иттить будять тяжелее. Борила вздел голову и глянул на тёплы, живительны лучи солнца, заполнившие усё кругом. Бог Ра, с вышины голубых небес, сотрел униз на Бел Свет и, казалось мальчонке, зрел не токмо эвонти бескрайние, нравные земли, но и самих таких крохотных людишек. Яркий свет, отбрасываемый большим восьмиконечным, златым колом, схожим со звездой, который нависал над главой Бога озарял тем изумительным светом и его доброе лико, и кудреватые, долгие волосы, и браду, и вусы, и усё мощное, крепкое не младое, но дотоль ищё могучее тело.

Асур ласковенько вулыбалси странникам… оттедась из небес… и у той струящейся добротой да теплотой точно подбадривал их скурей отправлятьси у торенку… тудыкась у мир Божеств, которые отвечають за сохранность подземных богатств матушки землицы. А внегда вон легохонько кивнул главой отроку, и свет златых лучей едва заметно затрепетал, Борила мгновенно вскочил на ноги, продолжаючи усё также в сторонке держать руку к пальцу оного была привязана Ворогуха.

Протянув к Орлу свову котомку, хранящую грязну рубаху да таки драги для всех странников дары як ванов червячок, Ёж и киндяк, малец, обращаясь к парню, произнёс:

— Орёл возьми мову котомку, я её тута воставлю… с собой не сберу.